Темный поцелуй

Его пыл возбуждал ее еще сильнее. Очевидно, танцевать для него и вешаться ему на шею было недостаточно, чтобы возбудить его. Для этого ей едва не пришлось совершить убийство.

Обхватив ее руками за талию, он с силой прижал ее к своему жаркому телу и принялся тереться набухшим пенисом о сочащуюся влагой желания развилку у нее между бедер, и оба не сдержали стона наслаждения.

Анье хотелось запрыгнуть на него и проглотить без остатка. Вынужденная сдерживать свои порывы, она ограничилась тем, что вцепилась ему в волосы и наклонила голову, углубляя поцелуй. Часть ее сознания подозревала, что Люсьен делает это для отвлечения внимания, но он не пытался подобраться к ее горлу, а продолжал целовать, неистово действуя языком, словно никак не мог остановиться.

Ее соски так затвердели, что, наверное, по остроте уподобились кинжалам, которые она отбросила вместе с последними крупицами здравого смысла.

– Люсьен, – снова простонала она, собираясь потребовать, чтобы он снял с нее корсет. Как же отчаянно она жаждет ощутить прикосновение его тела кожа к коже. Глупо, очень глупо допускать подобное, но сейчас это для нее дороже собственной свободы. – Люсьен, мой топ…

На этот раз ее голос, похоже, разрушил некое довлеющее над ним заклятие, и он отпрянул от нее. Лишенная его поддержки, она едва не упала лицом вниз, как ранее он.

– Что ты делаешь? – выпрямляясь, потребовала она объяснений.

– Я сейчас не могу мыслить трезво. – Тяжело дыша, Люсьен попятился прочь. – Мне надо уйти от тебя.

В его глазах ей виделся гневный блеск: темный, неистовый и угрожающий. По ее позвоночнику пробежала дрожь страха. Страха и еще более сильного возбуждения.

«Что со мной творится?»

Люсьен же предупреждал, чтобы не злила его, потому что иначе может случиться что-то плохое. Что ж, он говорил правду. Она каким-то образом разозлила его, и он перестал ее целовать. Ничто не могло быть хуже этого.

– Ты собираешься покинуть меня вот так? Даже не доведя до оргазма? – Упс. Она хотела, чтобы ее слова прозвучали развязно, а не умоляюще. На деле же едва не скулит! И задыхается к тому же.

Взгляд Люсьена еще сильнее потемнел.

– Мы встретимся снова, Анья. Скоро.

С этим зловещим обещанием он исчез.

Глава 4

Позже той ночью, сопровождая три людских души на небеса, Люсьен пребывал в растерянности. Это чувство не оставляло его и когда жемчужные врата широко распахнулись, приоткрывая золотые улицы с фонарями, инкрустированными драгоценными камнями, изогнутыми, напоминающими усыпанные бриллиантами облака. С двух сторон выстроились ангелы в белых одеждах, распевающие приветственные гимны под плавные взмахи белых крыльев.

Как только души переступили порог рая, врата захлопнулись, оставив Люсьена снаружи, и воцарилась тишина.

Он по-прежнему пребывал в растерянности. Обычно красота и умиротворенность рая рождали в его душе вспышки зависти и негодования, поскольку ему туда вход заказан. Сегодня же ему на это плевать. Анья безраздельно царит в его мыслях, и он не представляет, что ему с ней делать.

Люсьен телепортировался в свою комнату в крепости Буды, материализовавшись в изножье кровати. Он оставался недвижим, поглощенный мыслями и беспорядочными эмоциями, которых не должен был испытывать. Когда дело касалось Смерти, он досконально знал последствия колебаний. Но сегодня он не только колебался, он едва не занялся любовью с намеченной жертвой. С энтузиазмом погружал язык ей в рот, ласкал ее. У него была возможность прикончить ее, и, черт подери, так и следовало поступить.

– Какой же я глупец, – пробормотал он.

Анья весьма недвусмысленно собиралась его убить. А он развернул ее к себе, увидел, как со вздохом приоткрылись ее блестящие красные губы, почувствовал ее теплое дыхание на своей коже, вдохнул аромат клубники со сливками, услышал урчание своего демона – и его с головой захлестнула волна похоти, какой он никогда не испытывал прежде.

