Айболит для короля

К счастью, Борменталь еще не укатил домой на своем велике. Не снимая шлема и перчаток, совершил чудо. Уже к утру Зигмунд был на ногах.

Потом окрестные жители объединились, вычислили мерзавца и накормили его же колбасой, вроде не до смерти. Это хорошо, но собаки с таким диагнозом в нашу клинику восемь лет не поступали.

Значит, мне предстоит повторить волшебство, которому была свидетелем. Ладно, не в первый раз.

Тем временем в шприце уже было 0,8 мл золетила. Масса Зигмунда была килограммов под шестьдесят, а этот волк-оборотень потянет… минимум на девяносто. Значит, нужно в полтора раза больше.

Теперь мне был нужен ассистент. Благо мои вопли о темноте и тишине не прошли даром: вокруг умирающего зверя словно сами собой в землю воткнулись крепкие шесты, на которые все окрестное население побросало кучу тряпок и покрывал. Вышел тесный, но достаточно темный шатер. То что надо…

– Локс, держи его заднюю лапу. Крепко держи, не давай дергаться!

Локс, как выяснилось, отличался понятливостью, реакцией и, к счастью, силой. Он в железной хватке зажал заднюю левую лапу волколака и сел на корточки. Я быстрым движением нащупала мышцу под серой гладкой шерстью и ввела иглу. Так… так, собачка, спокойнее, спокойнее… сейчас… Главное – не ошибиться с дозировкой… но я не ошибусь!

Уже через две минуты судороги начали ослабевать. Мозг волка, отравленный местным аналогом стрихнина, издерганный звуками и светом, медленно погружался в сон. Вот так, хвостатый… поспи. Спи крепко и не просыпайся, пока не поправишься, понял? Я не знаю, как ты сумел дожить до моего появления, но теперь я тебя не отпущу. И плевать, что ты не собака и даже не волк, а непонятный морф. Я все равно тебя вытащу.

– А теперь – полнейшая тишина, – тихо сказала я, очень медленно и осторожно убирая руки от расслабившегося мехового тела. Потом подняла голову и посмотрела на окружающих. Ага. В палатке только Локс, а у входа замерла Долна. Эти поймут. – Любой звук может разбудить его, и тогда снова начнутся судороги, которые рано или поздно остановят его сердце. Джой погибнет. Никаких резких звуков. Вообще никаких звуков. Стонать, страдать, ржать и гавкать – подальше отсюда.

– Да, госпожа лекарка, – благоговейным шепотом ответил Локс, а Долна серьезно кивнула и исчезла, а еще через пару секунд я услышала, как она сердитым шепотом разгоняет толпу взволнованных зрителей. Даже удивительно, какие, оказывается, они дисциплинированные, эти средневековые странные люди-звери. Судя по едва слышным шагам – рассосались в момент. На цыпочках.

Первоочередное дело сделано, работаем дальше. Только накрою больного еще одним покрывалом, чтобы даже лучик света от входа его не побеспокоил.

После этого у меня на очереди был осмотр трофеев. Благодарить воришку Локса я не собиралась. Но спасибо за литр хлорида натрия в пластиковом баллоне. Когда я работала на дому, на что только его не вешала – на гвозди от картин, торшеры, вешалки. Если рядом с лежанкой пса или кота была голая стена, вешалкой-штативом у меня работал добрый хозяин.

Здесь импровизированным штативом оказалась спиленная ветка, очень удобно торчавшая из шеста-подпорки прямо над головой уснувшего волка.

В баллон надо добавить рибоксин и панангин, чтобы поддержать сердце. Потом я поставила внутривенный синий катетер и подключила капельницу на самом медленном режиме. Искусственный сон – на шесть часов, будет течь жидкость и вымывать яд…

Чтобы процесс был эффективным, чуть позже надо ввести лазикс для стимулирования работы почек.

А сейчас меня вырубает саму. Черт, там, дома, уже по времени небось ночь прошла и к утру дело двигается. А я еще со вчера спала не больше четырех часов… Нет, так не пойдет. Если я превращусь в сомнамбулу – начну лажать и пострадают пациенты.

– Он будет жить? – шепотом спросил Локс.

– Ты должен мне помочь, – сказала я вполголоса, но как можно отчетливей и настойчивей. – Сейчас я немного подремлю. А ты должен сидеть здесь, не шуметь и сторожить. Если Джой начнет просыпаться, разбуди меня быстрей, чем он проснется. Ты понял?

– Понял, госпожа целительница, – сказал Локс.

Я положила куртку на относительно невытоптанную траву и вырубилась.

Глава 8

– Джой! Джой! – орал кто-то у меня прямо над ухом как ненормальный, а еще на меня, кажется, упал потолок вместе с яркой люстрой. Это что за…

Мягкие объятья сна нехотя отпустили, и только тогда я вдруг все вспомнила – клинику, пустырь, наркоманов, бронированного кота-ниндзю… иной мир.

…И отравленного иномирным стрихнином огромного волка, который должен спать! В тишине! Ну все, сейчас я сама кого-то загрызу. Сказала же, чтоб не смели орать и разбудили меня вовремя!

Когда я проморгалась, оказалось, что все еще хуже, чем думалось. Этот, который орал, обрушил палатку, защищавшую спящего волка от света. У меня спина похолодела, когда я подумала о том, что все мои труды напрасны и могучее благородное животное сейчас под этими упавшими тряпками снова выгибается в мучительной судороге.

