Лазурный питон

Спринтер-Боб, конечно, не ответил, но стоило Фиделио показаться из-за поворота, как чудо объяснилось.

– Привет, Чарли! Он убежал от меня, – на бегу сообщил Фиделио. – Наверно, учуял тебя и не вытерпел – соскучился небось. Уф, еле догнал. Понимаешь, пришел я в «Зоокафе», думал – ты там, а напоролся на Нортона Кросса. Он мигом взял меня в оборот – сунул поводок и отправил гулять с Бобом. Говорит, совести у нас нет.

– Я забыл, – устыдился Чарли. – Все время забываю с ним погулять, дел, понимаешь, выше головы. Извини, Боб, – добавил он и потрепал радостного пса за ухо.

– Так где ты пропадал? И что нового? – поинтересовался Фиделио, сбавив скорость.

Чарли рассказал о походе в Сквозняковый проезд за целебной вербеной.

– Эх, жалко, меня там не было. – Фиделио явно расстроился, что пропустил такую авантюру. – Знаешь что, пошли-ка к нам домой – пересидишь, пока твоя бабушка не поостынет.

Чарли охотно согласился.

Спринтер-Боб, правда, ликования не выразил, но пес был настолько счастлив встречей с Чарли, что готов был ради общения с ним стерпеть даже визит в ужасный шумный дом, где все время что-то грохотало, звенело и завывало, а хозяева даже разговаривать нормально не умели.

Пса можно было понять: все семеро братьев и сестер Фиделио играли на разных музыкальных инструментах, и, когда ни приди, хотя бы пятеро из них что-нибудь да репетировали. Кроме того, папа Фиделио, мистер Дореми, изъяснялся оперным речитативом – у него был роскошный бас, от которого дрожали стекла, ну а мама обладала пронзительным сопрано. Словом, дом семейства Дореми едва ли не круглосуточно напоминал не то гигантскую музыкальную шкатулку, не то плод воспаленного воображения какого-нибудь сумасшедшего авангардного композитора.

– Идем на чердак, – перекрикивая обычную какофонию, предложил Фиделио, как только они переступили порог. – Там потише.

Спринтер-Боб, прижав уши, тенью проследовал за мальчиками вверх по лестнице, вздрагивая всем телом от каждой рулады на трубе, барабанной дроби или скрипичного аккорда.

На чердаке семейство Дореми держало сломанные музыкальные инструменты. Здесь было прохладно и полутемно. Фиделио усадил Чарли рядом с собой на какой-то деревянный ящик, и нашему герою пришлось рассказать всю эпопею с отправкой Скорпио домой – с самого начала. Но вот что странно: и на этот раз Чарли умолчал о таинственном полете над морем и лесом, о костре на поляне, об Алом короле и золотоглазых леопардах. Не получалось про все это рассказать – язык не поворачивался. Может, как-нибудь в другой раз, решил он.

Фиделио внимательно выслушал рассказ приятеля, потом пригладил кудрявые волосы и решительно сказал:

– По-моему, тебе сегодня лучше не попадаться на глаза бабушке. И давай-ка поставим вербену в воду, а то еще завянет.

Они спустились обратно, причем по дороге пришлось то и дело останавливаться, потому что все братья и сестры Фиделио хотели погладить Спринтера-Боба и горячо приветствовали Чарли. На кухне мальчики обнаружили миссис Дореми, которая, напевая, готовила банановый крем и настоящий домашний лимонад.

– Какой интересный цветок! – воскликнула она, когда Чарли извлек поникшую вербену из пакета. – Посадить его в горшок?

– Мам, понимаешь, Чарли нужно спрятать его у нас – от бабушки. А в горшке цветок не больно-то спрячешь. Кстати, это не просто цветок, а лекарственное растение.

– Поня-я-ятно, – нараспев откликнулась миссис Дореми. – Что ж, поступим так. В воде оно долго не простоит, так что лучше все-таки посадить в горшок. Чарли, перед уходом срежешь пучок листьев и отнесешь домой. А растение поживет у нас и, как только тебе понадобится еще, придешь и возьмешь. Устроит?

Чарли кивнул, завернул листья вербены в носовой платок и сунул в карман, к серому камешку. Затем с благодарностью принял два бутерброда с банановым кремом (один псу, один себе) и вместе с Фиделио повел Спринтера-Боба на прогулку в парк.

