Шоколадная лавка в Париже

Не знаю, владеет ли он английским. Тьерри провел некоторое время в Австралии и Америке, где приобрел славу и всеобщее уважение, а значит, хоть что-то знать должен. Но за все время я не услышала от него ни слова на моем родном языке. Тьерри не просто крупный мужчина, а огромный: рядом с ним кажется, будто больше ни для кого в магазине нет места. Живот, обычно обтянутый широченным белым передником, выглядит отдельным самостоятельным существом и входит в помещение раньше хозяина.

– Это еще кто? – рявкнул Тьерри, окинув взглядом помещение. – Фредерик, опять ночную бабочку притащил?

Поначалу смысл французских фраз доходил до меня с опозданием. Только через несколько секунд я сообразила, что мне нанесли страшное оскорбление. И слава богу: успей я возмутиться, в ту же секунду опять стала бы безработной.

– Это Ан-На Трон, – представил меня Фредерик. – Наша новая помощница.

Широкое лицо Тьерри приблизилось к моему. Пышные усы шоколатье – единственная приметная черта месье Жирара. Остальные так заплыли жиром, что утратили четкость. Маленькие черные глазки напоминают две изюминки, воткнутые в пышный кекс. Кожа бледная и рыхлая. Из плоских ноздрей торчат пучки волос.

Тьерри воззрился на меня.

– Допустить к моему шоколаду женщину?.. – протянул он. – Ну не знаю…

Я ошеломленно застыла. Да, в Великобритании такого не услышишь. Я уже собиралась оскорбиться, как вдруг широкие мясистые плечи затряслись от рокочущего хохота.

– Я пошутил! Шутка! Шутка!

Тьерри снова уставился на меня. Щелкнул пальцами:

– Знаю, кто вы!

Я растерянно глядела на шоколатье.

– Подруга Клэр?

Я кивнула.

– Вы с ней друзья?

– Клэр была моей учительницей.

– Французского?

Я снова кивнула.

– Ха-ха! Чему же она вас научила? Произношение у нее было то еще – будто собака салатные листья жует!

– Клэр прекрасная учительница. – Я ощетинилась.

Тьерри два раза растерянно моргнул:

– Даже не сомневаюсь. Могу представить. Вот только няня из нее была никудышная, но это, alors – увы, моя вина.

Тьерри в задумчивости умолк. Я смущенно переминалась с ноги на ногу. Сообщила ли ему Клэр о своей болезни и, если да, известно ли ему, насколько все серьезно?

– Вы только что из больницы?

– Со мной все в порядке, – упрямо парировала я.

Не собираюсь без лишней надобности рассказывать о своей травме.

– Значит, работать можете?

– Без сомнения. – Я постаралась улыбнуться как можно увереннее.

– Bon. Хорошо.

Тьерри снова погрузился в раздумья.

– И Клэр тоже больна…

Я смогла только молча кивнуть. Казалось, Тьерри хотел еще о чем-то спросить, но сдержался.

– Ну что ж, добро пожаловать. В шоколаде разбираетесь?

Я честно посмотрела Тьерри в глаза. Лицо у него как у большого доброго великана. Ну, этот вопрос для меня трудностей не представляет.

– Да, месье. Десять лет проработала на шоколадной фабрике.

Тьерри посмотрел на меня так, будто ждал еще чего-то.

– Ваш шоколад лучший, – просто прибавила я.

Со своим скудным французским я не осмелилась распространяться на эту тему. Тьерри помолчал, потом снова оглушительно расхохотался.

– Нет, вы ее только послушайте! – прогрохотал шоколатье. – Элис! Элис! Иди сюда! Ты не должна такое пропустить! Твоя соотечественница приехала.

Из задней комнаты вальяжной походкой вышла удивительно худосочная женщина. На вид лет пятидесяти, но очень хорошо сохранилась. Рот широкий, на губах ярко-красная помада, волосы обрамляют голову, будто блестящий черный шлем, только спереди бросается в глаза элегантный белоснежный завиток. На Элис были узкие брюки и мужской пиджак. Выглядела она сногсшибательно, – глядя на нее, другого слова не подберешь. Элис родом из Англии, но, по собственному утверждению, так давно в Париже, что совсем позабыла английский. На самом деле это означает, что Элис не желает тратить время на жалкое создание вроде меня – или читать газеты с английскими эмигрантами, собирающимися в книжном магазине «Шекспир» и пабах «Фрог» или «Смитс» на улице Риволи.

Лучший способ вывести Элис из себя – догадаться, что она англичанка, прежде чем она откроет рот. Несколько раз я подговаривала людей устроить ей такой вот приятный сюрприз. Понимаю, розыгрыш ребячливый, но она первая начала мне грубить.

Элис вопросительно взглянула на Тьерри:

– Сhеriе?[27 - Дорогой (фр.).]

– У нас теперь работает девушка из Англии!

Элис окинула меня взглядом с ног до головы. Я сразу застеснялась и затрапезной юбки, и туфель на плоской подошве, и сумки из «Гэпа», и прически в стиле «только с постели».

– Оно и видно, – бросила Элис.

Трудно поверить, что эта высокомерная стерва – англичанка. Хотя нет, не так уж и трудно, однако она производит впечатление стопроцентной француженки. Остается только надеть берет, отрастить тонкие подкрученные усики, нарядиться в полосатый свитер, повесить на шею связку лука, сесть на велосипед и капитулировать перед Германией.

– Здравствуйте, – сказала я по-английски.

– Bonjour, – ответила Элис и тут же отвела взгляд, будто разговор со мной уже успел ей наскучить.

Уж не знаю, что заставило Тьерри променять милую Клэр на это чудовище, но теперь не удивляюсь, почему он ест без остановки.