Почти прекрасны

– Плохо? Трэвис, да брось. Ты ведешь себя так, словно я могу в любую секунду передумать.

– А это не так?

Я нахмурилась, и его плечи поникли.

– Прости. Ничего не могу с собой поделать.

Я сделала несколько шагов к нему навстречу, останавливаясь совсем близко.

– Посмотри на меня, – сказала я, показывая двумя пальцами на свои глаза. – Трэв, я не передумаю. Я безумно счастлива! Обещаю.

Он чуть расслабился.

– Я пытаюсь выкинуть эту мысль из головы, но она не уходит.

– Мы прошли огонь и воду. Я не виню тебя за эти чувства.

Муж кивнул и хитро улыбнулся.

– Хорошо. Я больше не буду об этом говорить.

– Еще как будешь. Иначе я не смогу утешать тебя. А я готова делать это миллион раз, если понадобится.

– Боже, голубка, я люблю тебя.

Я поднялась на носочки и чмокнула мужа в нос.

– И я тебя люблю. Нам лучше побыстрее разделаться с вещами, чтобы вечером отдохнуть.

Трэвис отнес в конец коридора пустую корзину. Открылась дверца сушилки, потом стиральной машины, и муж вернулся с теплым, свежим и сухим бельем, передавая мне его сложить.

Я дотянулась до полотенца, складывая его.

– Похоже, что Шеп и Мер в деле.

Трэвис кивнул и снова спрятался в свой панцирь так же быстро, как до этого позволил себе расслабиться.

– Твой отец счастлив, и что бы там ни говорила Америка, она тоже. Шепли снял комнату в Хелмс Холл. Все будто к этому и шло.

– Было тяжко… – проговорил Трэвис.

– Что именно?

– Просить Шепа и Мер врать – не говорить отцу правды.

– Их там не было. И они не врут, а просто… забыли тот телефонный разговор до нашего отъезда. Все были на эмоциях. Они просто ничего не помнят.

– Не хочу, чтобы кто-то из-за меня попал в беду. Уж тем более ты.

– Никто не попадет в беду. Все решено.

Трэвис встретился со мной взглядом:

– Решено, значит?

– Сам знаешь, о чем я.

Я взяла в охапку гору белья и повернулась к двери. Интересно, Трэвис тоже испытывал одновременно удовольствие и смятение от нашего брака?

– Куда направляешься? – напряженно спросил Трэвис.

Я чуть дернула плечом в сторону коридора.

– В прачечную.

Он состроил рожицу, и я засмеялась:

– Я всего лишь пройду по коридору, дорогой.

Он кивнул, но я видела его тревогу: он боялся, что наш брак испарится, будто и не было его вовсе. Что стоит мне исчезнуть из его поля зрения, и он проснется в кровати один.

Я перешла в гостиную и остановилась перед складной дверью, за которой стояла стиральная машина с сушкой. Прибор был громким, ржавым, старше меня, но тем не менее работал исправно. Я заложила половину принесенного белья, зная, что крохотный барабан большего не выдержит. Как только я налила средства для стирки, повернула ручку и закрыла люк, в дверь постучали.

– Здравствуйте, – сказала я, стараясь изобразить удивление.

Офицеры полиции были одеты в штатское – а значит, пожаловали детективы, и они совсем не удивились при виде меня.

– Мисс Эбернати? – спросил тот, что слева – кругленький, с животом, нависавшим над бляхой ремня, в поношенном твидовом блейзере, который был ему явно мал. Значок, пристегнутый к карману пиджака, гласил «Гейбл».

Его напарник, Уильямс, был одет в деловой костюм с фиолетовой рубашкой и галстуком в тон. Он скрестил руки на груди. Его ровная темная кожа контрастировала с румяным веснушчатым лицом Гейбла.

– Была ею. Теперь я миссис Мэддокс, – сказала я, хотя Гейбл не спрашивал, а утверждал.

– Да? А мы ищем Трэвиса Мэддокса. Он ваш… муж?

– Да, он здесь, в ванной, – сказала я, надеясь, что из-за шума стиральной машины Трэвис не услышит нас.

Намного проще прикрыть его, если он останется в спальне. Мне следовало подготовить его. Он не был таким отличным лжецом, как я, ведь ему не приходилось врать. Не помню, что бы за те семь месяцев, что мы знакомы, он врал.

– Могли бы мы зайти на минуточку? Нам нужно с ним поговорить, – сказал Уильямс.

– Это насчет пожара? – спросила я.

Детективы обменялись взглядами, чувствуя, что они на шаг впереди.

– Да, – ответил Гейбл. – Что вы можете об этом рассказать?

– Я видела по новостям. Как только мы распакуем вещи, то навестим дом его братства. Он потерял в том пожаре друзей и очень переживает, – сказала я, зная, что в этом плане никого не обманываю.