Когда я впущу тебя

Глава 7

Сейчас

Что случилось с информационным письмом?

Каким информационным письмом? Из школы Тоби? Я выкинула его.

Вы бросили его в мусорное ведро? Дома или на работе?

Думаю, что дома. А какая разница? Это было просто информационное письмо. Приезжайте в нашу лесную школу и так далее. Я даже не прочитала его полностью.

Вы знали, что оно из школы Тоби?

Конечно. Он ходит в ту же школу, в которой учились мы.

Как, по вашему мнению, информационное письмо попало к вам в сумку?

Я подумала, что Элеонора опустила его туда во время обеда.

Оно лежало сверху?

Нет.

А что вы теперь думаете о том, как к вам в сумку попало письмо?

Я знаю, что вы хотите от меня услышать. Что она положила его туда. Что она планировала все это задолго до того, как мы вообще узнали о ее существовании. Вы правы: это, должно быть, сделала она.

Вы не собираетесь ничего говорить?

Глава 8

Одержимость. Она начинается так же медленно, как поезд, выходящий со станции, набирает скорость. Вот вы видите дома и деревья вокруг, в деталях можете рассмотреть людей в окнах и темно-зеленые тракторы на светло-зеленых полях. Затем скорость начинает увеличиваться, дома вы все еще видите, но людей в окнах больше не можете рассмотреть. Цвета расплываются, темно-зеленый сливается со светло-зеленым, и вы понимаете, что если прямо сейчас не выберетесь, то слетите с рельсов.

По крайней мере, со мной все происходило именно так. Я годами наблюдала за ними и ни разу не видела, чтобы поезд набирал скорость, не замечала, что цвета вокруг меня начинают сливаться, пока не стало слишком поздно. Я смотрела, как они общаются друг с другом, делятся мыслями, даже в пять лет, – и я тоже хотела так, я этого страстно желала. Я молилась о том, чтобы когда-нибудь наступил день, когда я стану им нужна так, как они нужны друг другу.

Они становились ближе по мере взросления – не как другие девочки, которых я изучала, те легко переставали дружить из-за мальчиков или смены интересов. Эти же были как сестры – даже ближе, потому что они сами выбрали друг друга.

Если вы попросите меня назвать момент, когда все стало по-другому, я отвечу вам, что это невозможно. Целая череда событий изменила ход наших жизней. Их называют развилкой. Если бы я решила заранее подготовить письма перед тем, как в тот день зайти на почту; если бы я не забыла забрать пакет с конвертами из ящика кухонного стола, из-за чего мне пришлось взять дюжину конвертов из шкафа с канцелярскими принадлежностями на работе; если бы крысиное семейство именно на той неделе не прогрызло электрические провода в местном почтовом отделении, из-за чего я поехала в город, все сложилось бы иначе для четырех женщин.

Я торопилась. Я должна была выполнить в тот день то, что наметила, – план четко отпечатался у меня в сознании, я не могла отступить. Я уже отстала от графика из-за нетипичной для меня неорганизованности, и у меня не было времени где-то околачиваться и заниматься глупостями. Я не собиралась отвлекаться на книги на полках в WHSmith[9 - WHSmith – популярная в Великобритании сеть магазинов книг, журналов и канцелярских принадлежностей.] или на канцелярские принадлежности, стратегически выложенные на входе почтового отделения внутри книжного магазина. Я так нацелилась все успеть в обеденный перерыв, что чуть не пропустила их, вероятно, и не увидела бы, если бы Би именно в этот момент не издала пронзительный смех – такой смех, который я услышала бы и на концерте Джастина Бибера. И в то мгновение я почти почувствовала трепыхание крыльев бабочки, которое приведет к цунами в нашей жизни.

Я замерла на месте, у меня перехватило дыхание.

Они прошли мимо входа в почтовое отделение, в тот день они были только вдвоем. Элеонора находилась на последних сроках беременности и настаивала на поездке в лифте, ее рука лежала на животе, чтобы подчеркнуть, как ей тяжело. Би потакала ее капризам, хотя я не сомневалась, что внутри она стонала из-за театральщины, устроенной подругой.