К четырем они вернулись, перекусили очередными удивительными бутербродами (острый сыр с ореховым маслом и яйцо с черной смородиной), а затем Чарли отвел умиротворенного пса в «Зоокафе». Он поклялся Нортону Кроссу, что завтра непременно погуляет с Бобом, и заторопился: нужно было успеть домой, прежде чем усталая мама вернется с работы и налетит на раскаленную бабушку Бон. Однако дома выяснилось, что бабушка Бон куда-то ушла, а мама как раз готовит дяде Патону чай.

– Можно, я заварю? – вызвался Чарли. Он вытащил из кармана носовой платок, развернул его и выложил на стол помятые листья. – Надо напоить дядю Патона вот этим.

– Откуда они у тебя, Чарли? – насторожилась мама.

– Из сада тетки Юстасии. Если честно, я их просто спер, – со вздохом признался Чарли, – так что, возможно, будут… э-э… некоторые неприятности.

На мамином лице тотчас возникла встревоженная полуулыбка.

– Как же без этого, – обреченно сказала она. – Ладно, будем надеяться, что чай подействует до того, как вернется бабушка Бон.

Мама положила в любимую чашку дяди Патона несколько листочков, а Чарли залил их кипятком и с удивлением стал наблюдать, как вода в чашке стремительно приобретает зеленый цвет. Выглядел напиток, мягко говоря, опасно. Неужели Скорпио все-таки обманул?

– Надеюсь, это не из тех лекарств, что больше калечат, чем лечат, – еще больше встревожилась мама. – Выглядит оно как сильнодействующее… и пахнет тоже.

– Мам, пожалуйста! Может, для дяди Патона это последний шанс! – взмолился Чарли. Подождав, пока кипяток остынет, он бережно завернул остаток вербены в платок, уложил в карман и понес ярко-зеленый пахучий чай к дяде.

Дядя Патон лежал в полутемной комнате: шторы были плотно задернуты – ни за что не догадаешься, что снаружи солнечный день.

Чарли осторожно поставил чашку на ночной столик и шепотом позвал:

– Дядя Патон, проснитесь, я принес вам попить.

В ответ раздался лишь стон.

– Дядечка Патон, пожалуйста, один глоток, а? Вам станет лучше, честное слово!

Дядя с трудом приподнялся на подушке, опираясь на локоть.

– Вот. – Чарли протянул ему чашку, которую тот принял трясущейся рукой, глядя на нее из-под полуприкрытых в изнеможении век. Затаив дыхание, мальчик смотрел, как дядя Патон подносит чашку к губам.

– Ну же, пейте! – не выдержал Чарли.

– Ты так настаиваешь, будто отравить меня задумал. – По странному сдавленному звуку, который сопровождал эти слова и, видимо, был смехом, Чарли понял, что дядя пытается пошутить.

– Я хочу вам помочь, – серьезно сказал мальчик.

Дядя сделал над собой усилие, открыл глаза, понюхал чай.

– Что ж, рискнем, – сказал он и сделал глоток. – Хм. Вкус специфический. Что это такое?

– Та самая вербена. Ну, про которую Скорпио говорил, что она вас вылечит. Я принес еще. – Он выложил на столик пучок листьев.

– Смахивает на лекарственное растение. Так-так, кажется, я даже знаю, где ты побывал, мой мальчик. – Дядя рассмеялся, и на этот раз смех получился настоящий. Потом он отпил еще чаю. И еще. И еще.

– Совсем неплохо. Особенно для лекарства, – заметил дядя Патон. – Благослови тебя небо. – Он поставил чашку на столик, откинулся на подушку и прикрыл глаза.

Чарли прихватил пустую чашку и на цыпочках вернулся на кухню.

– Как, подействовало? – спросила мама.

– Пока не знаю. Но он… он как-то сразу стал таким умиротворенным. Наверно, оно действует постепенно.

Сами не зная почему, Чарли с мамой разговаривали вполголоса и двигались крадучись. Включать телевизор они не решились – и не только чтобы не потревожить больного. Казалось, самый воздух в доме номер девять вдруг наполнился какими-то таинственными токами, словно в нем невидимками сновали какие-то духи, которых мог спугнуть легчайший вздох или шорох.

Стемнело, но бабушка Бон так и не возвращалась. Чарли живо представлял себе, что в одном из тринадцатых домов в Сквозняковом проезде сейчас идет совещание. Тетки наверняка советуются, как преподать ему, юному злодею, хороший урок – чтоб надолго запомнил. Мальчик глянул на маму, которая мирно читала, положив книгу на кухонный стол. «Пусть они там строят какие угодно козни, лишь бы маме не навредили!» – мысленно воскликнул он.

Мама вдруг оторвалась от чтения:

– Ты слышал?