Медуза: прыжок тигра

Я, честно говоря, не разделял ее оптимизма:

– Если вы и впрямь так всемогущи, почему же они убили вашего агента?

– Потому что она работала не на нас. Сперва мы не представляли себе всей сложности ситуации, но извлекли уроки и, так сказать, не наступим дважды на одни грабли. Ты, Бул, наш третий агент. Необходимые технологии у нас есть, и двух других мы подготовили превосходно. Никто, видит Бог, кроме тебя и меня, не знает, о чем мы беседовали. В дальнейшем мы введем в курс дела еще двоих, один из них – наш главный психолог. Записей никаких не останется, и непосвященные решат, что ты получил крепкий нагоняй.

– Ну что ж. Отлично. Я уже одурел от мытья автобусов и рад вашему доверию. Я думаю, что смогу сыграть свою партию – на Хальстансире мне было очень трудно организовать тот злополучный прием – а особенно пронести туда меч, но все же я справился.

Такое должно ей понравиться. Я так и не понял – действительно ли она родилась здесь, судя по акценту, или же была сослана в свое время, как и я. Вероятно, это навсегда останется для меня тайной.

– Я рада, Бул, что ты согласился, но ты понимаешь, что на самом деле выбора у тебя не было?

– Мне редко приходится выбирать.

– Теперь остается лишь обсудить процедуру передачи данных. Личный контакт, компьютерный терминал – все это не годится. Нельзя доверять даже другим офицерам СНМ. Ты получишь специальный шифр, которым сможешь пользоваться с любого терминала. Операции со своим счетом в Центральном банке ни у кого не вызовут подозрений. Но по этому сигналу ты будешь вызван ко мне для обычного регулярного допроса. Понял?

– А что будет с Чинг?

– Пока мы с тобой беседовали, ее доставили к нашему самому лучшему психологу. Да не волнуйся ты – ничего с ней не случится. Мы просто усилим ее слабости. Она и так на тебя молится, а в дальнейшем такое отношение закрепится еще сильнее. Ты ничего не заметишь, да и она сама ни о чем не догадается. Но отныне она перестанет критически относиться к твоим взглядам на местную жизнь. Как все уроженцы Медузы, она старается перевоспитать тебя на свой лад, а обо всех твоих странностях – тут же доносить нам. Теперь же она пойдет с тобой хоть на край света, а когда ты изменишь повстанцам, спокойно воспримет и это. Так что у тебя будет идеальный партнер. Как и все немного ущербные люди, она удивительная фантазерка.

Такая перспектива меня отнюдь не прельщала, но, если вдуматься, все не так уж плохо. Кроме того, теперь, пока я рядом, Чинг ничто не грозит. Правда, в будущем ее ждет глубокое разочарование. Чинг очень нравилась мне, но у меня есть задание, а это неизмеримо главнее, и романтическим грезам я предаваться не собирался.

Глава 6

НЕПРИМИРИМАЯ ОППОЗИЦИЯ

Чинг поджидала меня дома. Она заявила, что сидит уже несколько часов и вся извелась. Если бы меня не предупредили заранее, я был бы ошарашен такой переменой.

Через пару дней нас обоих вызвали в Управление Гильдии к Главному инспектору. Мы с Чинг были в крайнем изумлении – она совершенно искренне. Как выяснилось, мы отлично показали себя и вполне достойны повышения. Без проволочек нас перевели в Службу проводников с рангом 6, который и присвоили после недели интенсивных занятий и тренировок. Так как до этого мы имели ранг 3 (я терялся в догадках, кем были обладатели рангов 1 и 2 – трудно представить работу более неприятную и менее квалифицированную, чем уборщик составов), прыжок по служебной лестнице оказался ощутимым, хотя вполне заслуженным – учитывая нашу отличную подготовку и хорошую работу на прежнем месте. На самом деле нашим должностям соответствовал ранг 5, и дополнительная ступенька была нам пожалована из-за того, что теперь нам приходилось жить по очереди в различных домах, и, стало быть, требовалось вдвое больше всевозможных бытовых мелочей. До этого у нас практически не было собственности, но теперь мы уже могли откладывать какие-то суммы.

