Наследие Хоторнов

Глава 64

Поцелуй закончился, и мы оба, скрывшись от объективов, зашли в лифт. Сердце глухо стучало у меня в груди. Все мысли спутались. А губы… а тело…

Словами не описать.

–Что это было, черт возьми?!– вспылила Алиса, как только двери лифта захлопнулись.

– Западня, – ответила Лэндон, и ее чопорный британский акцент ни капельки не смягчил этой горькой правды. – Если вы и дальше будете скрывать от меня информацию, я не смогу вас спасать от такого. Алиса, вы же меня знаете. Если мне не позволят делать мою работу как следует, то придется разбираться самим.

Двери распахнулись, и Лэндон вышла.

«Очешуеть можно», – как сказала бы Макс. Я посмотрела на Грэйсона, но он потупил взгляд. Казалось, он простоне может теперь на меня смотреть.

– Я еще раз спрашиваю, – понизив голос, сказала Алиса, – что это, черт возьми, было?

– Вы получите ответ, но в машине, – сказал Орен. – Нам надо ехать. Я отправил двух своих человек к машине – отвлекать внимание. А мы выйдем через черный ход.Скорее.

Мы успели уехать с парковки еще до того, как тут соберутся стервятники. Целую минуту Алиса давала нам собраться с мыслями, а потом снова заговорила. Она уже не спрашивала, что случилось. Вопрос был в другом.

– Кто из васзнал? Кто?

Я потупилась.

– Я.

– Ну, это ясно, – Алиса перевела взгляд на юного Хоторна. – Надеюсь, Грэйсон, что вы не будете лгать и делать вид, будто не были в курсе. – Она метнула взгляд на водительское кресло. – Орен?

Глава моей службы охраны ничего не ответил.

– Будет проще, если мы начнем сначала, – сказал Грэйсон, и его голос прозвучал куда спокойнее, чем можно было ожидать.Точно мы и не целовались.– Помните, Эйвери просила вас найти одного своего знакомого, которому она хотела оказать финансовую помощь?

– Гарри, – память у Алисы была выборочной, но я чувствовала: она никогда не забудет того, что сейчас случилось. И, наверное, не простит.

– Тоби, – поправила я и посмотрела на Грэйсона.Ты не сможешь сейчас мне помочь. Не сможешь защитить меня так, как тогда, перед камерами.– Я сперва не знала, кто он такой, – продолжала я, – но потом увидела его фото в прабабушкином медальоне.

– Надо было мне рассказать. Немедленно, – Алиса была до того рассержена – и это еще слабо сказано, – что позволила себе впечатляющую тираду, полную брани – английской и не только. – Мне, иникому больше! – Она метнула на Грэйсона такой гневный взгляд, что стало сразу ясно, к чему она клонит.

– Ксандр и так знал, – тихо сказал Грэйсон. – Дедушка оставил ему подсказку.

Это охладило пыл Алисы, но только слегка.

– Ну разумеется, – она выдохнула, снова набрала воздуха и повторила все это еще раза два-три. – Эйвери, если бы вы мне обо всем рассказали, мы бы нашли выход. Мы бы могли нанять команду, чтобы…

– Найти его? – переспросила я. – Да вы ведь уже искали.

– Ситуации бывают разные, – растолковала Алиса. – У меня есть обязательства перед владельцем поместья – перед вами. Я не вправе тратить миллионы на поиски какого-то там Гарри, ноТоби – совсем другое дело.

Я достала телефон и открыла фотографию с текстом письма от Тоби, которую мне прислала Либби.

– Он не хочет, чтобы его искали, – сказала я и протянула ей телефон.

– «ПРЕКРАЩАЙ ПОИСКИ», – прочла Алиса вслух, ничуть не впечатлившись. – Кто сделал эту фотографию? И где? Опознан ли почерк?

Я ответила на все по порядку.

– Либби. В Нью-Касле. Почерк точно Тоби.

Алиса закатила глаза.

– Вы послали Либби его искать?

Я уже хотела выдать длинную тираду о том, что Либби ничем не заслужила такого отношения, но Грэйсон быстро пояснил ситуацию:

– Вместе с Нэшем.

