Лазурный питон

Однако в эту пятницу Чарли радовался свободе и уже не завидовал тем, кто задержался на репетицию (а таких было немало). И все же, когда школьный автобус подкатил к Филберт-стрит, в животе у Чарли заурчало от волнения. Если Скорпио и удалось проскользнуть в дом незамеченным, то где он спрятался? И главное – чем занят?

Чем ближе Чарли подходил к дому, тем медленнее шел. По дороге, в автобусе, ему не удалось как следует обдумать сделку, которую мальчик намеревался заключить с чародеем. Надо будет поступить так: он, Чарли, согласится отправить Скорпио обратно в картину, но при условии, что тот даст совет, как вернуть Рики Сверка в нормальное состояние. Уж наверно, чародей знает способ расколдовать мальчика-невидимку!

Чарли поднялся на крыльцо, вытащил ключи, но тут дверь распахнулась и он чуть не свалился со ступенек.

На пороге стоял Скорпио собственной персоной.

– Ай! – вскрикнул Чарли.

Чародей одарил его широкой улыбкой, показав все свои гнилые зубы. Чарли проворно огляделся: нет, вроде бы никто на них внимания не обратил. Соседи привыкли к тому, что в доме номер девять творятся чудные дела.

Скорпио прошипел что-то непонятное и втащил Чарли в дом.

– Вас кто-нибудь видел? – в панике спросил Чарли. – Женщина? Старушка?

– Не зрел я стариц, – отозвался Скорпио и, вцепившись в Чарли как клещ, поволок его в кухню, где на столе, прислоненная к вазе с фруктами, стояла злополучная картина. Кивнув на нее, чародей с нажимом сказал: – Немедля!

– Только не здесь, – возразил Чарли, – а вдруг кто войдет? – Он потыкал пальцем в потолок и добавил: – Идемте наверх.

Скорпио бережно прижал картину к груди и выпихнул Чарли из кухни. Всю дорогу он что-то бормотал не умолкая, но мальчик не мог разобрать ни слова. В комнате у Чарли чародей уселся на кровать, не выпуская из рук картины, и выжидающе уставился на мальчика.

Странное это было зрелище: седобородый старик в черной хламиде сидел на кровати и что-то без умолку говорил, держа в руках картину с изображением себя самого посреди лаборатории.

– Чтоб сей же миг! Прокладывай стезю!

– Знаете, это все не так-то просто, – осторожно начал Чарли. – Для начала вы должны кое-чем мне помочь.

– О горе! – сказал Скорпио и чуть не выронил картину.

– И смотрите не разбейте ее, а не то никогда обратно не вернетесь.

Чародей оскалился.

Тщательно подбирая слова и стараясь выговаривать их как можно четче, Чарли объяснил суть чар, наложенных на Рики.

Скорпио задумчиво нахмурился.

– Что змей содеял, он же вспять повернет, – отчеканил чародей.

Слова прозвучали более чем понятно, но Чарли на всякий случай переспросил:

– Змей? Змея должна расколдовать мальчика-невидимку?

– Истинно глаголю – змей, – закивал Скорпио. – Теперь влеки ж меня отсель.

– Погодите секундочку. – Чарли поднял палец. – Еще один вопросик.

– Несть им числа! – возопил Скорпио.

– Есть им число! Один-единственный, – твердо сказал Чарли. – Вы говорили, что сможете вылечить моего дядю, если посмотрите на него. Так вот, он в соседней комнате.

Скорпио скрипнул зубами и тоскливо посмотрел на картину, потом решительно поднялся и без дальнейших разговоров устремился вон.

– Стойте! – Чарли испугался, что чародей ненароком налетит на бабушку Бон. Но Скорпио уже пронесся в дядину комнату. Мальчик поспешил за ним.

Скорпио с бесцеремонным любопытством рассматривал, что стоит на ночном столике, а изумленный дядя Патон, выкатив глаза, следил за каждым его движением. Потом, стараясь не шевелить губами, он спросил:

– Чарли, ответь мне, это он или не он?

– Ну… да, он самый, – откликнулся Чарли. – Думаю, он вас вылечит.

– Каким образом? – нервно осведомился дядя.

Скорпио одним прыжком пересек комнату и запер дверь, после чего извлек из недр своей хламиды цепь и, улыбнувшись дяде Патону, со свистом раскрутил ее в воздухе.

– Он что, затеял приковать меня к кровати? Не дамся! – вскричал дядя и изготовился сопротивляться до последнего.

Чародей улыбнулся еще шире, неуловимым движением спрятал цепь, и вместо нее в руках у него возник серебряный колокольчик. Скорпио позвонил им в точности над самыми ногами дяди Патона. Звон был мелодичный, а чародей вдруг запел.

– Это еще что – отходная молитва? – простонал дядя.

– Да ну что вы! – возразил Чарли. – А вот знаете, странная штука: когда я попал внутрь картины, то преспокойно его понимал, а теперь ни слова не разберу.

– Да и я тоже. Видимо, когда ты попадаешь «внутрь», то приспосабливаешься к окружающей обстановке. Если подумать, это вполне логично.

– А, ясно, – кивнул Чарли, решив обмозговать это попозже.

Между тем чародей мерно ходил взад-вперед по комнате, помахивая колокольчиком и не то напевая, не то декламируя что-то глубоким, звучным голосом. Потом он вдруг навис над дядей и строго сказал:

– Кажи язык!

Дяде Патону ничего не оставалось, как нехотя повиноваться.

Скорпио выпрямился и спросил:

– Реки же, куда влекли тебя стопы твои, несчастный?

– Если я вас правильно понял, – отозвался дядя, – вы интересуетесь, где я был? Отвечаю: в замке Юбим.

– Клянусь драконьим зубом! – вскричал Скорпио. – Что за горькая участь тебя постигла! Ужасный род – отъявленные негодяи, кровопийцы и аспиды, все до единого! Увы тебе!

– Что верно, то верно – увы мне, – слабым голосом согласился дядя Патон.

– Вервейна! – веско провозгласил колдун. – Священная трава. Надобно непременно взять свежую. Испей, омойся в отваре оной, вдыхай ее пары. Тогда с одра восстанешь и недуг отринешь.

В это мгновение дверная ручка задергалась, чародей кинулся к двери и распахнул ее настежь. Чарли, к своему ужасу, не успел его остановить.

На пороге стояла бабушка Бон. Мгновение она ошарашенно глядела на колдуна, выкатив глаза, а потом сползла по стенке и рухнула на пол.