Лазурный питон

– Осторожнее, Чарли! – укоризненно воскликнула она.

Чарли не без труда помог своей довольно упитанной бабушке подняться и, собирая рассыпанные полотенца, вкратце поведал о дядиной записке и о задачке, которую ему подкинул Бенджи вместе и псом.

– Не волнуйся, Чарли. – Поскольку по лестнице поднималась старуха Бон, Мейзи перешла на шепот: – Я пригляжу за бедным песиком. А насчет дяди… думаю, все образуется.

Чарли побежал к себе переодеваться и сказал Спринтеру-Бобу:

– Мы тебя обязательно покормим, не куксись. Не сейчас, так потом. Главное – дождаться, пока бабушка Бон куда-нибудь уйдет.

Когда именно настанет этот момент и настанет ли он вообще, Чарли и сам не знал, но пес выслушал его довольно спокойно, потом свернулся на кровати и уснул. Убедившись, что Боб доволен, Чарли спустился вниз.

Весь дом уже был на ногах: Мейзи затевала стирку, а мама допивала вторую чашку кофе. Быстро чмокнув сына в щеку, она пожелала ему удачи и умчалась на службу в зеленную лавку. «Что-то она слишком принаряжена для картошки и капусты», – подумалось Чарли. В самом деле, мамины золотисто-каштановые волосы были схвачены черным бархатным бантом и светлое пальто выглядело новеньким и модным. Только бы у мамы не завелся поклонник! Чарли продолжал верить, что его отец не погиб, а исчез и что в один прекрасный день он вернется.

Через пять минут после того, как мама убежала на работу, бабушка Бон тоже засобиралась. Она облачилась в черное пальто, а седые волосы спрятала под черную шляпку. Затем выдала Чарли привычное указание «немедленно причесаться» и удалилась, причем на тонких губах у старухи играла недобрая улыбочка, которая ее внуку очень, очень не понравилась.

Как только дверь за бабушкой Бон затворилась, Чарли метнулся к холодильнику и вытащил миску с остатками вчерашнего бараньего жаркого. Мейзи усмехнулась и покачала головой, но разрешила Чарли отнести немного жаркого на тарелке томившемуся в заточении псу.

– Надо обязательно успеть его выгулять, пока мадам Бон не вернулась, – посоветовала она.

Чарли согласился и, едва Спринтер-Боб расправился с жарким (а проделал он это мгновенно), вывел его на зады дома, в садик, где оба с удовольствием поиграли в «поймай тапок», причем мальчик пожертвовал псу тапок из особо нелюбимой пары – на нем было вышито «Чарли».

В результате от ненавистного тапка мало что осталось, но в запасе имелся второй такой же. Спринтер-Боб как раз дожевывал последние клочки тапка, когда Мейзи высунулась в окошко и предупредила:

– Чарли, тревога! Сюда идут сестрицы Юбим!

– Сиди тут, Боб. Место, место, – велел Чарли псу. – И веди себя тихо, если можешь.

Сам он пулей пронесся в кухню через черный ход и уселся за столом, сделав вид, будто листает журнал. С парадного крыльца уже квохтали тетки. Щелкнул ключ, и все четыре вступили в прихожую – три сестрицы Юбим и с ними старуха Бон, в девичестве тоже Юбим. И все они разговаривали одновременно.

Разоблачившись, сестрицы во всем великолепии новых весенних нарядов вплыли в кухню: Юстасия и Лукреция сменили свои унылые черные одежды на сдержанно-серые костюмы, но тетка Венеция вырядилась в фиолетовое; кроме того, она взгромоздилась на высоченные каблуки, а шнурки у ее лиловых туфель были золотые, ни больше ни меньше. При всем при том вид у теток был еще более зловещий и угрожающий, чем обычно, – они пренеприятно усмехались и ели Чарли одинаковыми темными глазами.

– Вот ты где, племянничек! – пробасила тетка Лукреция. После бабушки Бон она была старшей и вдобавок служила надзирательницей в академии Блура, где учился Чарли.

– Да, я вот тут… сижу, – нервно подтвердил Чарли.

– И волосы у тебя совершенно не меняются, – проскрипела тетка Юстасия, усевшись напротив Чарли.

– Угу. У вас, в общем, тоже, – брякнул Чарли.

– Чарлз, не дерзи! – Тетка Юстасия пригладила пышные седины. – Почему это ты сегодня не причесался?

– Не успел, – отрезал Чарли.

