Темная страсть

– Нет, – воскликнул Аэрон резче, чем собирался.

Демон Ярости заметался и зарычал у Аэрона в голове, впервые разозлившись на Легион.

Не потому ли, что сам хотел уничтожить ангела? Нет. Аэрон тряхнул головой. Бессмыслица какая-то, ведь совсем недавно Ярость желал «большего». Возможно, демон вообще не хочет, чтобы кто бы то ни было уничтожил ангела. Эта догадка тоже казалась странной, но больше соответствовала истине.

Почему Оливия нравится демону?

«Потом подумаю». Аэрон взял Легион пальцами за подбородок и заставил сфокусировать внимание на себе, чтобы наверняка отвлечь ее от фантазий об убийстве Оливии.

– Посмотри на меня, детка. Хорошо. Теперь слушай. Ты не тронешь ангела.

Легион удивленно заморгала:

– Но я могу! Мне досстанет ссил, правда, правда!

– Знаю, что можешь, но не хочу, чтобы ты это делала. Ей поручили убить меня, но она не стала выполнять приказ.

Вместо этого, Оливия пожертвовала ради него всем.

«Почему?» – в тысячный раз спрашивал себя Аэрон. Кем надо быть, чтобы пойти на такое? Когда Оливия напомнила ему о принесенной жертве, он поднял ее на смех, хотя на самом деле был очарован и смущен. И покорен.

Она же его совсем не знает. Или, вернее, знает немного, ведь неделями следила за ним, но в этом случае ее решение выглядело еще более странным. Более того, он просто недостоин спасения. Только не от ангела – воплощения добра, истины и красоты. И уж точно не от женщины, с которой никогда не позволит себе быть.

– И ччто? – настаивала Легион.

– И то. Взамен мы тоже будем добры к ней.

– Что? Нет! Нет-нет-нет. – Если бы она стояла, то топнула бы ногой. – Я обижжу ее, ессли захоччу.

– Легион, – произнес Аэрон самым строгим тоном, на который был способен. – Это не обсуждается. Ты оставишь ее в покое. Пообещай мне.

Нахмурившись, она спрыгнула с его коленей и принялась мерить шагами ковер.

– Ты хотел, ччтобы я была добра с твоими друззьями. Ззначчит, и она твой друг? Ты не можжешшь дружжить с мерззким ангелом.

Легион словно говорила сама с собой, так что Аэрон не стал отвечать. Просто дал ей возможность выговориться, чтобы выпустить пар.

– Она крассивая? Готова посспорить, что крассивая.

И снова Аэрон промолчал, понимая, что Легион ревнует и хочет быть центром его мира. Такое поведение не редкость у детей отцов-одиночек. Она не любит, когда он переключает внимание на кого-то еще.

– Ты ее любишшь, – с укоризной произнесла она.

– Нет. Не люблю, – возразил Аэрон, слыша неуверенность в собственном голосе.

Несколько ночей подряд он держал Оливию в объятиях, и ему это понравилось. Даже слишком. Понравилось, что за завтраком она сидела у него на коленях. Понравилось ощущать ее чистый небесный аромат. Чувствовать ее мягкую кожу и смотреть в невинные глаза. Ему нравились ее доброта и решительность.

Нравилось то, как она смотрит на него – словно он и спаситель, и соблазнитель одновременно.

– Ты ее любишшь, – повторила Легион с такой яростью, что, будь ее слова огнем, обожгли бы ему кожу.

– Легион, – воскликнул Аэрон. – Даже если мне и понравится другая женщина, это вовсе не означает, что я буду меньше любить тебя. Ты мой ребенок, и ничто это не изменит.

Яд закапал с ее невероятно острых клыков – клыков, которые она с рычанием оскалила.

– Я не ребенок! А ты не можжешшь ее любить. Проссто не можжешшь. Я убью ее. Убью прямо сейччасс!

С этими словами Легион растворилась в воздухе.

– Ну, что скажешь?

Оливия неловко вертелась перед огромным, во весь рост, зеркалом, рассматривая свой наряд: черные сапоги до колен, едва прикрывающую ягодицы юбку и топ небесно-голубого цвета. Из-за пояса юбки выглядывал край голубых, в тон топу, стрингов, кричащих об испорченности своей владелицы. Никогда прежде Оливия так не обнажалась. Даже находясь наедине с самой собой. В этом просто не было надобности.

Впрочем, она сама об этом попросила.

– Сделай меня красивой, – обратилась она к Кайе, едва Аэрон, печатая шаг, покинул крепость.

– Ах, чудненько! Создадим тебе образ развратницы, – объявила гарпия.

Заслышав это, Уильям и Парис застонали. Напевая себе под нос «Ску-у-укота-а», Парис удалился. Уильям уходить не спешил, пытаясь предложить свою «помощь», но Кайя пригрозила, что сделает себе серьги из его яиц, и он тоже ретировался.

Выпроводив воинов, гарпия удивленно посмотрела на Оливию:

– Хочешь, чтобы Аэрон осознал свою ошибку, а?

– Именно.

Более того, ей хотелось радикально изменить ангельский образ. Раз и навсегда. Оливия решила, что, сбросив платье, она с такой же легкостью избавится от страха и нерешительности. А облачившись в вызывающий наряд, обретет уверенность в себе и напористость.

Второй раз повернувшись спиной, чтобы рассмотреть себя сзади, Оливия поняла, что не ошиблась. Ну, вернее, она поняла это, когда у нее перестала кружиться голова. К счастью, она наконец-то стала привыкать к собственным ногам и сумела не упасть.

– Мне нравится, – усмехаясь, провозгласила она.

Теперь Оливия выглядит совершенно по-иному. Почти как человек. Более того, она буквально сияет и купается в этом сиянии, как в море энергии.

«Я сильная. Я красивая».

Что подумает Аэрон? За все то время, что Оливия за ним наблюдала, он никогда не обращал внимания ни на одну женщину – за исключением ее самой в течение нескольких ночей и сегодняшнего утра. Так что она не была уверена, какой тип женщин он предпочитает.

Оливия решила, что это и к лучшему. Так ей не нужно будет притворяться тем, кем не является. В противном случае до сих пор сидела бы на небесах. Так что Аэрону придется полюбить ее такой, какая она есть. Именно этого ей больше всего хотелось. Если же он не сумеет – что ж, тогда не стоит тратить на него время.

«Ты ему понравишься. Как же иначе?»

Как приятно ощущать уверенность.

– Это прикид в духе «заставь мужчину умолять», точно тебе говорю, – уверяла Кайя. Рыжеволосая гарпия битый час рылась в своем гардеробе, чтобы одеть Оливию должным образом. – Я стырила его в одном маленьком магазинчике в городе.

Секундочку.