Империя проклятых

Она так напоминала мою дочь, что у меня закололо в груди.

–Мы ничего не должны, – заметил я. – Я – помогаю. Ты – громко хлопаешь в ладоши.

– Габи…

Я сполз с Медведя и огляделся в поисках Селин, но не обнаружил ни единого признака ее присутствия среди замерзших деревьев. Всыпав в трубку дозу санктуса и утрамбовав липкий порошок, я поджег его огнивом. Красный дым вскипел и заполнил мои легкие, знакомое блаженство кровавого гимна достигло кончиков пальцев, и в деснах зашевелились клыки.

– Жди здесь, – сказал я, взглянув на Диор.

– Габи, да там только порченые.

– Вот только не надо протолько, – предупредил я. – Они в любом случае вампиры и все равно выпотрошат тебя, как ягненка на балу у мясника. А ты пока не готова, Диор. Жди здесь.

Девушка что-то пробурчала себе под нос, а я пошел прочь, крича, чтобы привлечь внимание убегающего угодника-среброносца. Он прищурился, вглядываясь сквозь мертвые деревья и падающий снег, затем поднял руку и проревел ответ. Я вытащил из бандольера стеклянный фиал и швырнул в стаю порченых, пытающихся окружить его. Бомба взорвалась, и оглушительная вспышка огня и серебряный щелок рассеяли толпу и подожгли несколько нижних ветвей. Впрочем, ни один из монстров не упал, но взрыв дал угоднику передышку, в которой он нуждался.

Я изучал его, пока он ковылял ко мне, по сломанной руке стекала кровь, забрызгивая сапоги. Он сильно изменился за годы, прошедшие с тех пор, когда я видел его в последний раз. Теперь ему уже под тридцать, и он стал более мускулистым, хотя двигался как всегда быстро. Он также добавил татуировок на свою эгиду: на скулах и выбритых висках теперь вились пылающие серебром побеги роз, а по щекам скатывались пламенеющие шипы и соцветья. На раненой руке перчатки не было, и на костяшках пальцев виднелось слово«В О Л Я», выгравированное серебром. Изумрудные глаза он обвел черным, но в белках я не заметил и следа красного. Он выглядел так, будто его настигли в чистом поле, без санктуса в венах. А взглянув на его пояс, я не увидел ни ножен, ни меча.

Он был безоружен. В прямом и переносном смысле.

– Хреновая работа, младокровка, – прошептал я. – Тебя же хорошо учили.

Порченые бросились в погоню, смертельно молчаливые и убийственно быстрые.

Подойдя ближе, хромающий угодник наконец узнал меня, и его глаза распахнулись в изумлении. За спиной раздался крик, и, оглянувшись через плечо, я увидел, как Диор вытаскивает из-за пояса длинный клинок. Быстро и уверенно она метнула меч вверх, и он полетел над снежным полем, сверкая сребросталью.

– Ловите, месье!

Здоровой рукой угодник поймал меч прямо в воздухе и развернулся на пятках, чтобы встретить врагов лицом к лицу. Порченые быстро приближались, вонзая в мерзлую землю когти. Отбросив с глаз волосы песочного цвета, мой новый товарищ разорвал на себе тунику, обнажив рычащего медведя Дивока, вытатуированного на груди пылающим серебром. И спина к спине, с поднятыми мечами, мы отстаивали свои позиции, пока вампиры лились на нас бурным потоком.

Я убивал этих монстров с шестнадцати лет. Я родился и, сука, учился именно для этого. И хотя ужас борьбы с порчеными со временем потускнел, часть меня всегда задавалась вопросом, кем же были те существа, которых я убивал, до того как умирали навсегда. На меня бросился крупный мужчина с вытянутыми вперед мозолистыми руками – возможно, каменщик, – и я обезглавил его одним резким ударом. За ним последовал сгнивший парень в пестром костюме менестреля, который не успел издать ни звука, когда я отрубил ему ноги. Молодая женщина с обручальным кольцом на раздутом пальце: возможно, где-то ее оплакивает муж и скучают дети, но здесь, когда я ее убиваю, за нее некому помолиться. А в голове у меня все время поет Пьющая Пепел.

Жила-была старуха, был у нее ш-ш-шинок,И у него над крышей все время шел дымок.Гостей она душила, штаны из кожи шила,В котлеты плоть рубила, а ливер шел на плов.И очень уж наваристый бульон был из зубов.Глаза мариновала, в муку м-м-молола кости,А требуха от гостя – начинка в пироги.Жила-была старуха, был у нее шинок,Коль забредешь к ней в гости,вали оттуда со всех ног.

Угодник рядом со мной, раненый и уставший, двигался медленнее, но даже со сломанной рукой и без санктуса сила его была сокрушительна. Его удары одинаково эффективно сносили и головы с плеч, и руки-ноги с тел, полностью демонстрируя всю нечестивую мощь его крови. А когда резня закончилась и на снегу, пропитанном кровью и усыпанном тлеющими телами, остались только мы, стоя бок о бок, задыхаясь, как в давние годы, мы наконец посмотрели друг на друга. В руке у меня дымилась Пьющая Пепел, а в голове звучал ее голос, яркий и серебристый:

«О, к-к-красавчик! М-м-м-мы пом-пом-помним тебя…»

–Bonjour, Лаклан, – сказал я, приветственно подняв свой обломанный клинок.

Он задумался, нахмурившись.

– Давненько мы с тобой не виделись, Габриэль, – в голосе прозвучал мягкий оссийский акцент.

– Хорошо выглядишь, – сказал я, глядя на него, на его окровавленные сапоги. – Все так продумано. Взвешено.

– Без сомнения. – Он поднял подбородок и стиснул челюсти. – Я – этоя, как всегда.

В глазах у него уже искрился смех. Да и у меня рот так и норовил разъехаться в улыбке. Лаклан сломался первым, и я не стал сдерживать себя. Мы разразились смехом и крепко сжали друг друга в объятиях, которые могли бы задушить обычного человека. Даже раненый, с одной рабочей рукой, он поднял меня, будто я был сделан из перьев, и его рев разнесся по мертвому лесу:

– ГАБРИЭЛЬ ДЕЛЕОН!

– Осторожно, щенок, ты сломаешь мне чертовы ребра! – застонал я.

– Да черт с ними, с твоими ребрами! А подставь-ка мне свои губки алые, красавчик ты мой, старый тыублюдок!

– Да мне всего-то тридцать три, юный мудила!

Он крепко обнял меня, приподняв над землей. Смеясь, я отбивался от него, и после еще одного захватывающего дух объятия он с явной неохотой опустил меня на землю, сжав плечо так сильно, что у меня кости заскрипели.

– Хвала Господу Вседержителю. Вот уж не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя, наставник.

– Наставник, – усмехнулся я. – Ты больше не инициат, младокровка.

– Очевидно, старые привычки умирают с трудом. Прямо как старые герои. – Ухмыльнувшись, он провел татуированными костяшками пальцев по своим окровавленным губам, глядя на меня сияющими глазами. – Ей-богу, я думал, ты давно мертв, Габи. Что, во имяДевы-Матери

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Я бы прыгнул в неизвестность, если бы не упал духом. В результате я попаду в ад, которого заслуживаю»(припев из песни Gone With The Wind, группа Architects, Великобритания).

2

Фамильяр (англ. familiar, франц. familier) – волшебный дух, который, согласно средневековым западноевропейским поверьям, служил ведьмам и колдунам. Традиционно принимал облик животного.