Брачная ловушка

– Ты еще так наивна, мое дитя. За все надо платить, к тому же не нам с тобой ставить условия. Его сын завидный жених.

– Так я буду ему обузой? Меня же будут презирать там, отец!

– Дорогая, у тебя есть сокровище, хотя его и нужно слегка отполировать. Ты красивая девушка, если он тебя полюбит – жизнь с ним будет вполне сносной.

– Сносной?! Так было у вас с матерью?

– Не дерзи! – пресек ее родитель. – Я еще пока твой отец.

– Но что если он стар, или уродлив, или калека какой? А может, он жесток или будет бить меня. Неужели тебе все равно?

– У тебя бурное воображение, дитя мое. Я его видел всего один раз, лет двадцать назад, тогда это был обыкновенный мальчишка с копной светлых волос. Сейчас ему должно быть тридцать четыре или около того. Знаю только, что он редко здесь бывает, больше предпочитает Лондон. Будет шанс увидеть большой город-столицу! Будь терпеливой и сдержанной, слушайся его, тогда, думаю, он будет добр к тебе.

– Тридцать четыре? Мне же всего девятнадцать, отец!

– Все, не спорь, иди и приведи себя в порядок, вид у тебя просто ужасный. Сделай что-нибудь с волосами, они слишком… яркие. Надень шляпку, что ли.

Эйрин резко встала и холодно произнесла:

– Это все? Или будут еще указания?

– Да. Ты можешь взять мамины платья, вот ключ от ее комнаты, – Сетон рывком сорвал с шеи ключ и протянул дочери.

Эйрин не могла поверить своим глазам, кипевшая в ней злость чудесным образом исчезла.

– Думаю, наряды придутся впору, хотя, возможно, они вышли из моды.

– Но ты никогда не пускал меня в ее комнату, – дрожащими руками девушка взяла ключ.

– Теперь все ее вещи твои, – тоскливо выдавил отец.

Проглотив ком в горле, он залпом допил остатки спиртного в стакане.

– Спасибо, – тихо ответила Эйрин.

Сетон устало поднял руку, молча повелевая дочери удалиться. Едва стихли ее шаги, как из его груди вырвались тихие рыдания:

– Айрин, любимая Айрин, прости, что не смог тебя отпустить… – тихо шептал он сам себе.

Глава 4

Эйрин шла по холлу, прижимая ключ к груди. Раньше отец никому не разрешал приближаться к комнате матери. Эйрин даже не знала, как она выглядит изнутри. Попытки расспросить няню ничего не дали – та упорно держала язык за зубами, ссылаясь на запрет хозяина. Все скрывали от нее правду. Мать умерла вскоре после ее рождения, а отец тяжко горевал, утратив жену, – вот и все, что было ей известно. Увидеть эту комнату равносильно лицезрению Священного Грааля, а может и ценнее. Сегодня она узнает о матери больше, чем за все свои девятнадцать лет.

Заветный ключ заставил почти забыть о предстоящем нелепом замужестве – сначала мама, а уж потом она решит, как отделаться от горе-жениха. Приближаясь к комнате, Эйрин почувствовала трепет во всем теле. Ноги сами остановились у двери, неизвестность пугала. Ключ легко прошел в замочную скважину, одно легкое усилие руки – и дверь отворилась.

На улице был ясный день, но в комнате из-за плотно задернутых штор на окнах стоял полумрак. Пришлось отправиться на поиски лампы. Осветив комнату слабым светом, принесенного светильника, Эйрин зажгла бра на стенах – и ее сердце замерло от восторга.

Это была самая прекрасная комната в доме. Здесь все выглядело нетронутым. Слой пыли на мебели говорил о том, что сюда уже давно никто не входил. Эйрин затаив дыхание разглядывала покои матери широко распахнутыми глазами.

Все дышало изысканностью: кровать с резными дубовыми колоннами и балдахином, как в сказке о «Спящей красавице», покрывало с искусно сделанным вычурным узором, изящная мебель – судя по всему, раньше их поместье процветало.

Придя в себя, девушка начала медленно передвигаться по комнате, легонько касаясь пальцами разных предметов. Для нее каждая мелочь была драгоценна. Присев за красивый туалетный столик и смахнув рукой пыль с зеркала, она посмотрела на свое отражение. Из груди вырвался разочарованный вздох: ее внешний вид совсем не соответствовал этой роскоши. Она повернулась, и взгляд остановился на большом портрете.

Женщина на нем выглядела как королева. Ясный взор фиалковых глаз, нежно-белая кожа лица, обрамленного изумительными каштановыми волосами – с портрета на нее взирала ее мать. Эйрин подумала, что в сравнении с матерью она просто бледная тень с рыжими непослушными волосами. Единственная общая черта – это, пожалуй, глаза, в остальном не было ничего похожего. Она была худее, полноватая грудь чересчур выделялась (надевая мужской сюртук, Эйрин усердно стягивала ее корсетом, но спрятать пышные формы все равно не удавалось). Да и слишком округлые бедра тоже казались девушке явным недостатком. Впрочем, внешность ее никогда особо не волновала. Кто ее в этой глуши видит? Не в силах оторвать восхищенных глаз от картины, девушка почувствовала, как слезы подкатили к горлу. Почему ей не суждено было узнать свою мать? Жизнь казалась совсем несправедливой.