Наши личные карты были зарегистрированы в компьютере с указанием более высокого ранга и соответственно общественного положения их владельцев. До первой смены на новом рабочем месте оставалось два свободных дня, и мы выжали из неожиданных каникул все, что можно. Чинг восхищалась внезапными переменами как дитя, и я изо всех сил старался разделить ее бурную радость. Что было не так-то просто, зная подоплеку.

В положенное время мы отправились на пассажирский терминал и разыскали Сменного инспектора Мэрфи – молодую деловитую женщину, чем-то неуловимо напоминающую жительницу Конфедерации. Поразмыслив, я решил, что она скорее всего дочь или внучка ссыльных – таких на Медузе полным-полно.

Несмотря на звучный титул, наше новое поприще едва ли можно было назвать привлекательным. Нам предстояло работать проводниками и всячески ублажать пассажиров. В некотором смысле уборка составов куда приятнее. Там от меня требовалось лишь спокойно следить за работой чистящего оборудования – здесь же приходилось все время быть на виду и у пассажиров, и у своего инспектора, и при этом постоянно выглядеть свежим и опрятным, и улыбаться, улыбаться, улыбаться…

Чем-то моя новая профессия напоминала прежнюю – выслеживание и поимку преступников. Обе очень утомительны и держат вас в постоянном напряжении, и обе столь же интересны, сколь и скучны.

В основном в наш состав входили грузовые вагоны и два-три пассажирских. Количество грузовых вагонов всегда оставалось неизменным, но число пассажирских варьировалось по необходимости, однако холостых рейсов никогда не бывало.

Обучение временами становилось невыносимым – придирались к каждой мелочи. Похоже, у Мэрфи не раз возникало желание меня выпороть. Казалось, первая неделя будет длиться вечно. Затем жесткий контроль несколько ослаб, и мы чуть-чуть перевели дух.

Поездные бригады имели собственную великолепную униформу, усеянную всевозможными эмблемами и нашивками. Так как члены нашей Гильдии в силу производственной необходимости регулярно пользовались поездами, они постоянно общались и с экипажем, и с персоналом обслуживающей бригады. Выглядели мы – по стандартам Медузы – очень элегантно, но на поддержание внешнего лоска уходила уйма времени. Это напомнило мне один фантастический курорт, на котором побывал много лет назад: тамошний управляющий был так помешан на изысканности, что даже привратника или официантку всегда отличали великолепные наряды.

Наша комната в Рошанде была точной копией прежней, только этаж был третий, а не четвертый и кровати стояли по левой стене. По зеркальной планировке можно было с закрытыми глазами узнать, в каком городе ты находишься.

Но сам Рошанд сильно отличался от Серой Бухты – и в первую очередь географией. Это был главный распределитель продуктов питания в регионе, а посему здесь находился грузовой космопорт. Город лежал значительно южнее Серой Бухты, зима здесь длилась не так долго, поэтому он был выстроен на поверхности планеты. Его окружала первобытная тайга с диковинными деревьями, и величественные пейзажи пробуждали даже в хладнокровном человеке самые противоречивые чувства. К сожалению, стандартная радиальная планировка и однообразная блочная архитектура придавали Рошанду до обидного знакомый вид.

Поездка была очень интересной. Климат менялся на глазах: сначала на заснеженных равнинах появились заросшие сочной травой прогалины, затем их сменила карликовая растительность тундры, а потом мы увидели непроходимые чащи исполинских деревьев. В конце концов области, где круглый год стояла зима, уступили место более достойным человека температурным зонам.

Оказалось, что этот мир не так уж и безнадежен, как порой представлялось мне в Серой Бухте, хотя пейзаж по обеим сторонам магнитной трассы был девственно чист – ни полей, ни дорог. Мощная и вполне современная цивилизация разительно контрастировала с первобытным миром, который начинался сразу же за городской чертой, и это особенно поразило меня.

