Мое ходячее несчастье

– Каждый раз одно и то же! – воскликнула Америка, глядя на брюнетку. – Как ты вообще можешь удивляться? Он же чертов Трэвис Мэддокс! Именно этим он и знаменит, и каждый божий раз они в шоке!

Выпалив такую тираду, Мер повернулась к Шепли. Он приобнял ее, пытаясь успокоить. Брюнетка вспыхнула от бешенства, смешанного со стыдом, схватила сумочку и, зло сощурясь, вылетела из квартиры.

Дверь хлопнула. Шеп облегченно вздохнул: подобные сцены всегда его напрягали. Ну а мне пора было приступать к укрощению моей строптивой, поэтому я совершенно невозмутимо направился в кухню и открыл холодильник. Судя по выражению глаз Эбби, она готовилась наговорить мне такого, чего я еще никогда не слышал. Она была далеко не первой, кому захотелось угостить меня моей же собственной задницей на серебряном блюде. Просто до сих пор я не считал нужным выслушивать те проклятия, которыми осыпали меня женщины.

Америка покачала головой и направилась в комнату. Шепли поплелся следом, скособочившись под тяжестью чемодана своей возлюбленной. А Эбби, вместо того чтобы нанести ожидаемый удар, упала в кресло. «Так-так… – подумал я. – Она здорово разозлилась. Наверное, лучше вскрыть этот нарыв, чем позволять ей дуться бог знает сколько».

Я скрестил руки и, оставаясь на минимально безопасном расстоянии от источника гнева (то есть в кухне), непринужденно спросил:

– Голубка, что с тобой? Тяжелый день?

– Нет, я питаю истинное отвращение…

Начинается.

– Ко мне? – улыбнулся я.

– Да, к тебе! Как ты можешь использовать девушку и после так отнестись к ней?

Пошло-поехало…

– Как я к ней отнесся? Она предложила номер телефона, я отказался.

Эбби разинула рот, а я еле сдержал смех. Не знаю почему, но мне становилось очень весело, когда я видел, как ее шокирует мое поведение.

– Ты занимаешься с ней сексом, но телефон не берешь?

– Зачем мне ее номер, если я не стану звонить?

– А зачем спать с ней, если ты не собираешься ей позвонить?

– Голубка, я никому ничего не обещаю. Она не оговаривала дальнейшие отношения, прежде чем распластаться на моем диване.

Эбби с отвращением посмотрела на упомянутый предмет:

– Трэвис, она же чья-то дочь. Что, если в будущем с твоей дочерью станут так обращаться?

Тут я быстро нашелся что ответить:

– Скажем так, моей дочери лучше не расставлять ноги перед первым встречным кобелем.

Я говорил то, что думал. Позволительно ли обращаться с девушками как со шлюхами? Нет. Позволительно ли обращаться со шлюхами как со шлюхами? Да. Я и сам был не лучше их. Поэтому, когда я первый раз переспал с Меган, она ушла, даже не обняв меня. И я не расплакался, не принялся ведерками поглощать мороженое, не побежал к «братьям» по Сиг Тау жаловаться на то, что я на первом же свидании затащил девчонку на диван и после этого она обошлась со мной соответствующим образом. Нужно принимать все как есть, и бессмысленно охать из-за своего доброго имени, от которого ты сам не оставил камня на камне. Как известно, женщины любят осуждать друг друга. От этого занятия они иногда отвлекаются только для того, чтобы осудить мужчину. Очень часто, прежде чем мне придет в голову привести девчонку к себе, я слышу, что однокурсницы называют ее шлюхой. Потом я занимаюсь с этой шлюхой сексом без обязательств и почему-то становлюсь плохим парнем. Разве это не абсурд?

Эбби сложила руки и надулась: похоже, ей нечего было возразить, и это злило ее еще больше.

– Значит, себя ты признаешь кобелем. А раз она переспала с тобой, то заслуживает подобного обращения – чтобы ее вышвырнули как бродячую кошку?

– Я лишь говорю, что был с ней честен. Она уже взрослая, все случилось по взаимному согласию… если тебе интересно, то она проявила изрядную настойчивость. Ты ведешь себя так, словно я совершил преступление.

– Трэвис, мне не показалось, что она не слишком трезво осознавала твои намерения!

– Женщины любят придумывать всяческие объяснения своим поступкам. Она не сказала мне в лоб, что ожидает продолжения отношений, как и я не сказал, что мне нужен секс без всяких обязательств. Чем это отличается?

– Ты просто свинья.

Я равнодушно пожал плечами:

– Меня еще не так обзывали.

На самом деле я почувствовал себя так, будто мне под ноготь всадили целое бревно. Я знал, что Эбби сказала правду, но от этого было не легче.

Она еще раз с содроганием посмотрела на диван:

– Пожалуй, я посплю в кресле.

– Это еще почему?

– На этом я спать не буду! Один бог знает, что я там подцеплю.

Я поднял ее сумку с пола:

– Ни на диване, ни в кресле ты спать не будешь. Ты спишь в моей кровати.

– Уверена, там еще большая антисанитария, чем на диване.

– В моей кровати, кроме меня, никого никогда не было.

Она закатила глаза:

– Не смеши меня!

– Серьезно. Я трахаю их на диване, а в свою комнату никого не пускаю.

– Так почему же мне позволено спать на твоей кровати?

Я чуть было ей не признался. Слова вертелись у меня на языке, но я себе-то не решался их сказать, не то что ей. В глубине души я знал, что я кусок дерьма и она заслуживает большего. Она действительно была особенная. Поэтому мне, с одной стороны, хотелось взять ее в охапку и отнести в постель, а с другой стороны, я не мог себе этого позволить. Эбби казалась мне моей противоположностью: снаружи она невинна, но глубоко внутри у нее какая-то болячка. В ней, голубке, было нечто очень нужное мне. И хоть я не знал, как это назвать, я старался засунуть свои дурные привычки подальше. Иначе все бы пропало. Я видел: Эбби может быть снисходительной к людям, но ее терпимость имеет определенные границы, которых лучше не переступать.

Ничего такого я говорить не стал. Мне пришел в голову более удачный ответ, и я, усмехнувшись, сказал:

– Ты планируешь заняться со мной ночью сексом?

– Нет!

– Вот поэтому. А теперь поднимай свою ворчливую задницу и иди под горячий душ. Потом мы немного позанимаемся биологией.

Она вспыхнула, но сделала, как я сказал. Чуть-чуть не задев меня плечом, быстро прошла в ванную и захлопнула за собой дверь. Водопроводные трубы подняли тоскливый вой.

Вещей Эбби взяла немного: только самое необходимое. Я нашел у нее в сумке шорты, футболку и двое белых трусов. Я вытащил их и, рассмотрев, закопал поглубже. Трусы были самые обыкновенные: белые с сиреневыми полосками. Значит, она не собиралась раздеваться передо мной. Даже подразнить не собиралась. Это немного разочаровывало, и в то же время теперь Эбби нравилась мне еще больше. Интересно, а есть ли у нее вообще открытые трусики?