Шато д'Иф и другие повести

Корреанос восторженно расхохотался: «Если мы не сможем продать десять миллионов машин, я взлечу на одной из них в стратосферу и выпрыгну!»

«Значит, начинайте продавать».

«Надеюсь, к вам не вернется прежнее настроение, – заметил Корреанос, – и вы не начнете настаивать на завитушках и финтифлюшках?»

«Нет, – мягко отозвался Марио. – Предлагайте модель такой, какова она есть – мне больше ничего не остается сказать по этому поводу».

Корреанос одобрительно хлопнул ладонью по корпусу «Воздушного странника» и с недоумением взглянул Марио в лицо: «Ваша жена пыталась с вами связаться. Я сказал ей, что не знаю, где вас найти. Наверное, вам следовало бы ей позвонить – если вы не хотите развода. Она упомянула о разводе».

Марио смотрел куда-то вдаль – пристальное внимание Корреаноса ставило его в неловкое положение: «Я посоветовал ей подать на развод. Так будет лучше для всех заинтересованных сторон. С ее точки зрения, по меньшей мере».

Корреанос покачал головой: «Странный вы человек, Эбери. Год тому назад вы уже уволили бы меня десять раз подряд».

«Может быть, я откармливаю вас на убой», – предположил Марио.

«Вполне возможно, – согласился Корреанос. – В таком случае Арнольд и я заведем собственное предприятие и будем продавать электронные базуки для охоты на слонов».

* * *

Эмпирейскую Башню облепили, как масса муравьев, двести тысяч ремесленников; они красили, штукатурили, наносили покрытия, соединяли трубы и проводку, заливали терраццо, бетон и металлопласт, устанавливали шкафы, стеллажи и тысячи разновидностей оборудования. Стены обшивали панелями из навощенного и полированного дерева, бесконечное множество плавательных бассейнов выкладывали плиткой. Специалисты по озеленению высотных зданий устраивали висячие сады – гигантские увитые растениями беседки в облаках.

Еженедельно Мервин Аллен совещался с Тауссигом и стариком Кубалом, утверждая одно, изменяя другое, отменяя третье, дополняя четвертое. Марио просматривал видеозаписи этих совещаний и вносил поправки в соответствии с пожеланиями Аллена, тщательно сочетая их со своими собственными нововведениями.

Прошло несколько месяцев. Теперь Мервин Аллен мог бы не узнать в Марио бывшего Ралстона Эбери. В управлении компании «Аэромобили Эбери» изумленные служащие относились к владельцу предприятия с небывалым почтением. Это был новый Эбери – хотя, конечно, его привычные жесты и выражения, его походка, манера одеваться и машинальные реакции мало изменились. Новый Эбери сбросил килограммов двадцать пять жира и дряблой плоти. Благодаря привычке ходить пешком под открытым небом кожа его приобрела младенческий розовый оттенок. Глаза, раньше полузакрытые складками, сияли над плотными мясистыми щеками, мышцы ног стали крепкими и упругими, грудь дышала легче и глубже – ежедневное получасовое плавание в бассейне после обеда укрепило его легкие.

Наконец двести тысяч ремесленников сложили инструменты и получили чеки. Эмпирейскую Башню заполнили техники, готовившие оборудование к запуску, а также разнорабочие, очищавшие, полировавшие и промывавшие полы и стены. Завершилось строительство Эмпирейской Башни – кристаллизованной мечты, нового дерзновенного чуда архитектуры. Здание возвышалось подобно невероятных размеров древесному стволу, стройному и массивному, несравнимому по масштабу с микроскопическими улицами и площадями у его основания. Архитекторы не стремились к изяществу, но монументальному сооружению придавали изящество надежность фундамента, бесчисленные плавные вогнутости и выпуклости фасада, тысяча террас, тысяча площадок для аэротакси, миллион окон.

Эмпирейская Башня была готова. Мервин Аллен незаметно вселился в нее посреди ночи, а на следующий день помещения «Шато д'Иф» в доме №5600 по Эксмур-авеню опустели – их предлагали в продажу или в аренду.

Теперь контора «Шато д'Иф» находилась на уровне 900 Эмпирейской Башни. И Роланд Марио горел нетерпением, радостно предвкушая ближайшее будущее, как изнемогающий от страсти юнец перед свиданием. Когда Тауссиг заглянул к нему в кабинет, Марио постепенно убирал все, что накопилось у него на столе.