Казалось, решительно отовсюду исходит постоянная угроза, хотя ее природа была мне непонятна. Только в окружении новейшей техники люди чувствовали себя в безопасности, и подавляющее большинство ни разу в жизни не оставалось наедине с дикой природой. Какие же еще загадки таит первобытная Медуза, помимо злобных хищников, которые, по слухам, способны перевоплощаться? Истории с превращениями я находил весьма любопытными и попытался прочитать о них все, что имелось в компьютерных базах данных. Выяснилось, что аборигены не питали к здешней фауне никакого интереса. Если, например, некоторые здешние виды и в самом деле могли изменять форму тела – а в литературе я не нашел даже ссылок на это, – нетрудно догадаться, почему власти предержащие всеми силами скрывали это от своих подданных.

В животном мире, естественно, доминировали млекопитающие: в здешнем климате рептилии не имели никаких перспектив, а для развития насекомых летний период слишком краток. Даже морские гады были млекопитающими и дышали атмосферным воздухом, но из-за недостатка планктона и водорослей моря были пустынны.

Типичными представителями фауны оставались травоядные, одни из которых назывались ветта и питались травой, а другие – тубро – листьями и сочными стеблями растений, подстригая их, но не сводя под корень. Поедали веттов и тубров огромные жестокие хищники харрары. Существовали сотни подвидов травоядных и несколько разновидностей харраров. Остальные образчики были исследованы слабо, но благодаря им поддерживалось экологическое равновесие. С особенным рвением я изучал самые распространенные виды, среди которых обнаружилось немало хищных или ядовитых, – с их помощью я надеялся получить ключ к разгадке столь поразившего меня парадокса.

Ветты отличались большим мясистым клювом, полным зубов, огромными круглыми глазами, короткой шеей и широко поставленными лапами с острыми когтями; на короткой дистанции они развивали скорость до сорока километров. У тубров была острая вытянутая морда, очень длинная, длиннее тела, шея, которая поворачивалась в разные стороны, и большие когтистые конечности, очень напоминавшие руки. Многочисленные хвосты очень смахивали на шею. Животные пользовались ими как приманками, когда высматривали хищника. Тубры не отличались подвижностью, но обчищали деревья в мгновение ока; они могли спать не только в нормальном положении, но и вниз головой, цепляясь лапами за толстые ветви или стволы. У ветта не было никакого средства защиты, кроме быстрых ног; тубры же, попав в безвыходное положение, становились очень опасны – их многочисленные хвосты превращались в кнуты, которыми животное хлестало направо и налево.

Но настоящим царем зверей на Медузе был харрар. Огромные горы мускулов волнами перекатывались под толстой кожей при каждом движении. Эта исполинская туша переваливалась на толстых лапах с крючковатыми когтями, роднящих их с какими-то ужасными птицами, но эта неповоротливость была обманчива. Крошечные передние лапы-ручки были настолько сильны, что животное буквально отрывало головы своим жертвам. Харрар обладал самой большой пастью по сравнению с размерами тела – ничего подобного я в жизни не встречал. Он особенно интриговал меня, так как, согласно легендам, мог перевоплощаться. Ему требовались тонны пищи, и в поисках ее он взбирался на деревья, а на земле развивал невообразимую скорость – до сорока километров в час.

Морская жизнь зеркально отображала сухопутную, но была значительно многообразнее – от мельчайших слизняков, обитавших на поверхности и питавшихся микроорганизмами, до жителей глубин, хищных копий тубров и веттов. В отличие от сухопутных собратьев они были всеядны. Существовала также земноводная версия харрара – серая или черная глыба водоизмещением в тонну, снабженная плавниками, большим рыбьим хвостом, глазами-бусинками и чудовищной пастью. Этому морскому хищнику – махару – казалось, ни за что не справиться с быстрой добычей – но всегда был сыт и доволен. Как ему это удавалось? И чем в конце концов он хватал добычу? В тех источниках, которые мне удалось разыскать, не было не только ответа на эти вопросы – там старательно избегали даже очевидного.