Как он может желать Анью сильнее, чем когда-либо хотел Мэрайю – женщину, которую любил?

Как?

Анья едва не убила его, а он подумал, что не готов умереть, не поцеловав ее еще раз. Больше его ничто не заботило. Только ее губы. Ее тело. Она.

Анья использовала его, чтобы расстроить планы Кроноса, и призналась в этом, отчего собственное желание представлялось Люсьену еще более глупым. Однако против поцелуя не возражала. Наоборот, она, похоже, наслаждалась им и желала большего.

– Проклятье, – выругался он, шагнув к стене и ударив по ней кулаком.

Камень треснул, окутав Люсьена облаком пыли, затуманившим зрение. Ощущение оказалось таким приятным, что он врезал снова, так что костяшки пальцев хрустнули и запульсировали от боли. «Расслабься. Немедленно».

Гнев никогда не приводил ни к чему хорошему.

Медленно выдохнув, Люсьен обернулся и осмотрел свою спальню, с удивлением осознавая, что наступило утро. Со всеми этими телепортациями он позабыл о разнице во времени. В единственное в комнате окно лился солнечный свет. Скорее всего, все воины, за исключением Мэддокса и Торина, уже отправились к местам назначения в Грецию и Рим. «И мне нужно поступить так же. С Аньей можно разобраться позже, когда от ее вкуса и прикосновений перестанет кружиться голова».

Люсьен прошел к платяному шкафу, заметив на туалетном столике три вазы с белыми зимними цветами, источающими медовый аромат. Вчера их здесь не было, значит, их утром принесла Эшлин. Милая, добросердечная Эшлин, наверное, решила таким образом скрасить ему день, но вид цветов вызвал у него в груди острую боль.

Мэрайя, бывало, собирала цветы и вплетала их себе в волосы.

Его дверь внезапно распахнулась, и торопливо вошла Эшлин. На ее красивом личике застыло выражение тревоги. Мэддокс, как всегда, следовал за ней по пятам тенью мрачной угрозы и смертельной грации, держа наготове два кинжала.

– Все в порядке? – увидев Люсьена одного, спросила Эшлин.

Ее светло-каштановые волосы струились по плечам и рукам, сцепленным вместе от волнения? Из-за него?

– Мы шли по коридору и услышали стук.

– Все отлично, – заверил он ее, глядя при этом в прищуренные фиалковые глаза Мэддокса и мысленно приказывая: «Уведи ее отсюда. – Он не хотел обидеть чувства Эшлин. – Я сам не свой».

Люсьен в самом деле был опасно близок к утрате остатков своего легендарного самоконтроля. В каждой черточке лица отпечаталось напряжение.

Мэддокс понимающе кивнул.

– Эшлин, – положил он руку любимой на плечо. – Люсьен готовится к путешествию в храм. Давай не будем ему мешать.

Она не сбросила руки воина. Наоборот, прильнула к нему. Но с места не сдвинулась. Ее пристальный недоверчивый взгляд блуждал по лицу Люсьена.

– Не выглядишь ты на отлично, – заметила она.

– Все хорошо, – солгал он, размышляя о том, кому можно довериться. Нагнувшись, поднял за ручки дорожную сумку и бросил ее на кровать.

– У тебя же рука вся в крови, а кости… Боже мой.

Хмурясь, Эшлин подалась вперед, но Мэддокс схватил ее за запястье, останавливая. Даже будучи одержимым демоном Насилия, со своей женщиной он вел себя очень нежно, до смешного покровительственно и собственнически.

– Мэддокс, – раздраженно воскликнула Эшлин, – я просто хочу посмотреть, насколько сильно он ранен! Возможно, нужно вправить кости.

– Люсьен исцелится, а тебе нужен отдых.

– Отдых, отдых, отдых. Я на четвертой неделе беременности, а не на смертном одре.

Гордая парочка сообщила эту новость несколько дней назад. И тогда и сейчас Люсьен был счастлив за них, но не мог не гадать, каким будет потомок одержимого демоном воина и смертной женщины со сверхъестественными способностями. Полудемоном? Демоном? Полностью смертным? Некогда подобные мысли возникали у него касательно его собственного ребенка. Его и Мэрайи. Но он потерял ее прежде, чем они смогли решиться на такой шаг.

– Твой мужчина прав, – сказал он. – Я в порядке.