Но вот кончился тесный лабиринт трущоб, и в воздухе пахнуло свежестью. Спутники перевели дух и, свернув за угол, оказались перед приземистым зданием, бесформенно черневшим за пеленой дождя. Свет из маленького оконца, отвоевав желтое пятно у окружающего мрака, отражался от рябой поверхности большущей лужи. За зданием виднелась белесая полоса – это стлался туман над рекой.
– Вот мы и на месте, господа! – сказал Шриг, указывая тростью на оконце. Это мой кабинет – видите, где свет горит? А тело, сэр Невил, лежит в сарае на заднем дворе. Труп вашего несчастного племянника! Смотрите под ноги, сэр! Дорога здесь неровная. Возьмите меня под руку.
– Дьявольски омерзительная дыра! – с чувством заметил Гиллеспи.
– Омерзительная? – переспросил Шриг. – Я не согласен с вами, сэр. Правда, в дождливую ночь это не самое веселое местечко, но омерзительным его я не назвал бы. Все зависит от точки зрения, сударь мой. Я часто сиживаю здесь летом, любуясь закатом, дымлю своей трубкой, и на душе у меня бывает весьма радостно.
Тем временем они достигли здания, и, открыв дверь, Шриг проводил обоих спутников в небольшую опрятную комнатку, где, взгромоздясь на высокий табурет, за столом сидел погруженный в работу человечек. Он был под стать комнате – такой же маленький и опрятный. Заметив посторонних, человечек отложил перо и вопросительно поднял голову.
– Как дела, Джо? – справился Шриг.
– Так себе, Джаспер, – прочирикал человечек. – Сносно, если не считать моего прострела. О Боже! Чем могу служить господам? Наверное, они по поводу молодой утопленницы, которую вытащили на берег третьего дня? Если за ней, то…
– Нет, Джо, мы не за ней, а пришли взглянуть на номер двадцать первый.
– А, это которого привезли сегодня вечером!
– Он самый, Джо! Хочу показать джентльменам найденные при нем документы, по которым мы установили его личность.
– Ох-ох-ох! – простонал Джо, с трудом слезая со своего насеста. – Проклятый радикулит. И вечно эта сырость… о Господи! Ох! Вот ключи, Джаспер.
С ключами в руке Шриг пересек комнату, подошел к плоскому шкафчику, занимавшему целую стену, и, открыв дверцы, принялся осматривать длинные ряды ячеек. Каждая ячейка была пронумерована, и все они были в разной степени полны всякой всячины. Большинство предметов этой коллекции выглядело явной дешевкой и отдавало безвкусицей, но попадались среди них и жемчужины. Набор случайных, никак вроде бы не связанных между собой вещей не только навевал грустные мысли, но еще и угнетал, казался мрачным и зловещим. Сэр Невил даже проковылял поближе и, вытянув шею, поднес к глазу монокль.
– Все это, сэр, найдено на трупах, – прокомментировал Шриг. – На мертвецах, о которых никто не удосужился справиться. Смотрите, сколько тут всего. Попадаются весьма ценные безделушки; впрочем, таких мало. Как правило, ценности с трупов исчезают, чему, я думаю, не стоит удивляться – природа человеческая есть природа человеческая. Хотя, вот жемчужная брошь и золотое обручальное кольцо… Номер восемьдесят четыре. Да, безусловно, она была настоящей леди… В шелковых чулках! А вот и наше с вами отделеньице… Во-первых, кожаный бумажник с различными документами. Во-вторых, миниатюра в золотой оправе, изображающая юную даму. В-третьих, золотые часы с монограммой «Х.Л.». Удивительно, как это они не исчезли? В-четвертых, золотой перстенек. Тоже сохранился. И, наконец, в-пятых, кошелек – ни много ни мало, с пятнадцатью золотыми гинеями. И опять-таки ничего не пропало! Вот они, сэр!
– Да, Гиллеспи, я узнаю это кольцо! – вздохнул сэр Невил. – Я хорошо запомнил его блеск на руке брата – руке, оставившей меня калекой на всю жизнь!.. А кто на миниатюре? О да! Увы, увы. В те дни она была ослепительно прекрасна. Вы помните ее, а, Гиллеспи?.. Ах, за нее имело смысл драться. Но я… я потерял ее! Ну, ладно, ладно, это дела давно минувших дней. Посмотрим на бумажник… Так, письма. Да, это почерк братца Хэмфри… Такой же корявый. Господин полицейский, где тут у вас стул? Я должен прочесть их все – от слова до слова!
Усевшись за маленький столик, сэр Невил наблюдал, как Шриг перебирает содержимое бумажника. От недавнего пребывания в воде документы и письма отсырели, но не настолько, чтобы их нельзя было разобрать.
– Итак, по порядку. Во-первых, брачный договор, – с сугубой осторожностью перебирая бумаги, начал перечислять Шриг. – Во-вторых, метрика о рождении. В-третьих, письмо, адресованное достопочтенному Джону Чомли, капитану Королевского флота, которое я кладу обратно в бумажник. В-четвертых, еще письмо, адресованное ее светлости герцогине Кэмберхерст, которое я опять-таки убираю обратно в бумажник. В-пятых, письмо, адресованное сэру Невилу Лорингу, баронету, которое я и вручаю вам, сэр… Прошу!
Сэр Невил быстро пробежал глазами письмо и просмотрел документы, по очереди передавая их адвокату. Тем временем Шриг, не отрывая от него внимательного взгляда, о чем-то шептался с многострадальным Джо.
