Доверьтесь Ченам

Когда я вернусь домой, расскажу маме о Нейтане. Я расскажу ей все. Расскажу даже своим тетям. Я расскажу им все за воскресным походом в димсам-ресторан, ведь они всегда счастливы, когда едят там. Они легко все примут.

5

Сегодняшний день

– Че-е-ерт.

Боль. Ее так много, что она проникает в кости, сдавливая грудь яростным огнем, а затем вырывается из меня в виде стона, и звук моего голоса, такого хриплого от боли, что кажется чужим, возвращает меня назад. Я моргаю. И снова моргаю.

Точно. Я в своей машине. Не в Англии с Нейтаном. В моей машине. Свет мигает где-то сбоку от меня. Это сигнал поворотника, издающий адский щелкающий звук. Я протягиваю руку, чтобы выключить его, и от этого движения в груди вспыхивает боль.

– Господи.

С последней героической попыткой мне удается нажать на переключатель сигнала поворота.

Сладкая, благословенная тишина. Я смотрю вниз, не смея повернуть голову слишком сильно. Ремень безопасности впивается мне в грудь. Сглотнув, слегка отодвигаюсь назад, все еще не зная, сломано ли что-то или нет. Движение назад немного ослабляет сдавливающее ощущение в груди. Я делаю небольшой вдох, затем еще один, более глубокий. Больно, но не так сильно. Ребра ушиблены, но не сломаны. Я издаю дрожащий смех. Невероятно. Я в порядке. Я…

Я поворачиваюсь и с трудом подавляю крик, подбирающийся к горлу.

Джейк!

– О боже, – стону я. – Джейк… – мой голос срывается.

Каждый вопрос, который появляется в моей голове, кажется таким глупым, таким ненужным. «Ты в порядке?» Очевидно, что нет, не тогда, когда он лежит лицом на приборной панели в таком состоянии. «Ты… мертв?» Я снова стону. Боже мой. Я думаю, да. Из его проклятого уха течет кровь, струясь вниз по шее и пачкая воротник рубашки. Почему-то именно эта маленькая деталь – растущее пятно крови на его белом поло – поражает меня осознанием. Он мертв. Я убила его.

Мои панические судорожные вздохи наполняют тишину в машине. Я дико оглядываюсь по сторонам.

– Помогите, – шепчу я. Но никого не видно. Улица пустынна. Я даже не знаю, где нахожусь. Отстегиваю ремень безопасности, открываю дверь и выскакиваю из машины, едва успеваю ступить на тротуар, как мой ужин оказывается на земле.

В моей машине мертвый человек. Мужчина. Мертвый. На водительском сиденье моей «Субару». Это совсем не характерно для «Субару». «Субару» – это не машины для убийц. Другое дело – джип «Вранглер». Или, гм, эти белые фургоны без окон, кто бы их ни делал. Кто вообще их производит? Я имею в виду, это жутко…

Сфокусируйся!

Я издаю всхлип. Нет. Не могу сейчас начать паниковать. Если я начну плакать, то никогда не остановлюсь. Что мне делать?

Полиция.

Да. 911. Точно.

Я открываю заднюю дверь и залезаю внутрь, стараясь не обращать внимание на тело Джейка. Сосредотачиваюсь на поиске сумочки. Вот он. Сотовый телефон.

Ничего не происходит, когда я нажимаю на кнопку включения. Я вздыхаю от огорчения. Нет, пожалуйста.

Батарея села. Я тяжело вздыхаю и тянусь к карману Джейка. Может быть, его телефон лежит там. Я так сильно скрежещу зубами, когда кончики моих пальцев касаются его брюк, что чуть не ломаю коренные зубы.

Пусто.

Мысль о том, чтобы шарить в его штанах в поисках телефона, вызывает тошноту.

Хорошо. Это нормально. Это совершенно и абсолютно нормально. Я просто… Я подожду здесь, пока не проедет какая-нибудь машина.

Вот только… Только вот бог знает, сколько мы здесь простояли, и никто не проехал. Вокруг нет ни домов, ни магазинов, ничего, что могло бы указать на присутствие людей вокруг меня. Фабрики выглядят так, будто закрыты годами: многие окна разбиты, и они совершенно безмолвны. Я не могу ждать так долго. Не могу этого вынести. Я оглядываюсь на машину. Невероятно, но несмотря на то, что врезалась в дерево, она выглядит в основном нормально. Капот помят, и есть большая трещина, идущая вверх по одной стороне лобового стекла, но, кроме этого, она выглядит пригодной для езды.

– Нет, – бормочу я про себя. Я не могу на ней ездить. Не в последнюю очередь потому, что на водительском сиденье мертвый парень.

Тогда перетащи его.

Все мое тело застывает при мысли о том, чтобы снова прикоснуться к нему. Но мой разум, как дикий зверь в клетке, бросается на прутья и шипит. Мне нужно выбраться отсюда. Я не могу оставаться тут, надеясь, что кто-нибудь проедет мимо и остановиться.

