Куриный бульон для души. 101 история о чудесах

Малютка Лорен родилась во Франции, в Париже. Меньше чем через час после рождения девочку спешно доставили в отделение неонатальной интенсивной терапии со скоростью сердечного ритма 280 ударов в минуту, то есть вдвое выше нормы. Такое быстрое сердцебиение в конечном итоге приводит к остановке изможденного сердца.

Сердечко Лорен подверглось дефибрилляции: разрядом тока его вернули в нормальный ритм. Ей стали вводить внутривенные препараты, чтобы поддерживать скорость и ритм сердцебиения в пределах нормы. Но она не реагировала на лекарства, и дефибрилляцию приходилось применять по нескольку раз в день в течение всего первого месяца ее жизни.

Лорен провела месяц в палате интенсивной терапии новорожденных с быстрым, летальным и неконтролируемым сердечным ритмом, и врачи решили отправить ее в Техасскую детскую больницу в Хьюстоне.

Девочку перевезли в клинику по воздуху и поместили в педиатрическую палату интенсивной терапии, которой предстояло стать ее новым домом на следующие четыре-пять недель. Лаборатория катетеризации сердца обнаружила причину быстрого сердечного ритма – множественные опухоли сердца. Ей назначили операцию на открытом сердце, крайне рискованную не только из-за маленькой массы тела Лорен. Такого типа операции в прошлом выполнялись всего несколько раз. Часть сердечной мышцы предстояло отделить, чтобы удалить опухоли.

Малютка Лорен отправилась в операционную меньше чем через неделю после прибытия в Техас. Я занималась своими обычными делами, заботясь о детях, которые поступали в кардиологическую клинику. Я думала о малютке Лорен и возносила за нее молитвы весь рабочий день.

Родители малышки жили в отеле. Еще при рождении дочери им сказали, что ее шансы выжить очень малы. Они разговаривали по телефону с лечащим врачом, но не приезжали в больницу целую неделю.

Позже я узнала, что некоторые родители просто не в состоянии вытерпеть такую муку.

В три часа дня кардиолог вышел из операционной и попросил меня позвонить родителям Лорен и вызвать их. Врач сказал, что хирург срезал почти 40 процентов ее сердечной мышцы, чтобы удалить опухоли. Малютка Лорен никогда не сможет жить без аппарата искусственного кровообращения, который использовали во время вскрытия сердца.

Я позвонила родителям малютки Лорен, почти ничего не рассказав им о состоянии дочери, – сказала только, что она чувствует себя не очень хорошо и что им надо приехать.

Как только я положила трубку, пришел расстроенный педиатр-кардиолог:

– Без сердечной помпы она не сможет. Поэтому они собираются все отключить и дать ей умереть.

Я ушла в старый чулан, перестроенный в ванную комнату, где проводила немалую часть своего дня в молитвах о больных детях и их родителях. Там среди мыла, антисептика и бумажных полотенец я стала горячо молиться, прося Бога дать Лорен шанс узнать, каково это – жить вне стен больницы, без боли, с родителями, которые могут обнимать и любить ее.

Я ждала родителей Лорен в послеоперационной палате. Трубки и провода оплетали маленькое тельце. Ее почти не было видно за спинами врачей и медсестер, окружавших койку, но я смотрела на сердечный ритм на мониторе. Она все еще была жива.

Хирургическая медсестра сообщила, что когда малютку Лорен отключили от аппарата искусственного кровообращения, кровяное давление у нее отсутствовало. Но потом, как ни удивительно, оно постепенно поднялось до приемлемого уровня. Ее сердце начало биться самостоятельно, а ритм стал нормальным и регулярным, без опасных ускорений.

В палату вошел главный хирург и подозвал всех врачей и сестер к ложу Лорен:

– Я хочу, чтобы все вы увидели происходящее здесь чудо. Этот ребенок не должен был выжить. Кто-то за ней присматривает.

Шли дни, малютка Лорен набиралась сил и начала вести себя как нормальный младенец. Через месяц родители Лорен приехали, чтобы забрать ее домой. Радостно было видеть, как мать и отец берут девочку на руки и обнимают – после того как она почти три месяца прожила с трубками и проводами.

Когда я смотрела им вслед, мне пришло в голову, что Бог ответил на мою молитву в ванной комнате именно так, как я просила. Малютка Лорен ехала домой, чтобы жить. Она была свободна от боли, и ее несли на руках любящие родители.