На то, чтобы свыкнуться с мыслью, что Нэш обо всем знал – и уехал вместе с Либби, – у Алисы ушло секунд пять.

– А вы, – накинулась на Грэйсона Алиса, – успели, значит, изучить наследственное право, нопоговорить с юристом вам в голову не пришло.

Грэйсон опустил взгляд на запонку на правом рукаве, обдумывая ответ. И, кажется, решил быть честным. Вскинув взгляд на Алису, он произнес:

– Мы не знали, на чью сторону вы встанете.

Этот ответ, как ни странно, ее не разозлил. Наоборот: казалось, она вот-вот расплачется.

– Грэй, ну как вы можете такое говорить, – спросила она, заглянув ему в глаза, и я тут же вспомнила, что Алиса выросла среди Хоторнов и знала Грэйсона, Джеймсона и Ксандра всю их жизнь. – Когда я успела стать врагом? Я ведь всегда делала то, что просил старик, – произнесла она с такой болью, точно эти слова вытягивали из нее клещами. – Кто-нибудь вообще представляет, чегомне это все стоило?

По ее тону было понятно: речь идет не только о завещании, обо мне или о том, что случилось после смерти Тобиаса Хоторна. Она назвала его «стариком» – так его называли внуки, а Алиса же обычно предпочитала варианты «Мистер Хоторн» или «Тобиас Хоторн». А когда она упомянула о том, что верность старику обошлась ей немалой ценой…

Я поняла, что она намекает на Нэша.

– Я пытаюсь удержать огромную империю, повисшую на тоненьком волоске, – Алиса рассерженно утерла лицо тыльной стороной ладони – предательская слезинка все-таки скользнула по щеке. Но по выражению лица сразу стало ясно: эта первая слеза станет и последней.

– Эйвери, я разберусь в этой ситуации. Я загашу это пламя. Сделаю все, что нужно, но если вы еще хоть раз что-то от меня утаите или солжете мне… Я сама брошу вас в пасть волкам.

Ей невозможно было не поверить.

– Есть еще один момент, – я сглотнула. Такую новость нелегко было смягчить. – Точнее, два. Первый: Тоби усыновили, а его биологической матерью является дочь Лафлинов – когда он родился, она была еще подростком.

Алиса уставилась на меня на добрых три секунды. Потом вскинула бровь, дожидаясь второй новости.

– И второй, – начала я, припомнив, как Грэйсон не дал мне это сообщить на камеру. – У меня есть веские основания думать, что Тоби, вероятнее всего, мой отец.

Глава 65

– Ну что ж, – сказала Макс, плюхнувшись на мою кровать. – Можно было и лучше, – она посмотрела интервью. Да что там, весь мир его посмотрел. – Ты точно в порядке?

Грэйсон с самого начала меня предупреждал, что не стоит тянуть за эту ниточку. Говорил, что не надо никому рассказывать о Тоби, а я… скольким я призналась?

Когда мы вернулись в поместье, я попыталась с ним поговорить, но язык точно отнялся.

– Грэйсону вовсе необязательно было меня целовать, – выпалила я, точно у меня не было более серьезных поводов для размышлений. – Он мог просто меня перебить!

– А по-моему, этовосхитительный поворот, – сказала Макс. – Вот только видок у тебя как у чертового оленя, выскочившего прямо перед чертовыми фарами.

Чувствовала я себя именно так.

– Зря он меня поцеловал.

Макс ухмыльнулась.

– А ты ответила на поцелуй?

Его губы. И мои.

– Да не помню, – отмахнулась я.

Макс одарила меня невиннейшим взглядом.

– Хочешь, еще раз запись пересмотрим?

Да, я ответила на его поцелуй. Грэйсон Хоторн первый прикоснулся к моим губам, а следом и я его поцеловала. Мне вспомнилось, как мы пришли в лабиринт накануне. Как он помогал мне выправить осанку. Как близко мы были тогда.

– Что я творю? – спросила я у подруги, ощущая себя все еще в том лабиринте. – Мы ведь с Джеймсоном…

– Что? – полюбопытствовала Макс.