Злость отошла на второй план. Надо спасать, разберемся потом. Я ринулась разгребать ворох ткани, надеясь, что еще успею. Разгребла. И обнаружила, что под тряпками никого нет.

Растерянно откинув ткань, я поднялась на ноги и огляделась. Вокруг собралась почти вся деревня, но больше никто не кричал, и вообще все стояли словно к месту пришитые. И смотрели мимо меня. Куда-то мне за спину.

Я резко обернулась и обнаружила в паре шагов от себя взъерошенного, очень бледного мужчину средних лет с бородой и волосами цвета «перец с солью» и янтарными глазами. А у его ног, привалившись мохнатым боком, лежал волк. Но не тот, которого я лечила, – этот зверь был гораздо меньше и… ну, просто волк. Не морф. Симпатичная серая морда, без намеков на человеческое лицо.

– Ты вылечила Джоя, – растерянно сказал у меня прямо над ухом Локс. – Прости, я не успел тебя разбудить, потому что он спал-спал, а потом взял и разделился и сразу вскочил… палатку уронил себе и тебе на голову. Хотел куда-то бежать, хотел драться, мстить. Еле успокоили.

– Уф-ф-ф… – Я выдохнула и потерла лицо руками. – Я опять забыла, что у вас тут метаболизм гораздо быстрее, чем у привычных пациентов. Так, мужчина. Постойте в сторонке, мне надо осмотреть вашего зверя.

– А не меня? – Голос у Джоя оказался глубоким и гулким, как из бочки. И на удивление спокойным для человека, который столько мучился от отравления сильным ядом, потом чуть не умер, ожил, проснулся непонятно где и собирался подраться.

– Я ветеринар. Звериный доктор. Лекарь. Я гораздо лучше пойму, если со здоровьем будет непорядок у вашего волка, чем если у вас, – все это было сказано между делом, торопливо, поскольку мои руки уже были заняты разгребанием завалов тряпья над крадеными припасами из клиники. Где-то среди них затерялся стетоскоп, который я сняла с шеи, прежде чем упасть спать.

Кажется, Джой мне не особенно поверил. И это естественно, если он не помнил последние часы в судорогах. Зато его зверь на удивление мирно отнесся к тому, что я не только подошла вплотную, но и полезла ему в пасть, смотреть цвет слизистой. И остальной осмотр волк перенес стоически, умудрившись пару раз очень щекотно лизнуть меня в ухо. Прямо как обычный дружелюбный пес. Правда, с превосходными клыками, вполне годными для моментальной ампутации не очень толстой руки.

– А нам уже можно разговаривать или дядьке Джою все еще нужна тишина? – робко спросил кто-то из зрителей.

– Можно. – Я разулыбалась от уха до уха. Волк был еще слаб, ему не помешает вколоть гамавит, если Локс его слямзил. Но опасность для жизни миновала совершенно точно. – Можно даже спеть! И сплясать. На радостях!

– Спасибо, великая глазиня, – очень серьезно поблагодарил меня стоявший ближе всех парнишка. – А теперь ты сможешь полечить остальных итакари? Они все ждали, пока ты спасешь дядьку Джоя.

А не спасла бы – съели бы всей деревней? Ладно, не будем плохо думать о людях, пусть не совсем людях. Зато подумаем о своих потребностях.

Первая – пить. По дороге я слегка утолила жажду из пластиковой поллитровки, бутылка почти пуста. Пора прибегнуть к местным ресурсам. Помню, что в средние века водопровод и канализация иногда совмещались в одной канаве. Познакомиться с местной медициной не хотелось бы, даже если коллег-ветеринаров принимают без очереди.

Кажется, придумала…

– Я смогу полечить остальных итакари, – неторопливо ответила я. – Но сейчас мне нужно укрепить свои силы водой, нагретой до белых пузырей.

Не удивлюсь, если кипяченой воды здесь не обнаружится. Вдруг, едва абориген собирается затопить печку, итакари берет верх над человеческой составляющей, а животные огня не любят.

– Вам достаточно одного линя перегретой воды? – уточнил парнишка. Я махнула рукой – будет недостаточно, пусть принесут еще парочку.

Морфы шустрили так, что не уследишь взглядом. Уже минут через пять на ровной площадке между двух кольев разгорался костер, а на поперечной жердине висел котелок. Линь воды, который в него влили, на глаз соответствовал пяти литрам.

– Госпожа целительница, вам, верно, и поесть охота, – сказала тетушка Долна. – Путь-дороженька долгой выдалась.

Я согласилась. Вода уже закипала, и если здесь дружат с огнем, значит, можно надеяться, что на обед мне не предложат сырых мышей.

Так и оказалось. Уже скоро рядом с моим рюкзаком на огромном листе местной пальмы или лопуха лежали серые лепешки и запеченные фрукты. Лепешки – из грубо смолотого зерна, зато внутри кисловатой печеной дыньки была мясная начинка, и все оказалось очень вкусно, пусть и с поправкой на мой голод. К разочарованию аборигенов, я не стала пить кипяток, зато объяснила, что нагретой водой мне надо помыть руки перед едой.

Все это время я думала о несчастной Ариске. Она уже получила от меня таблетку кетонала плюс – хотя бы не так больно ждать. А подождать ей придется. Лечение переломанного крыла – всегда импровизация. Мне бы войти в рабочий ритм на случаях попроще и попривычней.

На десерт предложили корзину фруктов.

– Здесь нет вашей рискованной айквы? – спросила я.

– Айквы? – удивился пожилой человек-енот. – Разве ты не знаешь, что в айкве надо съесть ядрышко, чтобы было проще совершать переходы?