Брачная ловушка

– Приобретем лошадь, а там и другие твои таланты не оставим без внимания.

Вместо ответа Эйдан с досадой опустил глаза.

– Извини, друг, но вынужден отказать. Я срочно должен ехать в Шотландию. Если бы я мог задержаться, то непременно помог, но дело не терпит отлагательств. Я должен ехать, хотя, поверь, предпочел бы выбирать лошадь для твоей жены или даже шляпки и булавки.

– Конечно, я понимаю! – задумчиво ответил Уэкингфилд. В голосе его сквозило сожаление. – Судя по твоему мрачному лицу, дело серьезное. Что ж, ничего не поделаешь. Может, тогда я возьму с собой Эрика. Надеюсь, ты скоро вернешься. Я хотел, чтоб ты оказал мне честь и стал крестным отцом моему сыну. К тому же сестры моей жены непременно закатят бал в этом сезоне, твоя компания будет кстати.

– Благодарю за оказанное доверие, быть крестным твоему сыну – мой первейший долг. Я и сам хотел бы уладить все дела как можно быстрее.

– Позволь поинтересоваться, что все-таки стряслось? Может, я могу чем-то помочь?

– Вот, почитай, я не возражаю. Думаю, тебе можно довериться, – протягивая свернутое письмо, сказал Эйдан.

Уэкингфилд развернул листок и быстро пробежался по нему глазами.

– М-да…– протянул он спустя минуту. – Ну и дела.

– Вот и я о том же. Дашь полезный совет?

– Даже не знаю, старик, дело дрянь.

– Да, – вздохнул Маккей.

– Все может оказаться не так плохо, как кажется, – попытался обнадежить его друг.

– Джеймс, мой старик собирается силой заставить меня жениться неизвестно на ком. Что тут хорошего?

– Не отчаивайся, ты умеешь выкручиваться. Думаю, и на этот раз что-нибудь придумаешь.

– Мне бы твою уверенность.

– Да ладно, не унывай! Иногда судьба подкидывает неожиданные сюрпризы. Может, невеста окажется вполне ничего…

– Но я не намерен жениться, будь она лучшей женщиной на земле! Хотя на такое везение рассчитывать не приходится. Отец точно подсунет мне лох-несское чудище.

– Как знать… – в голосе Уэкингфилда прозвучали загадочные нотки. – Хорошо, не смею тебя более задерживать, мне пора. Удачи, друг! – и, вскочив на лошадь, махнул Маккею на прощание. – Не обижай чудище!

– Ты меня очень обнадежил, друг, – по-мальчишески взъерошился Эйдан в ответ на добродушную шутку приятеля. – Эй, Уэкингфилд!

– Да?

– Возьми с собой Уолси. Эрик не отличит осла от породистого жеребца, а ты слишком счастлив, чтобы думать трезво.

– Спасибо за совет, непременно им воспользуюсь, – улыбнулся тот и подстегнул лошадь. – И не забудь захватить мне бутылочку вашего прекрасного шотландского виски, – добавил он на ходу.

– Мог и не напоминать, о нем я никогда не забываю. Только виски и зовет меня домой! – задорно подняв бровь, крикнул Эйдан вдогонку.

Проводив друга взглядом, он уныло направился к дому, у двери его уже встречал слуга. Разговор с Уэкингфилдом не приободрил его. В отличие от друга он не видел луча надежды во всей этой ситуации.

– Доброе утро, милорд! Рад вас видеть целым и невредимым, – забирая испачканный сюртук своего хозяина, поприветствовал престарелый слуга. И, не удержавшись, добавил, брезгливо прикрыв нос рукой: – Господи, милорд, что это за чудовищный запах, простите, где вас носило?

Кроме старика, выполнявшего все необходимое для своего господина, в доме была еще кухарка и молоденькая горничная – ее дочь. Немногочисленная прислуга была преданной, и вместе они поддерживали порядок в особняке, когда хозяин неделями пропадал, – большего Эйдану и не требовалось.

– Не ворчи, Дугалд, – добродушно ответил Эйдан, – собери все необходимое для путешествия. И, как ты уже понял, мне нужна ванна. Времени мало, прибереги мораль на потом и, пожалуйста, поторопись.