«Что вы собираетесь делать дальше?»

Марио внимательно взглянул на любопытствующую физиономию администратора: «У вас есть еще какие-нибудь крупные проекты?»

«Нет. И, скорее всего, никаких больше не будет. По меньшей мере, старик Кубал больше ничем не желает заниматься».

«Как же так? Он решил отойти от дел?»

«Если бы! Гораздо хуже. У него поехала крыша. Он спятил».

Марио постучал пальцами по столу: «Когда это случилось?»

«Вчера. Похоже на то, что старик надорвался, проектируя Эмпирейскую Башню. Полицейский нашел его в Танагра-сквере – он бродил и разговаривал сам с собой. Его отвезли домой. Он не узнаёт племянника, не узнаёт домохозяйку. Продолжает утверждать, что его зовут Брэй – или что-то в этом роде».

«Брэй?» – Марио поднялся на ноги, наморщил лоб. Брео! «Да, старость – не радость, – рассеянно заметил он. – Кубал потерял рассудок».

«Так-то оно так, – отозвался Тауссиг, вся еще разглядывая Марио горящими от любопытства глазами. – Так что же вы собираетесь теперь делать?»

«С меня хватит, – сказал Марио и обвел кабинет усталым взмахом руки. – Я надорвался – так же, как старик Кубал. Эмпирейская Башня меня доконала. Я тоже старею и впадаю в детство. Запомните меня, Тауссиг – потому что вы больше никогда меня не увидите». Марио закрыл дверь перед лицом оторопевшего администратора, зашел в лифт, опустился на второй уровень, вскочил на скоростную движущуюся ленту и прибыл к себе, в небольшую квартиру жилого комплекса «Мельбурн». Приложив к сканирующей пластинке замка большой палец, он отодвинул дверь в сторону, зашел внутрь и закрыл дверь. Марио разделся, обнажив грузное тело Эбери, завернулся в халат и с тяжелым вздохом опустился в кресло у большого низкого стола.

На столе красовалась сложная модель из дерева, металла, пластмассы и разноцветной проволоки – модель уровня 900 Эмпирейской Башни, где теперь находилось управление фирмы «Шато д'Иф».

Марио помнил наизусть планировку этого уровня площадью более четырехсот тысяч квадратных метров; он мог бы там найти вслепую любую деталь обстановки.

Через некоторое время Марио снова оделся – в рабочий комбинезон из плотной серой саржи, рассовал по карманам различные инструменты и приборы, упаковал чемоданчик и взглянул на себя в зеркало: в лицо Ралстона Эбери, уже заметно изменившееся по сравнению с прежним. Тупой взор заплывших глаз прояснился. Губы стали не такими пухлыми, щеки подтянулись – его физиономия напоминала скорее кусок мяса, нежели мешок жира. Марио задумчиво натянул на голову кепку и проверил, какой эффект она производила. В нем невозможно было узнать прежнего Эбери. На всякий случай Марио наклеил аккуратные усики. Ралстон Эбери перестал существовать.

Марио вышел из квартиры, вызвал такси и полетел в направлении Прибрежных Лугов. Эмпирейская Башня торчала над городом, как столб над капустным полем. На ее вершине вертелся красный проблесковый маяк, предупреждавший летательные аппараты – чтобы его увидеть, приходилось задирать голову. На девятистах уровнях горели миллионы огней, издали казавшиеся сплошным, ярко мерцающим молочно-белым покровом. Монументальное порождение скуки одного человека, уставшего от жизни, было «городом в себе» – где, если бы они того захотели, могли бы жить до конца своих дней два или три миллиона людей, пользуясь всем необходимым и никогда не покидая башню. Самое величественное здание из всех когда-либо построенных, оно было создано из побуждений, которые вряд ли заставили бы кого-нибудь поставить один камень на другой. Эмпирейская Башня, конгломерат ресурсов, приобретенных на деньги богатейших людей планеты, была гигантской игрушкой, мимолетной причудой.

Но кто бы мог такое подумать? Уровень 221 занимала лучшая больница в мире. Перечень ее персонала практически повторял список специалистов, получивших награды Всемирной медицинской ассоциации. На уровне 460 находились болота и леса мелового периода. Динозавры в натуральную величину жевали листву доисторических древовидных папоротников, птеродактили скользили по воздуху на невидимых направляющих, воздух был насыщен дикими, раздражающими запахами гниющих болот, черного слизистого ила, моллюсков, падали.

