Сияй

Я отчетливо представила, как толкаю ее на землю и выдергиваю все ее фальшивые ресницы. Но мистер Но назвал мое имя, и я вышла на середину сцены.

Меня осветил прожектор. Я могла только предполагать, насколько плохо выгляжу в его свете. Но я не дала неуверенности завладеть собой и улыбнулась – так, как меня учили. Я поклонилась совету и выпрямилась. Голову выше. Ноги развернуты. Живот втянуть, плечи назад. Я широко улыбнулась – так, словно все в мире – мои лучшие друзья.

Парочка управляющих улыбнулись в ответ, но большинство недоуменно разглядывали мою пижаму и прическу.

Сделай так, чтобы они перестали обращать внимание на твой внешний вид и смотрели только на то, как ты двигаешься.

Легче сказать, чем сделать, конечно. Но сегодня хоть камер не видно – а то вчерашнее пробное интервью было настоящей катастрофой.

Заиграла музыка – группа Electric Flower, одна из любимых композиций Лии, – и мое тело задвигалось само. Мышечная память. Я проделывала это тысячу раз. Но голова все еще гудела, и я ошибалась: упускала ритм, делала шаг влево, когда надо было поворачивать вправо. Накатило чувство разочарования, и я совсем потеряла темп. Чем больше я гнала от себя плохие мысли, тем сильнее в них тонула. Движения стали скованными, ноги отказывались повиноваться. Я сделала последний шаг – мимо – и начала задыхаться. Лоб покрылся испариной, и я боролась с желанием провести по нему рукой.

Не привлекай внимания к своим недостаткам.

K-pop-танцы должны вовлекать слушателей в музыку, но, судя по выражениям лиц членов совета (одни неловко улыбались, а другие словно готовы были выбежать из кабинета с криками), у меня получилось ровно наоборот.

– Ауч, – прошептала Мина, когда я вернулась в строй. – Выглядело не очень.

Она чуть склонилась и принюхалась. А потом охнула.

– Ого, у тебя что, похмелье? Не стоит закатывать вечеринки перед такими важными днями. Ты бы хоть зубы почистила.

Я не смотрела на нее, но внутри меня все бурлило. Нельзя опускаться до ее уровня.

И все же. Если бы я не представляла, как выдергиваю у Мины волосы, я бы заорала прямо на сцене. А ведь ничего особенного и не нужно: достаточно рвануть хорошенько спереди, чтобы она походила полулысой пару недель.

Девчонки одна за другой выходили на сцену. Акари выступила неплохо. Мне было тяжело это признать, но Мина, пожалуй, танцевала лучше всех: движения ее были полны силы, она безупречно попадала в такт. Остальные ошибались, но не так сильно, как я. Скоро стало очевидно, что я выступила хуже всех.

Я никогда не была хуже всех. Мне нельзя быть худшей.

Под прицелом камер я не оживаю, как Мина и множество других учениц. Я была так рада, когда меня приняли в DB, думала, здесь я познакомлюсь с другими детьми, которым так же, как и мне, нравились k-pop и Корея… Но вскоре – после постоянных комментариев о моем американском происхождении и клички Принцесса Рейчел – я стала чувствовать себя таким же изгоем, каким была в Штатах. Обидные слова постоянно звучали в моей голове. И если Мина и ее приспешницы держались перед камерами так, словно тут им самое место, для меня камера была врагом. Напоминанием о том, что всегда будут люди, которые думают: «Ей здесь не место». И потому я сосредоточилась на своих талантах, занималась так, чтобы стать идеальной: ни одного шага в сторону, ни одной фальшивой ноты. И до сих пор это работало. Я не стала идеальной, но была достаточно талантливой, чтобы оставаться на своем месте месяц за месяцем, год за годом.

А теперь все рушилось. Неужели это конец? Неужели меня выпрут из программы ученичества? Я попыталась успокоиться: они ведь должны были учитывать все мои предыдущие выступления. Но я просто врала себе. Однажды они выкинули из программы девочку за то, что она не согласилась на пластическую операцию на веках. А в другой раз исключили целую группу учеников за пост в «Инстаграме». Они могли делать все, что им вздумается. DB были беспощадны.

К горлу подкатил ком, и я попыталась проглотить его. Если запла чу на сцене – проявлю хоть какие-то эмоции, – это разозлит совет еще больше. Пришел мой черед петь, и я сделала глубокий вдох. Я покажу им все, на что способна. Я должна спеть так, как не пела никогда.

Кто-то протянул мне микрофон, и заиграла музыка. Медленная песня, классика k-pop из ранних 2000-х. Я набрала воздуха и запела – и на первых же нотах сфальшивила.

Чертовы эмоции.

Выражения лиц членов совета были нечитаемы, но кое-кто из них точно пытался не скривиться.

Нет. Так быть не должно. Я этого не допущу.