Я покачала головой.

– Сама не знаю, – ответила я, хотя прекрасно знала, какими должны быть наши с Джеймсоном отношения: полными адреналина, взаимного притяжения, эйфории от момента. Безо всяких обязательств. Без неприятных эмоций.

Так почему же мне казалось, что я его предала?

– Закрой глаза, – посоветовала мне Макс и сама зажмурилась. – Представь, что стоишь на краю утеса и смотришь на океан. Ветер играет твоими волосами. Солнце клонится к закату. Ты всем телом и душой стремишься лишь к одному. К одному человеку. Слышишь за спиной шаги. Оборачиваешься. – Макс открыла глаза. – Кто там стоит?

Загвоздка этой задачки была вот в чем: подразумевалось, что я непременно буду стремиться душой и телом к чему-то. К кому-то. Но на краю утеса я себя представила в полном одиночестве.

Макс уже давно возвратилась к себе в комнату, а я полезла читать новости среди ночи, чтобы узнать, что вообще говорят о случившейся катастрофе. В большинстве заголовков Тоби называли «пропавшим наследником». Скай уже вовсю давала интервью.

Видимо, ее соглашение о неразглашении никак не запрещало говорить на такие темы.

В комментариях почти под всеми новостными заметками встречались рассуждения о том, что я наверняка переспала с Грэйсоном, чтобы склонить его на свою сторону. Некоторые даже утверждали, что я и с другими Хоторнами спала. И хотя меня никоим образом не должно было задевать, что незнакомые люди зовут меняшлюхой, если не хуже, – меня это цепляло.

Впервые я услышала это слово в младшей школе, когда кто-то из детей окрестил так мою маму. На моей памяти она даже ни разу не заводила ни с кем романтических отношений, но я-то у нее появилась, а мама не была замужем – и некоторым этого было достаточно.

Я подошла к шкафу и достала рюкзак с открытками, подаренными мамой. Гавайи. Новая Зеландия. Мачу-Пикчу. Токио. Бали. Я пролистала их все, напоминая себе, кем была я, кем была она. Вот о чем мы с ней мечтали – а вовсе не о жаркой любви.

Не об эпичных курортных романах.

Сама не знаю, сколько я так просидела, но вдруг услышала шорох.Шаги. Я вскинула голову. Насколько я помнила, у моей двери стоял Орен. Он предупредил меня о том, что сегодняшние новости могут повлечь за собой беду.

Из глубин камина послышался голос:

– Наследница, это я!

Джеймсон. Это должно было меня утешить. Осознав, что он рядом, я должна была ощутить, что я в безопасности. Но почему-то, когда я сомкнула пальцы на подсвечнике, стоявшем на каминной полке, я почувствовала себя как никогда уязвимой.

Я впустила его в комнату.

– Я так понимаю, ты посмотрел интервью?

Джеймсон зашел ко мне в спальню.

– Не лучшее твое выступление.

Я ждала, чтобы он что-нибудь сказал о том поцелуе.

– Джеймсон, я ведь не…

Он поднес палец к моим губам и хотя не коснулся их, по ним тотчас же разлился жар.

– Коли «нет» – это «да», а «однажды» – «никогда», то сколько сторон у треугольника?

Он уже загадывал мне эту загадку в нашу первую встречу.

Тогда я разгадала ее следующим образом: перевела все в цифры. Если представить, что «да» – или просто наличие чего-либо – это единица, а «нет» – или отсутствие чего-либо – это ноль, то первые два условия загадки становятся лишними.Если единица равна нулю, то сколько сторон у треугольника?

– Две, – сказала я снова, как и в тот раз, только теперь невольно задумалась, уж не имеет ли Джеймсон в виду другой треугольник – с участием нас с ним и Грэйсона.

– Девочка по имени Эль находит на пороге открытку. Сверху на конверте написано «Кому» по-английски, а на обороте – «Эль». Между ними, в конверте, она находит две одинаковые буквы, а остаток дня проводит под землей. Почему?

