Инстинкт убийцы

Не обращая на нее внимания, Дин обратился к агенту Стерлинг.

– У вас есть дело? Займитесь им. Не переживайте о нас. С нами все будет в порядке.

У меня возникло ощущение, что на самом деле он говорит: «Со мной все будет в порядке». Что бы она ни говорила, ей, похоже, необходимо это услышать.

«Вы с Бриггсом поймали Дэниела Реддинга, – подумала я, внимательно наблюдая за агентом Стерлинг, – вы спасли Дина». Может, бывшей Бриггса не по душе, что спасенный ею Дин в итоге оказался здесь. Мы жили в доме, где стены завешаны фотографиями серийных убийц, на дне бассейна нарисованы очертания тела – мы жили и дышали смертью и разрушением. Я и Дин – в большей степени, чем остальные.

Если она имеет что-то против программы, почему директор прислал ее на замену Лок? Что-то в происходящем не складывалось.

У Бриггса завибрировал телефон. Он посмотрел на Стерлинг.

– Если мы здесь закончили, местные полицейские прямо сейчас портят улики на месте преступления, а какому-то идиоту пришла в голову светлая идея поговорить с прессой.

Агент Стерлинг выразительно выругалась себе под нос, и я теперь по-другому увидела ее макияж, маникюр и то, как она одевалась и разговаривала. Это был вовсе не способ создать образ профессионализма в глазах остального мира. Это не был защитный слой, чтобы держать остальной мир на расстоянии. Она делала это, чтобы удерживать прежнюю Веронику Стерлинг – ту, которую описывал Дин, – внутри.

Пока я крутила в голове эту мысль, Бриггс и Стерлинг удалились. В тот момент, когда за ними закрылась входная дверь, Лия, Майкл и Слоан бросились к пульту от телевизора. Слоан успела первой. Она включила местный новостной канал. И в следующую секунду я поняла почему.

«Какому-то идиоту пришла в голову светлая идея поговорить с прессой».

Агент Бриггс не стал бы рассказывать нам ничего об активном расследовании. Программа обучения прирожденных официально подразумевала работу только над старыми, зашедшими в тупик делами. Но если до прессы долетело что-то о расследовании, из-за которого Бриггса снова вызвали на задание, у нас появится дополнительный источник информации.

– Давайте посмотрим, чем там заняты мамочка и папочка, а? – произнесла Лия, жадно вперив взгляд в телевизор и ожидая начала фейерверка.

– Лия, я дам тебе тысячу долларов, если ты больше никогда не будешь называть Стерлинга и Бриггс мамочкой и папочкой.

Лия заинтересованно посмотрела на Майкла.

– Технически это правда, – произнесла она, оценивая его предложение, – но тебе нельзя пользоваться трастовым фондом, пока тебе не исполнится двадцать пять, а я не очень верю в отложенное вознаграждение.

Я даже не знала, что у Майкла есть трастовый фонд.

– Экстренные новости. – Все разговоры в студии прекратились, и на экране появилась женщина-репортер. Она стояла перед зданием с готическим шпилем. Ее волосы трепал ветер, на лице застыло серьезное выражение. Это мгновение было наполнено какой-то странной энергией, которая заставила меня посмотреть дальше, даже если я уже догадывалась, что мы сейчас услышим.

– Я стою у здания Колониального университета в Северной Вирджинии. Сегодня все шесть тысяч восемьсот его студентов стали свидетелями трагедии. Один из них был убит, а тело с демонстративной жестокостью оставлено на газоне перед президентским корпусом.

На экране появилось изображение здания, похожего на колониальную усадьбу.

– Источники сообщают, что девушку связали и пытали, а потом задушили антенной ее машины и уложили на капот. Машину и тело нашли рано утром на лужайке перед корпусом президента Колониального университета Ларри Вернона. Полиция сейчас исследует имеющиеся улики, но источник в полицейском участке сообщил, что особый интерес для следователей представляет профессор Джордж Фогль.

На экране промелькнула еще одна картинка – мужчина лет сорока с густыми темными волосами и пронзительным взглядом.

– Профессор Фогль вел несколько популярных курсов, в числе которых «Монстры или люди: психология серийных убийц». Программа этого курса обещала студентам «близкое знакомство с людьми, чьи ужасные преступления стали легендой».

Репортерша поднесла руку к уху и перестала читать с телесуфлера.

– Мне сообщили, что видео тела, которое снял один из студентов, когда полиция прибыла на место преступления, появилось онлайн, оно содержит сцены жестокости. Мы ожидаем заявления от местной полиции и по поводу преступления, и по поводу недостаточной защиты данных, из-за которой утечка стала возможной. С вами была Мария Винсент, для новостей Девятого канала.