Я закрыла глаза и продолжила петь. Я вспомнила тот день, когда мы с мамой смотрели k-pop-клипы, лежа в кровати. Как в детстве мы с Лией ходили на вокзал «Гранд-Централ», чтобы там, в залах с идеальной акустикой, обмениваться песнями. А потом я подумала о том дне, когда Юджин забрала меня из школы и отвезла в свой любимый караоке-бар, и мы вдвоем несколько часов пели глупые любовные k-pop-баллады из ранних 90-х. Музыка всегда была для меня отрадой. K-pop поддерживал, показывал, что в этом мире есть место и для меня. Дарил причину гордиться своим происхождением, хотя весь мир убеждал меня в обратном. Музыка всегда была рядом. Всегда была частью меня.

Я снова оказалась в строю: голос следовал мелодии, как серфер – волне. По аудитории пронеслись ахи.

Что происходит? У меня что, галлюцинации?

Моему голосу вторил глубокий мужской тенор, и, когда я повернула голову, то увидела, как из-за кулис выходит Джейсон. Он пел вместе со мной.

Меня словно громом поразило, но я не остановилась. Его голос стал волной, которая несла меня по морю мелодии, поднимала над толпой. Джейсон глянул на мою пижаму и вскинул брови, словно припоминал одним нам понятную шутку. Он поймал мой взгляд, и наши голоса продолжили переплетаться, становясь единым целым. Он сделал шаг мне навстречу. Даже без микрофона его голос буквально парил, он идеально подходил моему. Я тоже сделала шаг вперед, и пространство между нами словно заискрилось: голоса наши столкнулись и зажгли сцену, будто молния – ночное небо. Весь зал затаил дыхание, наблюдая за нами.

И в голове моей вдруг пронеслась сумасшедшая мысль.

Мы созданы, чтобы петь вместе.

Мы шли навстречу и остановились только в паре сантиметров друг от друга. Джейсон стоял так же близко, как вчера, когда я уткнулась в его спину. Или когда он притянул меня к себе на диване.

Он наклонился, и я увидела золотые крапинки в его карих глазах. Не отрывая от меня взгляда, он наклонился к микрофону. И теперь мы в самом деле пели вместе. В идеальной гармонии.

Джейсон приобнял меня за талию, музыка начала затихать, и мы пропели последнюю строчку. Улыбнулись друг другу, тяжело дыша. Его рука была теплой, и он крепко меня держал.

В зале повисла тишина.

А потом толпа взорвалась аплодисментами и восторженными криками. Остальные ученики – и старше, и младше – хлопали и поздравляли нас. И только Мина с ее подпевалами молчала.

Не знаю, что это было, но походило на настоящее чудо. Я улыбнулась – сердце бешено колотилось в груди. Джейсон улыбнулся мне в ответ. И эта его улыбка была мягкой, в отличие от вчерашней, самоуверенной. У меня перехватило дыхание. Я даже почти забыла, насколько ужасно себя чувствовала.

А потом, безо всякого предупреждения, у меня заурчало в животе. Его скрутило, и я успела только мысленно выругаться, прежде чем меня вырвало прямо на стильные кроссовки Джейсона.

Джейсон моргнул и уставился на свои уже не такие идеальные «найки». Тишина была оглушающей. Кто-то засмеялся. Мне не нужно было даже поднимать взгляд, чтобы понять кто.

Щеки запылали от стыда, подкатила новая волна тошноты. Мне нужно было выбраться отсюда.

Я соскочила со сцены, вылетела из зала и помчалась в ближайший туалет. Ворвалась в кабинку, чувствуя, как вверх по горлу поднимается кислое и горькое.

Хорошо хоть, здесь, в туалете, рядом не обнаружатся ботинки международной звезды k-pop. Аргх.

Меня выворачивало до тех пор, пока я не почувствовала, что больше во мне ничего не осталось. Я избавилась от всего, что было в желудке. И еще, кажется, от гордости.

Я со стоном скрючилась на полу и уткнулась лбом в колени, чувствуя себя совершенно разбитой.

Интересно, насколько тут чистый пол. А, да не все ли равно?

Худшее так или иначе уже случилось. Худшее за всю историю DB. Я никогда больше не смогу посмотреть хоть кому-то из них в глаза. Прощай, Джейсон. Прощай, k-pop-карьера.

Двери туалета открылись, и я втянула голову в плечи. И услышала голоса Ынджи и Лиззи: похоже, девчонки решили поправить макияж.

– Так что думаешь? – спросила Лиззи. – Поверить не могу, что они ее не выгнали.

Меня не выгнали.

По телу прокатилась волна облегчения.

– Мистер Но сказал, что сегодня никого не выгнали. Это все из-за дуэта с Джейсоном.

Я услышала, как лопнула жвачка, и представила, как Ынджи поджимает губы.