Мне хотелось потребовать, чтобы он прекратил эти игры, но я не могла. Он предложил мне загадку. Я должна была ее решить.

– Значит, сверху написано по-английски «Кому», а на обороте – «Эль», – задумчиво повторила я. – Остаток дня она проводит под землей.

Блеск в глазах Джеймсона напомнил о том времени, которое мы сами провели под землей. Казалось, стоит мне зажмуриться, и я увижу его, идущего по потайному коридору с фонариком в руках. И тут я вдруг нащупала логику в этой диковинной тарабарщине, которую он мне предложил разгадать.

– В конверте она нашла две буквы «н», – тихо сказала я.

Нашлось бы, наверное, с сотню прилагательных, с помощью которых можно было бы описать улыбку Джеймсона Хоторна, но самым подходящим было «сокрушительная». Улыбка Джеймсона Винчестера Хоторна была сокрушительной.

Я развила свою мысль.

– На конверте сверху написано «Кому» по-английски – то есть «to»[6], – сказала я, борясь с желанием шагнуть вперед. – Сзади же написано имя Эль. Оно читается точно так же, как пишется, но…

– Если соединить все буквы, – перебил Джеймсон меня исам шагнул мне навстречу, – получим «Ту-нн-эль». Туннель! Вот почему она весь день просидела под землей. Ты победила, Наследница.

Мы стояли теперь слишком близко, и в голове у меня завыла сирена. Ведь если Джеймсон видел наш с Грэйсоном поцелуй в эфире и теперь стоял передо мной, сокращая расстояние между нами, какова вероятность, что дело не во мне?

Какова вероятность, что я – лишь очередной трофей? Территория, которую тянет пометить.

– Почему ты здесь? – спросила я у Джеймсона, хотя уже знала ответ, точнее,придумала его сама для себя.

– Потому что, – с очередной сокрушительной улыбкой поведал он, – ты, готов поставить пять долларов, не проверяешь сообщения на телефоне!

Он не ошибся.

– Я его выключила, – призналась я. – И вообще хотела в окно выкинуть.

– Ставлю еще пять долларов на то, что ты не попадешь в статую во дворе.

– Поставь десять, – попросила я, – и поспорим на них.

– Увы, если все же выкинешь мобильник, то не сможешь получить весточку от Либби с Нэшем.

Я уставилась на него.

– Так Либби и Нэш…

– Кое-что нашли, – поведал он. – И уже едут домой.

Глава 66

Проснувшись на рассвете, я обнаружила, что Орен по-прежнему стоит у моей двери.

– Вы что, всю ночь дежурили? – спросила я.

Он многозначительно посмотрел на меня.

– А вы как думаете?

Он же меня предупреждал, что, если о Тоби узнают третьи лица, меры безопасности ужесточатся. Уж не знаю как, но они и впрямь обо всем узнали. Так что удивляться нечему.

– Поняла, – сказала я.

– Считайте, что вы теперь у меня на поводке, – объявил Орен. – Я с вас глаз не спущу, пока скандал не утихнет. Если он вообще утихнет.

Я поморщилась.

– Все настолько плохо?

– Я поставил у входа в ваше крыло Карлоса и Генриха, – сообщил Орен. – Они за это время успели преградить дорогу Заре, Константину и обоим Лафлинам, причем в паре случаев пришлось применить силу. И это не считая сцены, которую Скай устроила у ворот на глазах у папарацци.

– А много их было, папарацци? – осторожно спросила я.

– Вдвое больше, чем обычно.

– Да как такое возможно? – Мои фото размещали на первые полосы и до вчерашнего интервью.

– Если публика кого и любит больше, чем внезапных наследников, так это пропавших наследников, – пояснил Орен. Чувствовалось, что он старательно удерживает себя от того, чтобы не сказать – «Я же вас предупреждал», – но я знала, что он думает об этом.

– Мне жаль, что так вышло, – сказала я.

– Мне тоже.

– А вам-то почему? – легкомысленно спросила я.

Ответ Орена легкомысленным совсем не был.

