Имя всего Сущего

– Хотя это печальная мысль, я согласен, – сказал брат Коун.

Джанель кивнула, сглотнув комок в горле:

– Теперь я это знаю. И ненавижу. Я ненавижу каждой частицей своей души мысль, что люди умерли только потому, что я существую. Это так бессмысленно. Я действительно чувствую себя виноватой. – Она вскинула руку: – Я знаю, что это не моя вина, но я ничего не могу поделать со своими чувствами.

Кирин встретился взглядом с Джанель:

– Один мой хороший друг сказал мне, что мы добровольно вызвались на это. Все четверо. Мы добровольно вызвались вернуться из Загробного Мира и помочь сражаться на войне. Я думаю, что ты одна из нас.

– Дай угадаю – меня звали Элана.

Кирин заморгал, удивленно глядя на нее:

– Что? Почему ты думаешь…

– Когда мы встретились в Загробном Мире, ты называл меня Эланой. – Она сделала паузу. – Неоднократно.

– Ох. Странно. Я не знаю никакой Эланы. Проклятье, единственный раз, когда я слышал это имя… – Он нахмурился. – Хм.

Джанель ждала продолжения, подняв брови.

– Мне говорили, что в моей прошлой жизни женщина по имени Элана спасла меня от кое-чего… э-э… ужасного. Честно говоря, без ее помощи я бы здесь не сидел.

– О? – Джанель оперлась подбородком о костяшки пальцев. – И как же ты планируешь ее отблагодарить?

На мгновение Кирину показалось, что она говорит об Атрине, но потом он понял, что на самом деле это не так. Он медленно улыбнулся:

– У меня есть несколько идей.

– Не могу дождаться, чтобы их услышать.

Брат Коун прочистил горло.

Кирин вздрогнул. Он все время забывал, что жрец все еще сидит за этим же столом.

Джанель выглядела слегка смущенной:

– Есть еще что-нибудь, о чем я должна знать?

Кирин одарил ее кислой улыбкой:

– Есть пророчество.

Она закатила глаза и засмеялась, глядя в потолок:

– О боги!

– По большей части – именно они. Поэтому я думаю, что у Ксалтората – поскольку он демон – были причины искать нас. Точнее, выслеживать.

– Но тогда почему она не убила нас? – спросила Джанель. – Это не имеет никакого смысла![47 - О, чепуха. Конечно же, в этом есть смысл! Никто никогда не уничтожает инструмент, который все еще может оказаться полезным. Мы не единственные, кто играет в эту забавную игру «именно я должен контролировать пророчество». Давайте посмотрим правде в глаза – все и каждый хотят сделать этих четверых своими марионеточками.]

– Думаю, для того, чтобы понять, имеет ли это смысл или нет, нам придется понять самого Ксалтората.

– Удачи тебе с этим, – сказала Джанель.

– Демоны хотят жить, – наконец заговорил брат Коун. – Чего хочет каждый из живущих? Он хочет выжить. Вопрос, который мы должны задать себе: могут ли они выжить только за наш счет? Это игра Зайбура, где может победить только один игрок, или это «вороны и голуби»?

Кирин и Джанель переглянулись.

– Э-э… – протянул Кирин. – «Вороны и голуби»? Я такой игры не знаю.

– О, – брат Коун явно смутился. – Я в детстве играл в нее в Эамитоне. Это детская игра, в которой возможно одержать несколько совместных побед, и на самом деле лучше всего, если выиграют все игроки.

Кирин скорчил гримасу:

– Эамитон – это очень мило. Не так ли? Я собирался открыть там бар для своего отца. – Вздохнув, он уставился на свой стакан и жестом попросил бармена налить еще, а затем повернулся к Коуну: – Теперь твоя очередь рассказывать.

Рассказ брата Коуна.

Турнирные площадки в Мерейне, Знамя Барсина, Джорат, Куур

В ходе подготовки был составлен план – что в случае с братом Коуном и Дорной означало, что они должны найти места на турнире. В итоге это оказалось более сложным делом, чем ожидал Коун. В то время как трибуны были почти пустыми, посетители толпились перед ними. Множество зрителей собрались вместе, чтобы вполголоса обсудить странные события сегодняшнего дня, а также то, кто еще может быть убит и насколько они должны быть расстроены этим.

– Как ты думаешь, сколько времени потребуется сэру Барамону, чтобы сломать свою палатку? – прошептал брат Коун Дорне, наклонившись к ней. Если, вернее, когда что-то пойдет не так, время будет очень дорого. Кому-то нужно было бы увести Нинавис – а это само по себе опасное предприятие, – поэтому Коун хотел, чтобы все остальное было подготовлено наилучшим образом.

Дорна задумчиво разглядывала кожаный кошелек с гравировкой, который держала в руках.

– О чем ты? – Она спрятала кошель под юбку.

– Как ты думаешь, сколько времени потребуется сэру Барамону, чтобы сломать свою палатку? – повторил он.

– Они называются азоками, – фыркнула Дорна.

– Какая разница!

– Ну, если ты собираешься изучать наши обычаи, жрец, тебе лучше начать с важных слов, тебе не кажется? – Подмигнув ему, старуха вновь уставилась на турнир.

Дорна наклонилась и потянула за рукав женщину, сидевшую в ложе. На рукавах у нее был вышит квадратный герб купеческой семьи, а на коленях лежали пяльцы.

– Доброе утро, кобыла, – сказала Дорна. – Кто этот рыцарь в синих и желтых цветах? – Она указала на поле, где виднелись двое приближающихся рыцарей.

Женщина смерила Дорну взглядом, убедилась, что она не одета в цвета какой-нибудь команды, и лишь потом снизошла до ответа:

– Гозен. Работает на семью Сифен. – Она шмыгнула носом. – Они фермеры, выращивают манго.

– О-о-о, – протянула Дорна. – И насколько этот рыцарь хорош?

На этот раз женщина фыркнула и вновь взялась за свою вышивку.