После вечеринки

Эллиот просиял.

– У моей тоже. Обожал эти качели. На них так хорошо думалось! За этим я их здесь и держу. Ну, как вам мой кабинет?

Элла огляделась по сторонам и не смогла сдержать улыбки.

– Классный! Веселый.

– Вот именно. А теперь позвольте задать вопрос, Элла. Как по-вашему, игрушки – только для детей?

Элла покачала головой:

– Все мы в душе остаемся детьми.

– Не все, – возразил Эллиот. Потом прибавил: – Легок на помине…

Оглянувшись, Элла увидела в дверях Чейза. Выражение лица племянника разительно отличалось от приветливой улыбки дяди. Чейз был мрачнее тучи.

– Извините, что прерываю. Хотел напомнить, что сегодня встреча с советом директоров, до начала нужно обсудить последние отчеты.

– Встречи, отчеты… – пробубнил себе под нос Эллиот и, указав на Чейза пальцем, прибавил театральным шепотом: – Правду говорят – работать не развлекаясь так же плохо, как развлекаться не работая. Что ж, на племянниках гениев природа отдыхает…

Элла едва успела скрыть улыбку.

Чейз проигнорировал комментарий с ледяным хладнокровием.

– Это очень важный вопрос. Скоро вы закончите?

– Подожди немного.

Вместо того чтобы указать на тот факт, что они с Эллой едва успели поздороваться, Эллиот проговорил:

– Машины только-только вышли на третий круг. – Потом, присвистнув, добавил: – Поглядите-ка на вашего фаворита, Элла! Голубая машина обогнала серебряную, но моя красная по-прежнему впереди!

– Хорошо. Зайдешь, когда… освободишься.

Чейз вежливо кивнул Элле и направился было к выходу, но Эллиот остановил племянника:

– Пожалуйста, останься, Чейз. Для меня очень важно твое мнение.

– Дядя, ты уже знаешь, что я думаю об этой твоей вечеринке.

– По-твоему, поминки можно назвать вечеринкой?

– Ты не умираешь.

– Это как сказать. Боюсь, в профессиональном смысле дело идет к тому. – Повернувшись к Элле, он с самым невозмутимым видом пояснил: – Совет директоров считает, что у меня шарики за ролики заехали. Забавно, не правда ли? Учитывая, что я как раз шариками и роликами занимаюсь.

– Э-э…

Растерянная Элла повернулась к Чейзу. Щеки у того были краснее помидоров.

– Неправда, никто этого не говорил, – процедил он.

– В лицо, может, и нет, – любезно согласился Эллиот. – Но мы оба знаем, что болтают за моей спиной.

– Узнаю, кто распустил эти слухи, подадим в суд за клевету, – заявил Чейз.

– К тому времени меня уже отстранят от работы. Оуэн ждет не дождется, когда представится возможность занять освободившееся место. Оуэн – это мой сын, – пояснил Эллиот, обращаясь к Элле. – Голова работает хорошо, но вот о сердце того же не скажешь, а ведь в нашем бизнесе без здорового сердца не обойтись.

Снова поглядев на Чейза, Эллиот произнес:

– Мальчик мой, это секрет Полишинеля. Не думай, будто я ни о чем не догадываюсь. Конечно, реакция у меня уже не та, да и память иногда подводит, но не до такой же степени!

В голосе старика звучали усталость и смирение. Чейз, напротив, ответил с искренним пылом:

– Вот почему нам срочно надо поговорить, составить план действий перед сегодняшним собранием…

– Ну хорошо, хорошо, – со вздохом уступил Эллиот. – Только сначала побеседую с Эллой. Останься, Чейз. Пожалуйста.

Чейз был слишком высок, чтобы с комфортом расположиться в яйцевидном кресле, поэтому присоединился к Элле. Ноги его не просто доставали до пола, а твердо стояли на нем, не давая качелям раскачиваться. Сразу стало ясно: время веселья закончилось, пора заняться делом.

«Хладнокровие. Собранность. Уверенность», – повторяла про себя вычитанную где-то мантру Элла. Медленно вдохнув и выдохнув, достала из сумки блокнот и профессиональным тоном произнесла:

– Итак, начнем с основных моментов. На какую дату назначены поминки?

– В идеале хотелось бы на День памяти, но он, к сожалению, уже прошел. – Эллиот вздохнул. – Как насчет выходных перед четвертым июля? Вечером можно будет устроить фейерверки.

Элле, конечно, еще не приходилось организовывать мероприятия, однако она рассудила, что три недели на подготовку – вполне достаточный срок. Но уже после следующего вопроса Элла поняла, что, мягко говоря, переоценила свои силы.

– Сколько гостей планируете пригласить?

– Шестьсот – семьсот.

У Эллы отвисла челюсть. Назови Эллиот цифру «шестьдесят», она и то запаниковала бы. А как прикажете устраивать поминки на шестьсот – семьсот человек? Меньше чем за месяц?

– Дядя Эллиот, не забывай о благоразумии.

– Что же тут неблагоразумного? Помирать, так с музыкой. А вы что скажете, Элла?

– Н-ну… Установленный вами срок слишком мал для организации мероприятия такого масштаба.

– Пожалуй, вы правы.

Элла вздохнула было с облегчением, но тут Эллиот прибавил:

– Придется перенести на август. Моя Изабелла умерла в августе. Двадцать седьмого числа. – На лицо Эллиота будто набежала туча. Потом он произнес растерянным тоном: – Неужели уже три года прошло? Не может быть…

– Мои соболезнования, – проговорила Элла.