– Значит ли это, что батюшка все же нашел вас, милорд?

– В точку, Дугалд. Ты проницателен, как всегда.

– Я велю Агнесс что-нибудь приготовить. Вам бы не мешало поесть, совсем исхудали, – заботливо проворчал слуга.

Приняв ванну, Эйдан вкусно поел. Кухарка готовила отлично и подала чудесный бифштекс с гарниром из овощей, пирог с рубленым мясом и даже пудинг на десерт, все это Эйдан запил хорошим красным вином. Когда солнце уже стояло высоко в небе, он двинулся в дальний путь. Странно будет возвратиться домой спустя почти пять лет. Сестры – а особенно Джейн – будут сетовать на то, что он совсем о них забыл. Конечно, это не совсем так, он ведь регулярно им пишет, а иногда высылает небольшие подарки. А теперь он – блудный сын – возвращается домой. Одно хорошо: в долгой дороге у него будет много времени подумать о том, как выкрутиться из этой передряги.

Глава 2

Англия осталась далеко позади, мягкий дождь, застигший его на второй день поездки, сменился пронизывающим горным ветром. Надо признать, он уже подзабыл, какой суровой временами бывает эта местность. Майский воздух по-прежнему был холодным, с привкусом снега, который лишь недавно отступил. Пятый день в чертовски надоевшем седле – и теперь все, о чем он думает, как бы поскорее добраться до дома, а впереди еще три дня пути. Северный ветер быстро остудил его гнев, и все происходящее казалось не таким трагическим, как поначалу. Чем урезонить отца, он так и не придумал, да и вообще неизвестно, застанет ли он его в живых. Поверенный твердил, что отец уже одной ногой в могиле.

Как бы ни было это чудовищно, но Эйдан не чувствовал ни горя, ни даже сожаления по этому поводу. Судя по поступкам, отец никогда не любил их. Он принадлежал к типу людей, которые никогда не считаются ни с чужим мнением, ни с тем, как его решения скажутся на судьбах тех, кем он манипулирует. После смерти их матери он стал еще невыносимее. Для нее смерть стала освобождением от его тирании. Невыносимая жестокость отца заставила Эйдана держаться подальше от дома. Чем больше отец на него давил, тем сильнее он сопротивлялся. В детстве Эйдан его боялся – теперь нет. И все-таки старый лис не хотел отпускать сына из своих коченеющих рук!

Но ему, как мужчине, можно просто плюнуть на все и жить как душе угодно, в отличие от его бедных сестер. Честно говоря, ему всегда было жаль женщин – их участь поистине незавидна. От них требуют верности и покорности, хотя большинство мужчин не заслуживают ни того ни другого. Да и он сам не исключение. Многие женщины дарили ему свое сердце, но, принимая их поклонение, он ни разу не смог ответить тем же в полной мере. В юности стрела Купидона однажды пронзила его сердце, но последовавшее затем разочарование послужило серьезным уроком. С годами Эйдан понял: единственное, что толкает в брак мужчин, обремененных положением в обществе, – это необходимость получить богатую продолжательницу рода. Конечно, были и исключения – его друг Уэкингфилд, к примеру, обрел счастье в браке. И все равно Эйдан не хотел обременять себя женой. Зачем ему это? Чтобы сделать несчастной какую-то женщину, и она бы ненавидела его за это, как это было с его родителями? Отец не был жесток в плане физическом, но его холодное безразличие к собственной жене было столь очевидным, что лишь слепой этого не замечал. Естественно, мать была очень несчастна и тоже не жаловала отца, они едва терпели друг друга, и это сказывалось на детях. Дети вечно находились между двух огней. Эйдан вообще никогда не понимал своего отца. Откуда такая бессердечность?

Когда Эйдан служил на корабле под командованием дяди, тот однажды обмолвился, что в молодости отец был совсем другим – добрым и отзывчивым человеком. «Ты походишь на отца в своих душевных порывах, сынок, надеюсь, удача не отвернется от тебя», – как-то сказал он. Зная своего отца как жестокого деспота, Эйдан поразился такому сравнению, да и не желал он видеть подобного сходства с родителем. Он попытался расспросить дядю больше, каким был тот, другой, добрый человек, и почему на его место пришел темный демон. Ничего не вышло, дядя сразу пресек эту тему и больше никогда к ней не возвращался. Брат отца был добр к племяннику, и когда Эйдан захотел покинуть службу, он втайне от отца поспособствовал этому. Подумать страшно, что бы на это сказал отец, если бы узнал.