На уровне 461 археологи воссоздали первый человеческий город, Эриду шумеров, с десятиметровыми кирпичными стенами, с храмом-зиккуратом бога плодородия Энлиля, с царским дворцом и мазанками крестьян. На уровне 462 красовался остров эпохи владычества Микен, омываемый синими волнами морской воды. На вершине холма высился минойский храм, окруженный оливковой рощей, у берегов дрейфовала галера с крутым высоким носом, бронзовые щиты блестели в солнечных лучах под пурпурным парусом.

На уровне 463 демонстрировался фантастический мир, порожденный воображением художника-мистика, Дайера Лотера. А уровень 509 был частной сказочной страной, закрытой для публики – волшебным садом, населенным пугливыми нимфами.

Проектировщики предусмотрели уровни для коммерческих представительств, жилых апартаментов и лабораторий. На четвертом уровне помещался самый большой в мире стадион. Уровни от 320 до 323 включительно занимал Всемирный университет, предварительно зарегистрировавший сорок две тысячи студентов; на 255-ом уровне размещалась крупнейшая в мире библиотека, а на 328-ом – огромная выставка произведений искусства.

Там были выставочные залы, магазины, рестораны, укромные таверны, театры, телевизионные студии – коллекция всего, что могло предложить мировое сообщество, вознесенное в небо по капризу Мервина Аллена. И за все это заплатила свойственная человеку жажда вечной молодости. Мервин Аллен продавал товар, по сравнению с которым все крупицы добытого золота, все драгоценности и сокровища, любые амбиции и устремления ничего не значили. Бессмертие, вечная юность! Ни любовь, ни верность, ни добропорядочность, ни честь – ничто не могло конкурировать с неотразимой, чарующей призывной песнью этой сирены.

IX

Марио деловито вышел из кабины аэротакси на площадку для общественного транспорта на уровне 52 координационного центра башни и мгновенно потерялся в толпе посетителей, жильцов и служащих. Вступив на пешеходную ленту, ползущую к центральной шахте, он сошел с нее у дверей скоростных лифтов, поднимавшихся до шестисотого уровня, и воспользовался одной из небольших кабинок. Дверь захлопнулась. Марио почувствовал ускорение, за которым последовало ощущение почти полной невесомости. Дверь быстро открылась – Марио вышел на поверхность уровня 600, более чем в трех километрах над поверхностью земли.

Он оказался в вестибюле «Райского приюта», по сравнению с которым вестибюль отеля «Атлантик-Эмпайр» казался тесным и невзрачным. Вокруг величаво прохаживались изысканно одетые мужчины и женщины – те, кому принадлежали богатство, слава и власть. Никто не замечал Марио в его спецовке с оттопыренными карманами, с чемоданчиком в руках. Его принимали если не за уборщика, то за электрика из числа обслуживающего персонала. Марио неспешно прошел по коридору, остановился у двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен», приложил большой палец к пластинке замка – открылась дверь в подсобное помещение. Все уборщики, работавшие на уровне 600, пользовались другими помещениями. Замок этой двери не мог бы открыть никто другой. Даже в том случае, однако, если бы особо придирчивый заведующий потребовал открыть эту дверь, он не увидел бы внутри ничего, кроме еще одной каморки с принадлежностями для уборщиков, забытой в суматохе открытия колоссального сооружения.

Но это была необычная каморка. Марио одновременно нажал на пару выступов, устроенных на противоположной входу стене на существенном расстоянии один от другого. Стена отодвинулась в сторону. Марио протиснулся в темный проход и задвинул за собой стену каморки. Теперь он остался в полном одиночестве – найти его здесь было труднее, чем если бы он стоял среди песчаных дюн Сахары. Никто не мог его заметить в небольшом замкнутом пространстве между главными опорами башни и шахтами грузовых подъемников. Если бы он здесь умер, никто не нашел бы его. Когда-нибудь, в далеком, невообразимо далеком будущем, после падения или сноса Эмпирейской Башни, кто-нибудь мог бы найти обломки его скелета. Но до тех пор он исчез из мира живущих.