Через несколько секунд громкость у телевизора выключили, и Слоан нашла упомянутое видео на своем ноутбуке. Она повернула экран так, чтобы мы видели, и запустила воспроизведение. Место преступления снимали с рук. Назвать картину жестокой было бы преуменьшением.

Никто из нас пятерых не отвел взгляд. Для Лии и Майкла дело было, возможно, в мрачном любопытстве. Для Слоан место преступления представляло собой данные – углы, которые можно измерить, числа, которые можно посчитать. Но для Дина и для меня главное было не в месте преступления. Главное – тело.

Между убийцей и тем, кого он убивает, есть тесная связь. Тело словно сообщение, оно наполнено символическими смыслами, в полной мере доступными только тому, кто может понять потребности, желания и ярость того, кто решил оборвать чужую жизнь.

«Это не тот язык, который людям стоит учить» – так однажды сказал мне Дин, но я чувствовала, что он, как и я, пристально смотрит на экран.

У убитой были длинные светлые волосы. Тот, кто снимал, не смог подойти близко, но даже издали тело выглядело сломанным, кожа – безжизненной. Руки вроде бы были связаны за спиной, и, судя по тому, что ноги не раскинуты в стороны, думаю, он связал и их тоже. Верхняя часть тела свисала с капота машины. Рубашка пропиталась кровью. Даже при сомнительном качестве съемки я могла различить петлю на шее девушки. Черная веревка, отчетливо заметная на фоне белой машины, уходила в люк на крыше.

– Эй! – Полицейский заметил студента, который держал телефон. Студент выругался и бросился бежать, видео оборвалось.

Слоан закрыла ноутбук. В комнате воцарилась тишина.

– Если это всего одно убийство, – наконец сказал Майкл, – значит, это не серийник. Зачем привлекать ФБР?

– Внимание следователей привлек человек, который ведет курс о серийных убийцах, – ответила я, размышляя вслух. – Если замешан преподаватель, возможно, вы захотите, чтобы и дело вел кто-то, у кого есть опыт. – Я посмотрела на Дина, чтобы проверить, согласен ли он, но он сидел неподвижно, глядя на экран телевизора с выключенным звуком. Почему-то я сомневалась, что его так увлек прогноз погоды.

– Дин, – позвала я. Он не ответил.

– Дин! – Лия вытянула ногу и толкнула его пяткой. – Земля вызывает Реддинга!

Дин поднял голову. Светлые волосы свисали на его лицо. Карие глаза смотрели сквозь нас. Он что-то произнес, что – не разобрать, слова застревали в горле, превращаясь во что-то среднее между стоном и шепотом.

– Что ты сказал?

– Связать, – произнес Дин, по-прежнему хрипло, но теперь громче. – Заклеймить. Порезать. Повесить. – Он зажмурился, и его пальцы сжались в кулаки.

– Эй! – Лия мгновенно оказалась рядом с ним. – Эй, Дин! – Она не прикасалась к Дину, но стояла рядом. На ее лице читалось желание защитить его и… страх.

«Сделай что-нибудь», – подумала я.

Последовав примеру Лии, я присела рядом с Дином с другой стороны. Я протянула руку, коснувшись его затылка. Он делал то же самое для меня много раз, когда я только училась забираться в сознание убийц.

Как только моя рука коснулась его, он дернулся. Вскинул руку, и мое запястье внезапно оказалось зажато болезненно крепко. Майкл вскочил на ноги, сверкнув глазами. Я качнула головой, приказывая ему оставаться на месте. Я могла о себе позаботиться.

– Эй, – произнесла я, повторяя слова Лии. – Эй, Дин!

Дин быстро моргнул, три или четыре раза. Я попыталась сосредоточиться на деталях его лица, а не на том, что он смертельной хваткой вцепился в мое запястье. Ресницы у него были не черные, а коричневые, светлее, чем глаза. А глаза смотрели на меня – круглые и темные. Он отпустил мою руку.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Она в порядке, – ответила Лия за меня и прищурилась, показывая, что не ждет от меня возражений.

Не обращая внимания на Лию, Дин посмотрел на меня.

– Кэсси?

– Я в порядке, – ответила я. Это правда. Я ощущала место, которое его рука сжимала несколько мгновений назад, но больно не было. Сердце гулко билось. Я сдерживала дрожь в руках. – Ты в порядке?

Я ожидала, что Дин уйдет от ответа, заставит меня замолчать, выйдет. Когда он ответил, я поняла, что им двигало – раскаяние. Он заставил себя сказать больше, чем хотел, чтобы наказать себя за то, что потерял контроль, чтобы искупить вину передо мной.