– Когда я сказал, что вы теперь на поводке, я подчеркнул, что именноу меня. Нельзя было делегировать эту ответственность.

– Вы тоже человек, – сказала я. – Вам надо спать. – Орен не ответил, и я скрестила руки на груди. – А Эли где?

– Удален с территории.

– Почему? – спросила я, а в голове уже закружили догадки. Орен извинился передо мной. Покаялся в том, что переложил ответственность за мою защиту на другого человека, а потом сообщил, что этого самого человека выставили из Дома Хоторнов.

А ведь именно Эли охранял меня во время разговора с миссис Лафлин о Тоби.

– Так это он слил фотографии, – подытожила я, ответив на собственный вопрос. Эли был моим телохранителем больше недели. И в этом положении успел услышать… многое.

– Эли неважно умеет заметать цифровые следы, в отличие от моих ребят, которые легко находят призраков в Сети, – стальным тоном отчеканил Орен. – Да, это он слил фотографии. Вероятнее всего, он же подбросил змею и сердце.

Я уставилась на него.

– Зачем?

– Сперва я отрядил его охранять вас в школе. Но он явно хотел работать и в стенах поместья. Я доверял ему. Но доверие это оказалось чрезмерным. Не знаю, какие мотивы у него были – возможно, его подкупила пресса, – но он стремился к вам приблизиться. Я этого не замечал. А должен был.

А ведь рядом с Эли я никогда не ощущала угрозы. Физического вреда он мне не причинил, а мог, если бы задался такой целью.Не знаю, какие мотивы у него были, – пронеслись в голове слова Орена. – Возможно, его подкупила пресса.

Я подумала о бывшем Макс, который пытался получить доступ к ее телефону, чтобы продать нашу переписку. О моем «отце» и Скай, торгующих своими откровениями. О подкупе со стороны Алисы, благодаря которому мама Либби подписала соглашение о неразглашении.

До меня наконец начало доходить, что отныне до конца моих дней любой встречный, всякий, кто захочет со мной сблизиться, сможет разглядеть во мне шанс обогатиться.

– Это уже второй раз, когда вам приходится дорого платить за мои ошибки, – натянуто произнес Орен. – Если чувствуете необходимость нанять новую охрану, Алиса, думаю, сможет…

– Нет! – перебила я его. Если Алиса кого и наймет, то велика вероятность, что этот человек всегда будет на ее стороне. А в верности Орена, несмотря на его ошибки, я не сомневалась. Он сделает все, что сможет, чтобы меня защитить, потому что об этом его попросил Тобиас Хоторн.

– Да? – коротко спросил Орен. Я не сразу поняла, что он обращается не ко мне, а разговаривает при помощи гарнитуры с одним из своих подчиненных.Скольким из них можно верить? Сколько из них согласятся меня продать за определенную плату?

– Впускайте, – приказал Орен и повернулся ко мне: – Ваша сестра и Нэш вернулись.

Глава 67

Я дожидалась Либби и Нэша в кабинете Тобиаса Хоторна. Мне удалось уговорить охрану впустить ко мне Грэйсона, Джеймсона и Ксандра. Я написала всем им сообщения с просьбой о встрече и продолжила ждать – одна, если не считать Орена, который готов был отойти от меня лишь футов на шесть, не больше. Меня потряхивало от волнения.Почему Либби так долго мне не отвечала? Что они узнали в Картаго?

– Эйвери, прячьтесь за меня, живо, – Орен выступил вперед, выхватив пистолет. Я смогла понять, что случилось, лишь когда проследила за его взглядом и обратила внимание на дальнюю стену, увешанную полками с трофеями братьев Хоторнов. Стена пришла в движение: она поворачивалась в нашу сторону.

Я нырнула за Орена. Он шагнул вперед и крикнул:

– Представьтесь. Я вооружен.

– Я тоже, – в кабинет вошла Зара Хоторн-Каллигарис – с таким видом, будто явилась в загородный клуб на бранч. На ней был свитер, свободные брюки и классические туфли на плоской подошве.

В руке она тоже держала пистолет.

– Опустите оружие. – Орен прицелился.