Делая неглубокие вдохи, я открываю дверь со стороны водителя и вскрикиваю, когда тело Джейка падает на тротуар. О боже, этого я точно не ожидала. Подождите. Мне надо проверить пульс. Или нет? Он явно мертв. Да, да, я должна. Слегка хныча, я прижимаю дрожащие пальцы к его запястью. Мне удается удержать их там в течение двух секунд, прежде чем отдернуть руку и яростно вытереть ее о рубашку. Мертв. Мертвее мертвого. Я делаю еще один глубокий вдох, обмахиваю лицо, пытаясь потушить пламя на щеках, а затем протягиваю руку и хватаю Джейка за руки.

Он еще теплый. Ужас. Почему-то это делает все намного хуже. Желчь рвется вверх, но я стискиваю зубы и тяну изо всех сил. На работе я постоянно таскаю на себе две тяжелые камеры и разные объективы в течение десяти часов подряд – просто ад для моей спины и плеч, – и поэтому мне приходится усердно тренироваться. Так что я делаю все возможное, чтобы увеличить свою силу и выносливость. Я даже раскошелилась на еженедельные занятия с Диной, лучшим персональным тренером, которого может предложить мой тренажерный зал.

Это означает, что, когда я тяну, тело Джейка двигается на удивление легко. Дина бы гордилась. Ладно, Дина бы точно не гордилась тем фактом, что я могу двигать восьмидесятикилограммового мужчину, которого убила. И почему я вообще думаю о Дине прямо сейчас? «Потому что, – рассуждает мой разум, пока я тащу Джейка по тротуару к задней части машины, – тебе нужно думать о чем угодно, только не о «Срань господня! Черт, я перетаскиваю труп!»

Куда? Куда мне его перевезти? Я не могу оставить его здесь. Это слишком жестоко. Но я не могу смириться с мыслью, что тело – он – будет лежать на заднем сиденье моей машины, пока я за рулем. Я смотрю на багажник. Хорошо. Багажник.

В конце концов я беру толстовку, которую держала на заднем, и натягиваю ее на его лицо. Джейк был засранцем, когда был жив, но теперь, когда он мертв, я чувствую необъяснимую потребность относиться к нему с уважением. Мне понадобится столько терапии, чтобы пережить это.

Как только я захлопываю багажник и Джейк исчезает из виду, я чувствую себя немного лучше. Теперь все под контролем. Под контролем? Кого я обманываю? В моей машине труп! Я качаю головой. Давайте не будем зацикливаться на этом. Вздрогнув про себя, я усаживаюсь за руль. Пожалуйста, заводись, пожалуйста…

Двигатель оживает, как только я поворачиваю ключ. Мое дыхание вырывается со свистом, и я беру паузу, чтобы успокоиться. Или, во всяком случае, попытаться. Я просто буду ехать, пока не найду телефон-автомат, а потом позвоню в 911. Точно.

Я медленно сдаю назад, морщась от скребущего звука, который издает мой бампер по дороге. Наверное, мне стоит выйти и попытаться это исправить, но нет. Я реально не могу больше ни секунды находиться в этом проклятом месте.

Мое дыхание все еще вырывается глубокими паническими вдохами, пока я еду по дороге, и чем ярче становятся улицы, тем больше меня охватывает паника. Это безумие. Что я наделала? Положила тело в багажник своей машины. Что скажут полицейские, когда я им позвоню? Что бы я вообще сказала? Какого черта я это сделала? Какой здравомыслящий человек сделал бы такое?

Вопрос за вопросом атакует мой разум, пока крик не вырывается из меня, и в этот момент я понимаю: я не могу пойти в полицию. Они решат, что я виновна в убийстве, что я какая-то сумасшедшая убийца, и арестуют меня.

Вдалеке виднеется бензоколонка. Это мой шанс. Я могу остановиться там, броситься внутрь и умолять о помощи. Но моя нога упрямо давит на педаль газа, и я проезжаю мимо. Как будто подсознание овладело моим телом и заставляет его ехать дальше, не оглядываясь, пока я не выеду на шоссе 405. Я еду по нему, и сердце болезненно бьется при виде знакомого дорожного знака, голова пульсирует, когда я присоединяюсь к грузовику, мчащемуся по автостраде. Я еду по 405-й дороге с трупом в багажнике. Истерический смех вырывается наружу. Он звучит надтреснуто, слегка безумно. Слезы наворачиваются на глаза, когда я вижу указатель с цифрой десять. Так близко к дому. К безопасности. Комок застревает в горле. Впервые за много лет я не могу дождаться возвращения домой, к маме.

6

Третий курс, шесть лет назад

Сцена готова. Под сценой я подразумеваю, что наш стол в димсам-ресторане ломится под весом множества блюд, стоящих в центре, и я наливаю всем чаю. Теперь мне остается только… сказать им. Просто скажи им, Мэдди. Просто сделай это. Сделай это!

– Эм, так…

– У нас большое объявление! – говорит ма на китайском.

Ее глаза мерцают. Серьезно, они горят, словно рождественские огни. Ма хлопает в ладоши, как взволнованный ребенок.

– О? – Я сажусь поглубже, сердце колотится оттого, что меня чуть не стошнило при мысли, что сейчас я расскажу о Нейтане. Успокойся, сердце. Я попробую снова сказать им после их большого объявления.

Мама кивает своей старшей сестре, которая царственно выпрямляется и прокашливается.

– Мы решили создать семейный бизнес.