Тубры обитали только за двадцать восьмой параллелью, севернее которой деревья становились слишком чахлыми и редкими, чтобы обеспечить их пропитание. Но там жили снежные ветты, способные зарываться глубоко в сугробы в поисках пищи; харрары охотились за ними и там. Это также наводило на размышления. Снежные ветты жили в экстремальных даже для Медузы условиях и обладали специфическими особенностями; однако мне не встретилось никаких указаний на то, что имелась также снежная разновидность харрара. Это означало одно: ареал обычного харрара простирается за пределы двадцать восьмой широты. Поэтому сразу возникал интересный вопрос: каким образом огромное чудовище с очень темным окрасом способно выловить необходимое для выживания количество снежных ветт, проводящих почти все свое время под толщей снега и льда?

Удивительно, но Чинг живо заинтересовалась моими изысканиями. Странно, что родившийся и выросший на Медузе человек имеет довольно слабое представление о родной планете. Однако она прекрасно сознавала свое невежество и принялась усердно наверстывать упущенное.

Одно несомненно: харраров очень боялись даже самые высокопоставленные люди. Вспомнить хотя бы двойное защитное поле вокруг Серой Бухты; Рошанд тоже ограждал двойной периметр – смертельный для всего живого барьер. Даже транспортные средства междугороднего сообщения были полностью изолированы от внешнего мира – ни дать ни взять космические корабли.

В любом уголке Вселенной человек всегда выходил победителем из схватки с хищниками, и только здесь, на Медузе, полулегендарное чудовище чувствовало себя полноправным хозяином. Похоже, причина была сугубо политическая: страх перед харраром позволял удерживать людей в насквозь просматриваемых и прослушиваемых городах. Правящая верхушка действовала очень разумно, тем более что в таких условиях легче всего контролировать распространение техники – основного предмета торговли у, другими планетами.

Мы проработали на новом месте уже шесть недель, и томительное ожидание начало тяготить меня. Ни СНМ, ни мифическая оппозиция, в существование которой мне верилось все меньше и меньше, не давали о себе знать, и я уже подумывал, что мой план оказался ошибочным.

Чинг легко снимала мое раздражение, но я потихоньку склонялся к мысли подготовить проект, который позволил бы мне в одиночку уничтожить режим. И вот когда я уже потерял всякую надежду и веру в оппозицию, то внезапно услышал о ней. «Услышал» – самое подходящее слово. Они явно подражали Крегу.

В поезде я пользовался служебным туалетом и в эти крайне редкие мгновения избавлялся от неусыпной опеки не только Чинг, но и пассажиров и нашего инспектора. Интерфейсом на этот раз тоже послужило сиденье.

– Тарин Бул? – внезапно послышался дребезжащий синтезированный голос, и я в недоумении огляделся. Мне постоянно приходилось пользоваться звукосинтезатором компьютера, но его голос никогда не звучал так… так нечеловечески, что ли.

– Да?

– Мы давно наблюдаем за тобой.

– Ничего удивительного, – пробормотал я, оправился и подошел к умывальнику.

– Нет, мы не из Службы наблюдения, – сказал голос, – и не жалуем эту организацию. Кажется, ты разделяешь наши чувства.

Черт знает, что и сказать, – я повернул кран и неопределенно пожал плечами. А вдруг это провокация СНМ? Если я отвечу, что в восторге от ее деятельности, меня отправят к психиатру – и правильно сделают. Уж я лучше промолчу. Меня работа ждет.

– Мы не из СНМ, – еще раз повторил голос. – Мы противники существующего режима. Мы достаточно сильны и можем прямо сейчас передать на мониторы СНМ ложный сигнал.

– Это бездоказательно, – возразил я.

– Ты недавно прибыл из Конфедерации, и тебя не оболванили с детства. Почему ты не веришь нам?

– Очень просто. Если вы в самом деле так могущественны, то я вам не нужен. Если же я вам зачем-то понадобился, то вы либо фанатики, либо наивные дилетанты.

– Мы не НУЖДАЕМСЯ в тебе, как ты изволил выразиться, – ответил невидимый оппонент. – Мы ХОТЕЛИ бы видеть тебя в наших рядах. Чем больше людей из разных гильдий присоединятся к борьбе, тем проще будет уничтожить этот строй. Тебя он рано или поздно сведет с ума.