Я быстро отвернулась от них и чуть не врезалась в женщину, которая стояла за мной в очереди. Я пробормотала извинения или, возможно, слова только сформировались у меня в голове, но потерялись там, не дойдя до губ. К моим щекам прилила кровь, я сунула письма назад в сумку и бросилась к лестнице, не зная еще, что планирую сделать, когда доберусь до верха и увижу, как они выходят из лифта.

По правде говоря, я не сделала ничего, просто наблюдала за ними, прячась за стойкой с яркими поздравительными открытками ко дню рождения. Они в это время взялись за руки, словно беззаботные пятнадцатилетние девочки, а не женщины за тридцать, и ушли из магазина, атмосфера в котором, казалось, стала радостнее от одного их присутствия.

К тому времени, когда я вышла на свежий воздух, на главную улицу, кровь перестала громко стучать в висках и пульс стал более ровным, шея перестала гореть, а ноги больше не тряслись. Я прижалась спиной к холодной каменной стене и постаралась успокоиться, дать всем моим органам чувств вернуться в нормальное состояние. Я позволила глазам на секунду закрыться, пока приходила в себя.

Может показаться нелогичным, что эта мелочь потрясла меня до такой степени. Подумаешь, увидела их там, где не ожидала. Мое чувство было сродни тому, которое возникает у ученика, когда он видит своего учителя в обычной одежде и осознает, что тот не перестает существовать, когда ты выходишь из класса, его жизнь продолжается, даже если ты не смотришь на него, не сводя глаз. Я не была готова. Я даже не знала, что у Би выходной, – а я думала, что все о них знаю. Очевидно, что я должна была смотреть внимательнее. Я допустила грубую ошибку, и вот что из этого вышло.

Мой выбор. Могла ли я в тот момент вернуться домой с наспех засунутыми в сумку письмами и дальше вести обычную жизнь, замазав последние десять минут, словно уродливые граффити на стене краской пастельного оттенка? Если бы я так поступила, кто знает, как все сложилось бы? Насколько по-другому все было бы? На протяжении последующих недель одержимость медленно, словно из капельницы, поступала мне в кровь. Но если бы я сделала другой выбор, смогла бы она затуманить мне сознание, как героин?

После этого я бесцельно бродила по городу, мое поведение нельзя было объяснить, но мысль о том, что я снова их увижу, приводила меня в ужас точно так же, как и мысль о том, что могу и не увидеть. Когда я их заметила – конечно, это было неизбежно в таком маленьком городке, – я с облегчением осознала, что моя физическая реакция оказалась слабее, чем в первый раз. Понимаете? Одержимость еще не захватила меня полностью; я все еще себя контролировала.

На этот раз я жадно следила за довольными подругами, которые беспечно прогуливались по торговому центру. Я словно видела их в первый раз, а не в миллионный. На Би были дизайнерские туфли на высоких каблуках, и она сжимала сумочку так, словно это была наградная статуэтка от американской Академии кинематографических искусств. Она шла немного впереди Элеоноры, словно готовясь защищать еще не родившегося ребенка ценой собственной жизни. Сама Элеонора держала руку на животе и выглядела стильно даже в одежде для беременных.

Теперь моя реакция была гораздо более сдержанной. Конечно, мое сердце забилось немного быстрее, и я заметила, как жарко в торговом центре, но меня не стошнило, я не лишилась чувств, ничего такого драматичного не случилось. Затем я увидела, как они заходят в кафе пообедать. Я сама собиралась купить сандвич в «Уилкос» в оставшееся от моего обеденного перерыва время, но кафе на противоположной стороне улицы показалось мне милым, и я решила, что заслужила нормальный обед. Только и всего, ничего такого. Кап-кап.

Что плохого случится, если я просто незаметно понаблюдаю за ними? За долгие годы я в совершенстве овладела этим навыком.