Так, за тягостными раздумьями, дорога казалась почти сносной. Порой он так уходил в себя, что едва замечал что-либо вокруг. Однако, чем глубже продвигался Эйдан в эти суровые места, тем больше приходилось сосредоточиваться на дороге – временами здесь было весьма опасно, доброжелателей в пути встречалось мало. Горы возвышались вокруг, пробуждая внутри странную привязанность. Дикое их величие, сменявшееся мягкими зелеными холмами, загоняло далеко вглубь прежнюю чопорную размеренность и будило в душе нечто неуправляемое, присущее только истинным шотландцам. Эйдан ощутил полную свободу своего буйного нрава, который зачастую скрывал от впечатлительных людей. Но чем ближе становился дом, тем сильнее портилось настроение.

Путешествие близилось к завершению. Мили труднопроходимых разбитых дорог уже остались позади, и Эйдан, намереваясь еще немного отстрочить неминуемую встречу, свернул в Дорнох – небольшой городок на северном побережье. Здесь он решил отдохнуть и выпить что-нибудь, бодрящее в местном пабе. До замка оставалось не более пятидесяти миль по узким дорогам Хайлендса – горной части Шотландии. Пришпорив гнедого, можно поспеть домой к закату.

Засиделся он ненадолго. Паб был грязный, и Эйдан, стоя у стойки бара, пока трактирщик наливал ему выпивку, старался ненароком не прислонится к чему-нибудь. Угловой стол заметно отличался от остальных, и все обходили его стороной – уж больно подозрительно он смотрелся. Но когда Эйдан пригляделся, то улыбнулся. Местные посетители считали столик грязным – его цвет был иным, но то, что все принимали за грязь, оказалось единственным чистым местом в этом заведении. Эйдан, одобрительно кивнув самому себе, уселся за него, чтобы смочить горло.

Впрочем, его брезгливости никто не заметил, хотя некоторые мужчины с любопытством разглядывали молодого, хорошо одетого человека. Покинув маленькое затхлое помещение, Эйдан вышел на улицу и лениво огляделся по сторонам. С легким любопытством он смотрел на прохожих в ожидании, пока чумазый мальчик напоит его лошадь. Вокруг царила суматоха от шума повозок, криков многочисленных продавцов и пьяных рыбаков, они то и дело вываливались из таверны, вдоволь набравшись спиртного.

Несчастное выражение их осунувшихся лиц было легко уловимым для его зоркого глаза. Местные жители, те, кто не был пьян, проходили мимо, потупившись в землю, бросая тревожные взгляды по сторонам, словно боялись, что сейчас их схватят и потащат в неизвестном направлении. Эйдану не стоило особого труда догадаться, с чем связано их опасение. Он на своей шкуре знал, как это, когда уже нет надежды. В своих скитаниях он сталкивался со многим: знал цену последнего куска хлеба, глотка воды и свободы. Жизнь забрасывала его в такие места и ситуации, где все прежние заботы и тревоги казались совсем не значимыми.

Горцы ныне переживали худшие свои времена. Хотя он жил в Лондоне, тем не менее был осведомлен о положении дел на родине. Жители были вынуждены массово мигрировать в колонии, арендаторы выгоняли их с земель. Многие из них забирали все свои пожитки, отправляясь в дальний путь в надежде на лучшую жизнь где-то за горизонтом. Однако большинство не доживало до конца путешествия, и тела их поглощали морские глубины.

Впрочем, знатные лорды не утруждали себя мыслями об этом – прибыль от овцеводства была значимой, потому-то помещики без зазрения совести освобождали земли под выпас, лишая крестьян их крова и хлеба. Хайлендс опустел за годы такой «чистки». Гористая местность теперь принадлежала богатым землевладельцам, и Эйдан понимал: этим людям ничего не остается, как искать прибежище где-нибудь в другой стороне. Предводители кланов теряли свои земли и свое влияние. В былые времена люди бы взялись за оружие, но это уже не прежняя вражда кланов. Шотландия была продана после объединения парламентов, и теперь ее по кусочкам скупали помещики, а жизнь простого горца не стоила и гроша. За годы запретов в людях сломали дух. Запрет носить килт и играть на волынке – запрет быть шотландцем – давно, хотя и неофициально, отменили, но последствия остались.

