Вечное чудо жизни

– Тебе самому порошки нужны, – буркнул он. – Чтоб мозги прочистить! – И, бросив последний свирепый взгляд, удалился.

Я с трудом перевел дух и лихорадочно вознес молитву о том, чтобы, имея дело с Краггзом, больше не грешить.

Воспоминание об этой сцене было еще свежо, когда на следующей неделе, вернувшись с утреннего объезда, я вновь увидел, что в приемной меня поджидает Сеп Краггз.

Лицо его было непроницаемым, но меня кольнуло дурное предчувствие, едва он снова навис надо мной.

– Я заехал утром за банкой мази, а ее в ящике не было, – пробурчал он.

Нет! Только не это! Я что – совсем память потерял? Мои ногти впились в ладонь.

– Я очень сожалею… но я… я просто не помню, что…

Однако на этот раз взрыва не последовало. Краггз как-то странно притих.

– Да не ты, а молодой человек!

Так, значит, выволочка ждет беднягу Джона! Как его оградить? Я испустил дребезжащий смешок.

– Кхе… понимаю… Мистер Крукс – отличный специалист, но память его иной раз подводит.

– Да нечего к нему придираться! У него забот хватает поважнее, чем задурять себе голову банкой мази.

– А?

– Вот-вот, нечего его ругать. Даже слышать не желаю! – Сеп бросил на меня уничтожающий взгляд. – Ему о стольком думать приходится, что всякую малость не упомнишь.

Рот у меня открылся, но выяснилось, что я онемел. Я ни разу не видел, чтобы мистер Краггз улыбался, но сейчас его каменные черты смягчились, а в глазах появилось почти ласковое выражение.

– Черт дери, а парнишка чего только не знает! В жизни не встречал такой учености. Значит, вот что, Хэрриот. Приехал он посмотреть бычка с копытной гнилью и не стал, как ты, возиться с дегтем да солью. Даже не прикоснулся к чертовой ноге, и у бычка на второй день все как рукой сняло. А? Что скажешь? – И он ткнул меня пальцем в грудь.

Скажи я, что теперь тоже применяю последнюю новинку – сульфадимидиновые инъекции, он бы мне все равно не поверил, а потому я промолчал.

– И я тебе еще кое-что скажу, – продолжал Сеп. – Гниль-то в правом копыте завелась, а уколол он в левое плечо! – Глаза Краггза расширились. – Чистое колдовство.

Я сходил за мазью и вручил ему банку.

– Вот, пожалуйста, мистер Краггз. Сожалею, что вам пришлось заходить лишний раз.

Великан покачал головой:

– Да пустяки. Сюда же мне рукой подать.

Словно во сне я проводил его до двери и, глядя, как он шагает по улице, способен был думать только об одном: уж если Джону удалось тронуть сердце Сепа Краггза, за его будущее можно не опасаться.

По-моему, именно тогда я осознал, что Джон предназначен для больших свершений. С самого начала я стал подмечать в нем зачатки величия, заложенные в способности завоевывать симпатии людей из разных слоев общества. И дело было не в его располагающей внешности, уверенной манере или звучном голосе, а в чем-то другом, чего мне не удавалось точно определить. Но чем бы это ни было, все в нем просто кричало: «Вот молодой человек, который многого добьется!»

Карьера Джона Крукса

Джон родился в Беверли под сенью величавого собора. Туда от Дарроуби было пятьдесят миль, и в свободные дни он обычно отправлялся на несколько часов домой. Весь год, рассказывая об этих поездках, он все чаще и чаще упоминал про одну девушку. Ее звали Хетер, и, когда Джон произносил ее имя, его глаза заволакивала мечтательная дымка, а на губах играла блаженная улыбка. От месяца к месяцу симптомы становились все более явными, и в один прекрасный день он признался мне, что они с Хетер помолвлены и надеются скоро пожениться.