Конечно, я думала о них по пути домой, но только потому, что недавно их видела – нельзя сказать, что они всегда маячили на переднем плане в моем сознании. У меня была собственная жизнь. Сейчас в это трудно поверить, я не всегда думала исключительно о том, где они находятся и чем занимаются. Би заказала бокал вина к обеду, смеясь над разочарованием на лице подруги, вынужденной воздерживаться. Ясно, что я не могла слышать их разговор, но когда они смеялись, я представляла, как они обсуждают, что Карен – всегда самая разумная в их компании – не одобрила бы вино в рабочий день. Может, Би вообще не собиралась возвращаться на работу – почему бы еще ей пить среди недели? Я представляла, что говорят они негромко, но все равно не дают нормально общаться всем остальным в кафе, заглушая их. Я обратила внимание, что они даже не проверили, смотрит ли кто-то на них осуждающе, когда они смеялись или когда Би случайно смахнула на пол бесплатные картофельные чипсы от заведения.

Я все еще думала про громкий смех Элеоноры, когда у меня зазвонил телефон. Звонили с работы и просили принести кексы, чтобы поднять всем настроение, и я переключилась на другие занятия, причем так быстро, словно я никогда не видела подруг.

Глава 9

Элеонора

Шкафы ломились от продуктов, которые, конечно же, успеют испортиться раньше, чем у Элеоноры дойдут руки до кулинарных шедевров из ее планов «на ближайшее время». Все видимые поверхности были протерты детскими салфетками. Элеонора вздохнула и включила чайник. Она вычеркнула два пункта из бесконечного списка дел, приколотого к доске для записок в кухне, и внесла в него еще три, когда ее мобильный телефон заиграл песню All About That Bass в одной из комнат.

– Привет, – ответила она на звонок Би, придерживая аппарат подбородком. – Вчера я хотела сказать, что мы на днях неплохо сэкономили. А теперь я догадываюсь, что ты забыла забронировать ресторан?

– Ага, – вздохнула Би. – Он уже занят в тот день, когда мы хотели. Нам придется заново рассылать эти чертовы приглашения, а я знаю, сколько времени ты на них потратила. Прости, Элеонора. Меняем дату или место?

– Ни то, ни другое. – Элеонора улыбнулась и только потом поняла, что Би не видит ее самодовольное выражение лица. – Я забронировала его несколько месяцев назад, когда мы впервые заговорили про день рождения. До того, как у меня мозги отключились из-за ребенка.

Элеонора ногой отодвинула в сторону железного человека, чтобы собрать разбросанные утром пижамы. Она молча перебирала груду одежды, решая, что можно еще поносить перед тем, как отправить в постоянно растущую кучу грязной одежды. Штаны – стирать. Носки – стирать. Верх пижамы – никаких видимых пятен… Она поднесла его к лицу и понюхала. Стирать.

– Ты знала, что я забуду?

Сунув под мышку приготовленные в стирку вещи, Элеонора взяла с обеденного стола пачку бумаг Адама. Она бегло просмотрела их, решила, что не понимает, что это за документы и не знает, куда их деть, поэтому вернула их туда, где они лежали. Как, черт побери, ей поддерживать порядок в этом доме, если всем остальным так нужен бардак? Может, стоит завести для мужа таблицу поощрений? Такая таблица очень помогла бы, когда Тоби вел себя словно четырехлетний ребенок. С другой стороны, Тоби тогда на самом деле было четыре года.

– Я… ну, я подозревала.

– Ты вполне могла бы напомнить мне, и я тогда не забыла бы сама это сделать, – проворчала Би.

– Так было бы неинтересно. Мы получили много ответов на приглашения?

– Мне нужно проверить мои таблицы, – ответила Би.

– Ты имеешь в виду салфетки, на которых ты писала планы? – Она почувствовала, как подруга съеживается.

– Значит, ты это видела?

– Би, серьезно, ты целыми днями занимаешься организацией жизни других людей, а тут всего лишь одна вечеринка! И у тебя все или на салфетках, или на стикерах. Я разослала приглашения в прошлый понедельник. Мы уже должны были получить ответы.