Марио посветил фонариком вперед, повернул в другой тесный проход и приблизился к центральному «позвоночному столбу» трубчатых грузовых шахт, напоминавших волокна некоего гигантского овоща. Здесь он нашел свой особый лифт, затерянный среди других так же, как он потерялся в толпе служащих. Установившие этот лифт механики не могли догадываться о его тайном предназначении. Лифт был указан на чертеже, его соорудили на протяжении одного рабочего дня, после чего о нем сразу забыли. Но для Марио этот лифт был связующим звеном, ведущим к уровню 900, к «Шато д'Иф».

Он вступил на маленькую площадку. Дверь кабинки захлопнулась. Лифт вознес его еще на полтора километра. Кабинка остановилась – он вышел. Теперь Марио – призрак-невидимка – прибыл в святая святых «Шато д'Иф». Передвигаясь незаметно и бесшумно, он обладал огромной властью. Он мог напасть ниоткуда – неожиданно, непредсказуемо – владыка хозяина «Шато д'Иф»!

Марио глубоко вздохнул, радостно взволнованный своей властью. Наступала кульминация всей его жизни. Он не выключал фонарь, хотя на самом деле теперь в нем не было необходимости, потому что Марио знал наизусть проходы высшего уровня башни – так, как если бы блуждал по ним с раннего детства. Но свет символизировал его абсолютную власть. Ему не нужно было прятаться. Он был в своем собственном убежище – безопасном, изолированном, недоступном.

Марио остановился и взглянул на стену. В лучах фонаря ярко светились круги, нанесенные флуоресцентной краской и разделенные трехметровыми промежутками. Эти круги он разметил сам, чтобы обозначить местонахождение смотровых глазков – маленьких тусклых пятнышек, не больше булавочной головки каждое, незаметных на расстоянии двух шагов. Переодевшись электриком, Марио самостоятельно приготовил такие бинокулярные глазки на каждом отмеченном участке.

Из поясной сумки он вынул пару дисплейных очков, подсоединил зажимами их провода к контактам смотровых глазков и надел очки. Теперь он видел внутренность вестибюля 900-го уровня так же ясно, как если бы стоял в проеме открытой двери.

Вечерний прием был в самом разгаре – праздновалось открытие нового управления «Шато д'Иф». Мимо проходили мужчины – пожилые, молодые, выдающейся наружности, красавцы и другие, кому успех придавал неповторимую ауру; женщины – одновременно безмятежные и высокомерные, образцы мод и предметы зависти всей планеты. Марио видел драгоценности, золото, глянец и волнообразное движение тканей всевозможных оттенков, а на уровне глаз – странную смесь белых, бронзовых, коричневых и черных лиц и причесок, калейдоскоп толпы.

Марио узнавал некоторых – их лица, их имена были известны во всем мире. Художники и артисты, инженеры и администраторы, бонвиваны и куртизанки, ученые и философы – все они толпились в вестибюле «Шато д'Иф», привлеченные невыразимым стремлением к неизвестному, волнующему, знаменитому.

Среди них прохаживался Мервин Аллен в строгом черном костюме – прекрасный, как солнцеликий герой древних сказаний, высокий, самоуверенный, с непринужденными манерами, но скромный, внимательно-изящный, сочетающий в себе качества властного, но гостеприимного хозяина.

Тэйна Парен не показывалась.

Марио перешел к следующему помещению. Так же, как в доме №5600 по Эксмур-авеню, здесь была устроена оранжерея, залитая янтарно-белым светом – золотистым, словно хрустящим в воздухе благодаря своей четкости. Помещение полнилось буйной широколистной тропической растительностью, явно чувствовавшей себя не хуже, чем в родной почве. В данный момент оранжерея пустовала – только сами растения вдыхали свой опьяняющий, усыпляющий аромат.

Марио двинулся дальше. Теперь он заглянул в лабораторию с голыми, ничем не украшенными стенами – здесь Аллен «перерабатывал людей». Вдоль одной из стен под белыми покрывалами выстроились несколько медицинских кушеток на резиновых колесах. На балконе в противоположном конце помещения громоздилось переплетение сложной аппаратуры – черные изогнутые манипуляторы, блестящие металлические компоненты, стеклянные трубки. Под балконом висели два бледных полупрозрачных шара с голубыми прожилками, как в сыре рокфор. Марио присмотрелся: так выглядели оболочки из голазмы.