Вытерев рукавом слезы, Эйрин вновь повернулась к зеркалу и принялась исследовать все, что лежало перед ней на столике: флакончик духов, средних размеров шкатулку и множество баночек. В них оказалась соль для ванны, пудра, какие-то трудноопределимые смеси, предназначение которых так и осталось для нее загадкой. Наконец, она открыла шкатулку. Для ее размеров в ней оказалось совсем мало вещей – всего пара гребней для волос, очень простых, в виде бабочек. Драгоценных камней на них не было, поэтому они и уцелели здесь. Все ценное из шкатулки давно продал отец.

Эйрин взяла два гребня и заложила их в свои медные локоны. Девушка даже удивилась, как такая мелочь может украсить женщину, раньше она никогда не носила украшений. Волосы она либо заплетала в косу, либо вообще оставляла безо всякого порядка, как сегодня.

Полюбовавшись отражением в зеркале, она встала, подошла к большому красивому шкафу и распахнула его.

– О Господи! – ахнула девушка, глядя на изысканные платья и всевозможные женские аксессуары: нижние юбки, корсеты, чулки. Все было аккуратно развешено, словно здесь только что прибралась горничная.

Эйрин с замиранием сердца разглядывала мамины туалеты, они казались ей просто изумительными. Отец сказал, эти платья вышли из моды, но она понятия не имела, что сейчас модно. Всем ее платьям было уже по несколько лет, и она редко их одевала, предпочитая мужской костюм, в котором было гораздо удобнее ездить верхом. Няня, миссис Паркер, была слишком занята, чтобы успевать следить за своей подопечной. Нет, она была хорошей няней, просто, когда дела в поместье пошли совсем плохо, вся прислуга ушла к хозяевам, которые платили жалованье. Остались лишь миссис Паркер и управляющий – мистер Паркер, ее муж. Они были слишком стары, чтобы уйти на новую работу, поэтому согласились работать за крышу над головой и еду. Теперь все необходимые заботы по дому пали на их плечи.

Набитый платяной шкаф вдруг напомнил о настоятельной просьбе отца надеть какое-нибудь из платьев для завтрашнего знакомства. Это вызвало очередной приступ гнева – она не хочет замуж за совершенно неизвестного человека! Ну почему, почему жизнь так несправедлива, за что ей такое наказание? За какие проступки Господь так немилосерден к ней, отчего на ее девичью долю выпала столь незавидная участь? Резко закрыв шкаф, она отошла и плюхнулась на кровать, подняв небольшое облако пыли. Закрыв руками лицо, девушка принялась лихорадочно размышлять, как выкрутиться из этой ситуации.

– Мисс Эйрин! – раздался голос миссис Паркер. – Я не сразу поверила, когда ваш батюшка сказал, что вы здесь, думала – он пьян или спятил окончательно.

Эйрин прервала свои размышления, взглянув на няню.

– Нет, это правда, он дал мне ключ и сказал, что все это теперь мое.

– Боги смилостивились, раз он наконец отпустил ее.

– Кого?

– Госпожу Айрин – вашу бедную матушку, – указывая на портрет, промолвила старая служанка.

– Как это – отпустил?

Миссис Паркер тяжело вздохнула, присела рядом, обняв воспитанницу за плечи.

– Полагаю, теперь я могу все вам рассказать, мисс Эйрин, вреда от этого уже не будет, – издалека начала старая няня и мельком взглянула на девушку, которая уже вся обратилась в слух. – Знаю, вы не раз задавались вопросом, почему я ничего не рассказывала о вашей матери, но на то были причины.

Миссис Паркер немного колебалась, сомневаясь, действительно ли от сказанного ею не будет вреда.

– Ну, рассказывай же, няня, – настойчиво попросила Эйрин.

Та еще раз взглянула на девушку и, уступив ее напористости, продолжила:

– Я была с госпожой Айрин почти с рождения и до последней минуты, когда она так скоропостижно покинула сей мир. Я растила ее и любила, как родную дочь, и мне было очень тяжело наблюдать за ее страданиями. Мое сердце едва не разорвалось, когда она умерла, – на глазах старой женщины выступили слезы, она медленно смахнула их. – У нее было счастливое детство, ее окружала любовь и забота, не то что вас, мисс Эйрин. На вашу долю выпало мало добра и любви, – женщина сочувственно, по-матерински погладила девушку по волосам. – Когда она выросла, то стала настоящей красавицей. Я так гордилась ею! Ее манеры были безупречны, характер мягкий, семья знатной – идеальная партия для любого достойного жениха. Конечно, юноши обращали на нее внимание, но она была весьма скромна и никому не отдавала предпочтения.

Так продолжалось недолго. Когда ей исполнилось столько лет, сколько вам сейчас, на одном из приемов ей представили Его.

Молодой Роберт Маккей, будущий лорд Реей, был одним из самых завидных женихов во всей Шотландии и красив как дьявол. Они влюбились, едва взглянув друг на друга. Я на своем веку не видела более красивой пары и такой искренней привязанности. Все радовались за них. Разумеется, вскоре объявили о помолвке. Айрин была так счастлива, она не могла дождаться дня, когда их повенчают навеки.

Однако у судьбы на этот счет были иные планы. В один печальный вечер, незадолго до назначенной даты, к нам пришло письмо с печатью его отца, грозного лорда Реея. В нем сообщалось о расторжении помолвки, так как его сын – Роберт – должен был жениться на другой девушке. Позже ходили слухи, якобы он скомпрометировал некую девушку, за что и поплатился. Дело наделало много шума, ваш дедушка был вне себя – еще бы, такое бесчестье для семьи! Ума не приложу, как Маккей мог так поступить с госпожой Айрин? Мне он казался таким преданным.