– Ей-Богу, Гиллеспи, – воскликнул сэр Невил, закончив чтение, – тут все, что нужно! Эти бумаги устраняют всякие сомнения в том, что погибший – мой племянник Дэвид!.. Вооружившись ими, он мог вступить во владение Лоринг-Чейзом, а я… Ну, да ладно… Судьба, как видно, распорядилась иначе!
– А теперь, господа, – объявил Шриг, пересчитывая и пряча в бумажник документы, – если вы хотите бросить взгляд на самого…
– Вы имеете в виду…
– Труп, сэр.
– Конечно! Это мой долг, – вздохнул сэр Невил, поднимаясь. Шриг неторопливо убрал бумажник в ячейку и, заперев шкафчик, взял из ниши в углу фонарь. Зажег фитиль, снял висевший на специальном крючке массивный ключ и, открыв небольшую дверь черного хода, встал у порога. Наружная темнота казалась из освещенной комнаты непроницаемой. Все звуки, если они были, тонули в тоскливо-монотонном шорохе дождя.
– Да, сыровато, джентльмены, сыровато… – произнес мистер Шриг. – Ну, да здесь близехонько. Следуйте за мной.
Сэр Невил и Гиллеспи вышли, осторожно пересекли неровно вымощенный двор и остановились перед ветхим строением, которое выглядело под непрерывно сеющим дождем еще более запущенным, чем было на самом деле. Здесь Шригу пришлось повозиться с замком, но наконец ключ повернулся, дверь с жалобным скрипом отворилась, и все трое вступили в темное помещение. Тут было сыро и даже холоднее, чем на улице. Судя по стонам и завыванию ветра в щелях, едва ли этот промозглый сарай мог служить защитой от непогоды, и осторожный адвокат, зябко поежившись, поплотнее запахнул пальто.
– Да, сэр, сквознячок гуляет! – признал сыщик. – Но, видите ли, те, кто находят здесь пристанище, не протестуют… Вы спросите: почему? Потому что они вообще никогда не протестуют – им все равно. В конечном счете, согласитесь, это великое преимущество, если вам случалось размышлять на эту тему. Сейчас здесь единственный постоялец – тот, кто нам нужен. Он лежит во-он там. – И, подняв фонарь, Шриг осветил длинный, накрытый серым полотном, бесформенный предмет, лежавший на столе из грубых досок.
Вдруг полотняный саван шевельнуло сквозняком, словно невидимая рука украдкой потеребила край материи. Шриг с фонарем шагнул к столу и потянулся, чтобы откинуть полотно, но передумал и с некоторым сомнением повернулся к своим спутникам.
– Господа, – сказал он, – возможно, прежде он был красивым молодым человеком, но сейчас навряд ли вы найдете его миловидным…
– Смерть никого не красит, – отрезал сэр Невил. – Ну же, не тяните, у меня крепкие нервы.
Медленно, почти благоговейно, Шриг отвернул покрывало. Увидев то, что называлось некогда лицом, Гиллеспи отшатнулся. Его замутило.
– Кошмар… Это ужасно! – выдавил адвокат. – Закройте его, закройте же, ради Бога!
Круто повернувшись, он бросился к двери и уткнулся лбом в косяк.
Совершенно иначе воспринял устрашающее зрелище баронет Лоринг. Ни единый мускул не дрогнул на его классически правильном лице. Свежие, гладкие щеки даже не побледнели, а поза осталась по-прежнему элегантной. С минуту он спокойно разглядывал изуродованного мертвеца, затем неожиданным резким движением сорвал выцветшее полотно, закрывавшее покойника по грудь.
– О Господи… Сэр! – воскликнул сыщик, от всегдашней невозмутимости которого не осталось и следа. – Господи, помилуй…
Но тут, заметив расширившиеся зрачки сэра Невила, он проследил за его взглядом. Баронет глядел на стиснутый кулак мертвеца. Сильная, красивая рука… Несмотря на ссадины и кровоподтеки, видно, что при жизни эти руки знали уход. Теперь же скрюченные бледные пальцы с холеными ногтями невозможно разжать. Трупное окоченение.
– Бедняга… И совсем еще мальчик! – пробормотал наконец сэр Невил. – Не будучи знаком с нимl я не мог его любить. Но теперь… когда он мертв… бедный мальчик!
– Эх! – Шриг покачал головой, накрывая печальные останки. – Бедный, несчастный юный джентльмен. Но, говоря о…
– Я позабочусь о его погребении.
– Разумеется, сэр, ведь это ваш племянник. Но, говоря о нервах, сэр…
– Когда его можно будет забрать?
– После дознания, сэр. И, возвращаясь к…
– Когда оно состоится?
– Полагаю, довольно скоро, сударь. А что до нервов, сэр, то вы их, кажется мне, вовсе не имеете.
– Меня нелегко поразить.
– Уж это точно, сударь, весьма нелегко! – согласился Шриг и повел посетителей обратно, через дождь, в опрятный кабинет, где за столом, скрючившись все в той же страдальческой позе, по-прежнему корпел усердный Джо.
Задув фонарь и водрузив его на место, Шриг застегнул пальто, кивнул Джо и отправился провожать сэра Невила с адвокатом. Той же дорогой, которой недавно пришли, они без приключений добрались до убогой улицы, где оставили карету. Шриг вежливо подсадил обоих джентльменов и приподнял шляпу, ожидая, когда они тронутся. Вдруг сэр Невил высунулся из окна и, глядя прямо в его внимательные узкие глаза, спросил:
– Помнится, вы упоминали о клочке вельвета?
– Угу. А что вас в связи с ним…
– Я его не видел.
– Его предъявят на дознании, сэр.
– А до тех пор, надеюсь, вы направите всю свою энергию и проницательность на расследование обстоятельств этого дела.