    Ким Армстронг

Руки наших друзей

Исцели меня, Господи, и исцелен буду; спаси меня, и спасен буду; ибо Ты хвала моя.

    Иеремия 17:14

В то пятничное утро мы с моим мужем Луи были в кабинете врача, дожидаясь назначенного приема. Врач залечил большой разрез на роговице глаза Луи, но рубцовая ткань на месте травмы никак не формировалась. Мы беспокоились, потому что отец Луи ослеп из-за такой же проблемы.

– Не волнуйся, – пыталась я утешить Луи. – Сейчас уже наверняка все в порядке.

Я оказалась не права. Спустя пару минут доктор осмотрел глаз Луи и сказал:

– Я должен назначить вам операцию на понедельник и снова заняться этим глазом, – Он покачал головой: – Мне неприятно говорить об этом, но рубцовая ткань так и не сформировалась. Вместо этого рана начинает расходиться.

Он глубоко вздохнул:

– Вам надо питаться высокопротеиновой пищей и как можно больше спать в эти выходные. Хотя я сомневаюсь, что за эти дни глаз успеет сформировать достаточное количество рубцовой ткани, если он до сих пор этого не сделал. Приезжайте к девяти утра в понедельник, и я еще разок взгляну на вас перед операцией. Вторая операция на той же роговице иногда приводит к серьезной потере зрения.

Я видела, как напряглись плечи мужа.

По дороге домой он решил позвонить членам взрослой воскресной школы, в которой вел занятия, и попросить их помолиться о том, чтобы к понедельнику его глаз нарастил необходимую рубцовую ткань.

Потом он сказал мне:

– Знаешь, впервые в жизни я размышляю о наложении рук на мой глаз. Но наша церковь и пастор никогда не участвовали в исцелениях верой.

– Пастор не отказался бы наложить руки, если бы ты попросил его, дорогой, – ответила я.

– Верно, – согласился Луи. – Он такой сострадательный человек, что не стал бы мне отказывать, но я не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным.

Добравшись до дома, мы встали на колени у кровати и взмолились Богу о чудесном исцелении глаза Луи. Я просила также, чтобы Луи смог спать, несмотря на неудобное положение, в котором ему нужно было лежать, чтобы не мешать исцелению.

– Я позвоню президенту воскресной школы и передам просьбу о молитве, только сперва переоденусь в пижаму, – сказал Луи.

Но телефон зазвонил до того, как Луи успел переодеться. Это была Робби из воскресной школы.

– У меня осталось говяжье жаркое после вчерашних гостей. Если хотите, я занесу, – сказала она. – Одна я столько не съем.

Откуда она узнала, что Луи нужен протеин?

Робби едва успела повесить трубку, как зазвенел дверной звонок. На пороге стояли Реда и Люси из воскресной школы. «Но мы же никому не звонили», – мелькнула у меня мысль.

Ред сказал:

– Я собирался в деловую поездку, и что-то словно подтолкнуло меня: надо проведать Луи. Я сказал об этом Люси, и вот мы здесь. Что случилось?

Робби пришла с жарким как раз в тот момент, когда подъехали пастор и его жена.

– Нас посетило чувство, что мы нужны Луи, – объяснил пастор.

После того как мы с Луи объяснили ситуацию пятерым прибывшим, пастор сказал:

– Давайте возьмемся за руки вокруг изголовья кровати, окружим Луи любовью и попросим, чтобы на его глазу сформировалось достаточно рубцовой ткани.

Все закрыли глаза. Пастор начал и завершил замечательную молитву, в которую каждый из нас внес вклад. Я готова была попросить его о наложении рук, но не стала делать этого без решения Луи.

Пока Робби разогревала жаркое, готовя сэндвич для Луи, я вышла проводить пастора и его жену к машине. Я поблагодарила его за прекрасную молитву и призналась, что чуть не попросила его наложить руки.

Он отступил на шаг и посмотрел на меня с радостным изумлением:

– Как удивительно! Ведь я на самом деле наложил руки на глаз Луи! У меня вдруг возникло сильнейшее желание это сделать. Поэтому я выпустил руку Луи и сложил ладони лодочкой поверх его глаза, когда мы молились. Это было прекрасное чувство.