Память душ

Кирин ухмыльнулся, когда Турвишар замолчал:

– Не смей, – сказал ему Турвишар.

– Я не сказал ни слова! – запротестовал Кирин. – И вообще я улыбался из-за меча.

Турвишар молча ждал продолжения.

– Когда я держал Уртанриэль в руках, она всегда была серебряной, а для Ксиван? Черной. Любопытно, тебе не кажется?

Турвишар задумался:

– Наверное, ты прав. Это странно. Возможно, меч так отмечает статус Ксиван как немертвой.

– Тогда меч разве не должен быть белым?

Турвишар сжал губы и не ответил.

– Как бы то ни было, я продолжу.

(Рассказ Кирина)

Когда «дождь» прекратился и мы выбрались из-под разбитого фургона, на земле валялось металлическое оружие. Мечи, копья, кинжалы, всевозможные ножи. Оба вьючных животных – кем бы они ни были[30 - По-прежнему это окапи.] – сейчас напоминали разделанное мясо.

Я повернулся к Джанель:

– Не могла бы ты теперь пожаловаться на то, что у нас нет воды или еды?

Она шлепнула меня по руке.

– Это так не работает.

– Как мы узнаем, если не попробуем? – Я поднял меч. – Оружие… остается? – Оружие казалось на удивление хорошо сделанным. Купив подобный меч на рынке, я бы не почувствовал себя дураком. Но, разумеется, проклятое небо уронило нам на головы только клинки, без ножен. Нести эти штуки, не опасаясь порезаться, будет непросто.

– Нет, – ответила Джанель, – но оно продержится несколько дней. Достаточно долго, чтобы мы спаслись из Пустоши.

– Откуда ты знаешь? – Тераэт скривил рот. – Это то, чему ты научилась у Ксалтората?

Джанель искоса глянула на мужчину:

– Если хочешь знать, я начинаю вспоминать свою прошлую жизнь.

Тераэт сглотнул и отвернулся. Оставив разговор, он снял свой тонкий шелковый халат и склонился над убитыми вьючными животными, принявшись разделывать и собирать мясо.

Честно говоря, я рад, что он об этом подумал. Кто знает, через сколько дней мы сможем выбраться отсюда? Это может оказаться нашей единственной пищей.

– Значит, врат нет, – сказал Турвишар. – Понятно.

– Это ненормально, – возразил я. – В прошлый раз такого точно не было.

Джанель пожала плечами:

– В прошлый раз Вол-Карот еще спал.

Я вздохнул. Она была права.

– Что это значит? – спросил Турвишар. – Вол-Карот меняет законы магии?

– Не совсем, – ответил Тераэт. – Попробуй заглянуть за Первую Завесу. – Он выглядел виноватым. – Прости, что не предупредил тебя. В этой жизни я здесь не был.

Турвишар сосредоточился. Мгновение спустя он издал тихий звук и прикрыл глаза, словно глянул на солнце.

– Вуали, – выругался Турвишар. – Что это было?

– Развращение Вол-Карота, – ответил Тераэт. – Так вот, в последний раз, когда я путешествовал здесь – в моей прошлой жизни, я держал Уртанриэль, что помешало мне самому заглянуть за Первую Завесу. Но я привел с собой других волшебников, и они не переставали жаловаться. Вол-Карот искажает магию на многие мили вокруг. Никто не должен использовать магию. – Он многозначительно глянул на Джанель.

Она нахмурилась:

– Ты имеешь в виду мою силу.

– Я имею в виду твою силу.

Джанель ходила взад и вперед, сжимая и разжимая руки, словно настраивала себя на бой.

– Ну, я собираюсь кое-что попробовать – не используя свою силу, – так что все будьте готовы нырнуть обратно под фургон.

– Что ты собираешься делать? – Тераэт, казалось, был готов прочесть лекцию о безопасном использовании оружия. – Сейчас не время экспериментировать.

Джанель, не обращая на него внимания, склонилась над останками вьючных животных, зачерпнула кровь пригоршней и смочила ею заплетенные в лаэвос[31 - Лаэвос – традиционная джоратская прическа, которая похожа на лошадиную гриву: это полоса волос, проходящая по центру головы. Считается престижным, если лаэвос растет у тебя естественным путем, хотя большинство дворян, вероятно, бреются и делают вид, что им это не нужно, или, как семья Джанель, платят непомерную плату Дому Де Мон за постоянную модификацию.] волосы.

Я поднял бровь:

– Нет, правда. Не могла бы ты объяснить, что ты делаешь?

– Стой спокойно, – сказала она мне, подходя ближе. – Я знаю, это выглядит отвратительно, но просто поверь мне.

– Всегда верю, – заверил ее я.

Ее рубиновые глаза смягчились, когда она улыбнулась мне. Затем она протянула руку и нарисовала что-то у меня на лбу перепачканной кровью прядью волос.

Воздух перестал обжигать горло.

– Это ведь тот самый знак? Тот, которым мы пользовались в таверне? – Я глубоко вдохнул. На мне уже использовали этот знак раньше, когда ледяная дракониха Эйанаррик заморозила таверну, в которой мы находились[32 - Сенера составила хронику тех событий. Смотрите прилагаемую копию.]. Дым не мог выйти наружу по трубам, а мы не могли выбраться на свободу, пока снаружи ждал дракон…

Джанель ожидающе посмотрела на облака. Мы все подняли головы.

Ничего не произошло.

– Отлично, – сказала Джанель. – Отчего бы все это ни происходило, но, похоже, знаки не считаются за магию.