Эйдан покинул город в странном, немного угнетенном расположении духа. Когда солнце опустилось за горизонт, он ехал Краем Маккея, или Краем лорда Реея – по титулу вождей клана, как его еще здесь называли. Здесь ничего не изменилось за годы его отсутствия. Стратнавер – родина его предков – уже его встречал. Замок у реки Навер возвышался на небольшом холме, нависая над долиной. К ближайшему селению протянулось несколько десятков миль, но с южной смотровой башни были видны земли, принадлежащие клану. Когда-то клан Маккеев был одним из самых могущественных среди воинственных кланов Хайлендса. Его представители сражались всегда отчаянно, одно их имя вселяло страх.

Клановые междоусобицы из-за политических войн делали сейчас их положение весьма неустойчивым. Эйдан, как и все Маккеи, тоже много воевал, его носило по свету, и он ни разу не посрамил честь своего имени – он гордился тем, что он Маккей, хотя и понимал, что дело идет к закату эпохи воинственного духа Маккеев. Сегодня они, как и все, зависели от милости короля, и, учитывая, что теперь их земли опустели как никогда, будущее представлялось Эйдану весьма сомнительным.

Во владении семьи оставалось немало земель – Край Маккей, или Край лорда Реея, все еще формально принадлежал им, но Сазерленды – давние неприятели – уже дышали в спину. Парадоксально, но отец был человеком, любящим простой народ, селяне боготворили его. Он был одним из немногих, кто оставался на стороне простых людей и не принимал идеи реформаторства в пользу овец. Порой Эйдан завидовал простым людям, которые пользовались расположением отца: такими привилегиями, в отличие от посторонних, члены собственной семьи не пользовались.

Эйдан уже видел перед собой замок, носивший название Адхар, что с гэльского означало «воздух», или «небо». Согласно семейной легенде, первоначально он имел четыре башни, такие высокие, что терялись в облаках. Впрочем, за столетия от мифических башен не осталось и следа. Поэтому бытовало и иное объяснение его названия: камень, использовавшийся для строительства замка, имел голубовато-серый цвет, и издалека, в ясную солнечную погоду, стены казались небесного оттенка. Теперь, правда, только местами, поскольку большая часть стен поросла зеленоватым мхом, придавая замку еще и серо-зеленый цвет. Но все равно замок оставался весьма впечатляющим сооружением, живописно возвышаясь над долиной с одной стороны и горной полноводной рекой Навер с другой.

В детстве Эйдан учился ловить здесь рыбу под руководством деда. Грегор Хью Маккей, одиннадцатый лорд Реей, был двадцать четвертым вождем тогда еще многочисленного клана. Седой старик с живым подвижным лицом порой производил на Эйдана впечатление весьма устрашающее, особенно когда не получалось правильно закинуть снасть или подсечь рыбу. Тогда дед смотрел на него глубокими дымчатыми глазами с немым укором. Глаза его говорили красноречивее слов, и внук старался изо всех сил, чтобы реже встречаться с этим уничижительным взором. И все же дед боготворил своих потомков и давал им любовь, которую они недополучали от собственных родителей. Да и вообще, дед, как истинный горец, не скрывал гордости, что он хайлендер, любил подолгу рассказывать истории о былом и сохранил недюжинную силу до глубокой старости.

«Горная часть Шотландии издавна была пристанищем самых суровых горцев. Горы всегда оставались тяжелой преградой для недруга…» – так начинал дед каждую свою историю. Любил он также повторять, что силой своей шотландцы обязаны этой суровой земле и что можно забрать шотландца из гор, но дух гор из шотландца – никогда. Эйдан это чувствовал сейчас, как и всякий раз, когда его нога ступала на родную землю, хотя иногда ему удавалось смирять внутренние неистовые порывы истинного шотландца.