У той даже рука не дрогнула. Она посмотрела на охранника чуть ли не со скукой во взгляде.

– Вроде бы всем прекрасно известно, что я – самый безобидный Хоторн в своем поколении, – сказала она звонким, высоким голосом. – И с удовольствием опущу пистолет, как только вы сделаете то же самое, Джон.

А я уже и забыла, что у Орена есть не только фамилия, но и имя.

– Напрасно вы так, – парировал глава моей службы безопасности. – Я не собираюсь в вас стрелять, Зара, но при необходимости сделаю это, уж не сомневайтесь. Опустите оружие. Поговорим.

Зара и бровью не повела.

– Вы же меня знаете, Джон. И близко. – Ее тон нисколько не изменился, но сразу стало понятно, что имеется в виду. – Неужели вы всерьез думаете, что я способна напасть на ребенка?

Под «ребенком» она, ясное дело, подразумевала меня, но я и внимания на это не обратила. Сердце так колотилось о ребра, что казалось, вот-вот их пробьет, и все же я нашла в себе силы переспросить:

– Близко?

– После папиной смерти все прекратилось, уж поверьте, – сказала Зара. – Джон всегда очень четко обозначал зону своих приоритетов. На первом месте у него был мой отец, на втором – я.

Когда Тобиас Хоторн двадцать лет назад завещал Заре обручальное кольцо, он намекнул на ее неверность. Теперь же она была замужем за другим человеком, а текст завещания не изменился.

У нее был еще один роман на стороне. С Ореном.

– Зара, вам тут делать нечего, – произнес Орен. Пистолет не дрогнул в его руке.

– Правда? – спросила она и, выдержав паузу, опустила оружие на стол. – Если бы ваши люди впустили меня в кабинет более традиционным способом, мне не пришлось бы пробираться сюда тайком, будто вор. А будь я уверена, что вы меня отсюда не выпроводите, я бы и пистолет с собой брать не стала. Но что есть, то есть. Из уважения, которого никто из вас не заслуживает, я, так и быть, оставлю оружие здесь, на столе, – но при условии, что никто не станет меня выпроваживать.

После долгой паузы и Орен опустил пистолет. Зара повернулась ко мне:

– Юная леди, потрудитесь объяснить, что за чушь я вчера увидела в новостях.Немедленно. – Тоби ведь был ее братом. Я и вообразить не могла, какую реакцию вызовет в ней то интервью.

– Не молчите, – продолжала Зара. – Вы передо мной в долгу, и уж на разговор-то я точно имею право.

Если так подумать, в ее словах была доля истины, но не успела я ничего сказать, как с порога послышалось:

– А от нас не хочешь эту историю услышать, а, тетя Зи?

Мы обернулись и увидели братьев. Джеймсон стоял между Ксандром и Грэйсоном. Если до этого момента у Зары на лице сохранялась смесь презрения и спокойствия, при виде племянников эта маска начала слетать.

Впервые за все время, что я провела в стенах поместья, я вдруг поняла, что она их очень любит.

– Что ж, мальчики, – тихо проговорила Зара. – Расскажите мне о Тоби, пожалуйста.

И они рассказали – по очереди, излагая все детали этой истории складно и убедительно. Когда Грэйсон поведал, что Тоби был приемным, Зара резко втянула воздух носом, но промолчала. И сохраняла внешнюю невозмутимость до тех пор, пока Ксандр не передал ей рассказ Ребекки.

– Дочь Лафлинов, – задумчиво произнесла Зара. – Она уехала в колледж, когда я училась в начальной школе, а вернулась лишь спустя много лет, уже с Эмили на руках.

Интересно, подумала я, а не пытается ли Зара тоже представить, какую боль испытывала мать Ребекки все эти годы. Не перебирает ли, как и я, в голове причины, по которым Лафлины оказались такими жестокими родителями.

– До чего же легко завести детей всяким проходимцам, – едва слышно произнесла Зара.

В комнате повисла гробовая тишина.

Зара первой ее нарушила.

– Продолжайте, – попросила она братьев. – Расскажите все. В этой семье принято доводить делодо конца.