И тут до него дошло, что бабушка Бон все еще обретается в прихожей и с кем-то там ласково беседует.

Тетка Венеция вдруг провозгласила «алле-оп!» и распахнула дверь настежь, точно в кухню должна была войти по меньшей мере королева или кинозвезда. Но вошла всего-навсего старуха Бон. А за ней появилась прехорошенькая девочка – золотые локоны, голубые глазки, розовые щечки, ну прямо ангелочек.

– Здравствуй, Чарли! – Девочка протянула ему руку с таким видом, будто Чарли должен был по меньшей мере поцеловать ей кончики пальцев, и желательно – преклонив колено. – Меня зовут Белла.

Ошеломленный Чарли не смог выдавить ни слова и даже не пожал протянутую ручку. Девочка мило улыбнулась и подсела к нему.

– Ах, какая прелесть! – звонко сказала она. – Дамский журнал!

Чарли опустил глаза на глянцевую обложку и с ужасом увидел на ней даму в розовом неглиже и с котенком на руках. Впопыхах он и впрямь схватил какой-то журнал из маминых. Чарли стало жарко, и он почувствовал, как у него багровеют и уши, и щеки.

– Гризе… миссис Бон, можно мне вымыть руки? – вежливо спросила Белла.

– Так вот же раковина. – Чарли решил проявить заботу, тем более что раковина была под носом у Беллы.

– Ступай наверх, дорогая, – вклинилась старуха Бон, недовольно покосившись на Чарли. – Первая дверь налево – ванная. Там есть чудное лавандовое мыльце и чистенькое полотенчико.

– Спасибо вам большое. Белла чинно удалилась. Чарли удивленно заморгал.

– А чем ей раковина плоха? – спросил он.

– У Беллы очень чувствительная кожа, – объявила бабушка Бон. – И простым мылом она мыться не может.

– Приготовь кофе, Чарлз, – тоном, не допускающим возражений, велела тетка Лукреция. – Нам уже скоро уходить.

Чарли отложил злосчастный журнал и ринулся к плите, а тетки вместе с бабушкой Бон расселись вокруг стола и трещали без умолку. Выяснилось, что Белле предстоит учиться в академии Блура, и потому Чарли вменялось в обязанность рассказать юной гостье все-все-все об этом достославном заведении.

Пользуясь громким щебетом гостий, Чарли глубоко вздохнул. Он-то рассчитывал навестить однокашника, Фиделио Дореми. Ну почему теткам вечно надо все портить? Следующие полчаса Чарли пришлось терпеливо слушать дамскую болтовню за кофе и булочками, причем он с удивлением отметил, что Белла тоже ведет себя скорее как дама. На вид ей было лет двенадцать, но она общалась с тетками на равных и, похоже, чувствовала себя в их компании вполне уютно.

Когда в кофейнике осталась только гуща на донышке, тетки наконец отправились восвояси, на прощание одарив Беллу воздушными поцелуями, а Чарли – наставлениями.

– Позаботься о ней, Чарлз! – уже с крыльца крикнула тетка Венеция.

Интересно, как она себе это представляет?

– Так, Чарлз, а теперь накрой-ка в столовой к ленчу – на пятерых, – скомандовала бабушка Бон. – Я полагаю, без Мейзи мы не обойдемся.

– В столовой?! – Чарли ушам своим не верил. – Но мы там едим только по праздникам.

– У нас в гостях Белла, и это праздник, – отрубила старуха.

– Да она же просто девчонка! – изумился Чарли.

– Девочка. Она не просто девочка.

«Да уж, похоже на то, раз вокруг нее такие церемонии разводят», – подумал Чарли и пошел накрывать на стол, а бабушка Бон громогласно раздавала указания Мейзи:

– Подайте сегодня какой-нибудь легонький супчик, Мейзи. И еще – салат и ветчину. А на десерт ваш фирменный пирог с клубникой.

– А икры и устриц Вашему Величеству не нужно? – сердито прокричала Мейзи откуда-то со второго этажа. – Придется подождать, я занята! Ой! Это еще кто? Что ты тут делаешь, девочка?

Мейзи явно налетела на Беллу, которая опять пошла мыть руки особым лавандовым мылом.

Чарли затворил дверь столовой и выглянул в окно. Спринтера-Боба в саду было что-то не видать. Мальчика прошиб холодный пот: а ну как бестолковый пес выскочил на улицу и его сшибла машина?! Он кинулся к черному ходу, но на полпути его остановил звонкий, как колокольчик, девчоночий голосок: