Хищница

– Какая разница. Я ведь отчетливо помню наш последний разговор. Я сказала тебе, что хорошо бы, чтобы поводов встретиться у нас больше не было. И я очень искренне это говорила.

– А я помню нечто другое. Например, как ты говорила, что безмерно благодарна мне за помощь в поимке Райана Маккарти. Как же ты сказала?.. «Если что-то понадобится – только свистни».

– Я не говорила, что я «безмерно благодарна». А слово «свистни» я вообще не использую.

– Я понимаю, что моя история не кажется тебе достоверной. Но я также знаю, что ты знаешь, что я не убивал Омара.

Мендоза покачала головой:

– Я знаю одно: ты мыслишь, как серийный убийца. Это помогло найти Райана Маккарти, но вообще-то это жутковатая способность. Кто знает, может, у тебя внутри что-то щелкнуло и ты взял и ударил его ножом.

– Ты серьезно? – засмеялся Уинтер.

Мендоза не ответила.

– Я не убивал Омара. Если бы убийцей был я, я бы все сделал по-другому. Во-первых, я бы не сидел в кафе в ожидании копов. Во-вторых, я обеспечил бы себе алиби. В этом можешь быть уверена. Как и в том, что оно было бы железным.

– И что я должна думать теперь, когда ты говоришь такие вещи? – спросила она, подавшись вперед. – Еще расскажи мне десять разных способов убить этого повара и бесследно исчезнуть с места преступления. Ты это можешь, и знаешь почему? Потому что ты уже давно все обдумал. Это твоя работа, ты целыми днями только и делаешь, что представляешь, каково это – быть серийным убийцей. А что, если тебе больше недостаточно воображать? Что, если ты решил получить этот опыт из первых рук, пересечь черту?

– Его звали Омар, – тихо сказал Уинтер. – Почему мы сидим и тратим время? Мы должны искать эту женщину. Поэтому я тебя вытащил из постели посреди ночи. Она убийца, а наша работа – ее поймать.

– Нет-нет-нет, – перебила его Мендоза. – Никаких «мы»! Это твои проблемы, Уинтер.

– Я не убивал Омара.

– Прекрасно. Докажи это.

– Это тяжеловато сделать с этими штуками на руках, – сказал он, подняв руки и гремя наручниками.

Мендоза еще глубже вжалась в стул и скрестила руки. Уинтер положил свои на стол ладонями вниз.

– Ладно, – продолжил он. – Хорошая новость в том, что нам не нужно искать эту женщину, потому что она сама нас найдет. Последнее, что она сказала мне, – это то, что мы с ней очень скоро увидимся. Поэтому давай пока разберемся с убийством в Хартвуде. Нужно связаться с местной полицией и послушать, что они скажут. Своей газетой она, как компас, указывает нам направление, поэтому я предлагаю посмотреть, куда оно нас заведет. И над убийством Омара тоже нужно работать. Я сомневаюсь, что он как-то связан с этой женщиной, но его близкие заслуживают ответов на вопросы.

– Ты столько всякой чуши наговорил, что я даже не знаю, откуда начать, – сказала Мендоза, так туго накрутив волосы на палец, что у него побелел кончик. Поправив хвост, она выставила левую руку, сжав пальцы в кулак. – Хорошо, во-первых, – начала она, выпрямив указательный палец. – Твои доводы основаны на предпосылке, что таинственная незнакомка на самом деле существует. Пока у нас есть только твое слово. Во-вторых, – выпрямила она средний палец, – как я уже сказала, никаких «мы». Я к этому всему отношения не имею.

– Мендоза, перестань, я ничего не смогу сделать, сидя в наручниках в этой комнате, и без тебя я ничего не смогу. Ты мне нужна. Признай, мы с тобой – отличная команда.

Уинтер улыбнулся своей самой праздничной улыбкой.

– Плюс она на самом деле существует.

– Уинтер, у меня в полдень самолет в Вегас, и я планирую улететь в этом самолете. Не потому, что я хочу в отпуск, а потому, что это приказ. И, в отличие от тебя я выполняю приказы. Хочешь знать правду? Мне сама мысль об отпуске тошнотворна. Хоть это всего неделя, я предпочла бы отпуск на неделю короче.

– Смотри: раз у тебя есть приказ уехать в отпуск, почему бы тебе не провести его в Хартвуде? Я слышал, там очень красиво в это время года. Погуляешь, книжку почитаешь. – Уинтер замолчал, и тут его лицо озарилось улыбкой. – А если заскучаешь – сможешь помочь мне расследовать убийство шестилетней давности.

Мендоза рассмеялась. Она не хотела выдавать свои эмоции, но не успела сдержаться.

– Уинтер, остановись!

– Признай, тебя же саму распирает от любопытства. Ну, что скажешь?

Она ничего не ответила, а он снова улыбнулся.

– Я вижу, ты хочешь поехать, – сказал он и развел большой и указательный пальцы на небольшое расстояние. – Пусть хоть и совсем чуть-чуть, но хочешь.

– Знал бы ты, как сильно ошибаешься.

Уинтер откинулся на стуле и молчал. Мендоза тоже ничего не говорила. Почти минуту они сидели и смотрели друг на друга в тишине. В конце концов Уинтер прервал молчание:

– Если мы ничего не предпримем, эта женщина продолжит убивать. Ты это знаешь, и я это знаю.

– Если она существует.

– Ты что, на самом деле думаешь, что я причастен к убийству Омара?

– Честно? – Мендоза пожала плечами и покачала головой. – На данном этапе, Уинтер, я не знаю, что думать.

6

Мендоза вышла из комнаты, и Уинтер остался один. Дверь за ней закрылась, и уже во второй раз за ночь ему оставалось только наблюдать за происходящим. Прямо как в кафе, когда он смотрел в окно на уходившую в ночь блондинку.

Он посмотрел на наручники и перевел взгляд на зеркальное стекло. События разворачивались совсем не так, как планировал Уинтер, и это начинало его беспокоить. Он рассчитывал, что Мендоза – ругаясь и раздражаясь – вызволит его отсюда и снимет с него наручники. Они уже должны были заниматься убийством Ридов. Но реальность даже рядом не стояла с его планами.

Мендоза не сказала ему, куда она идет и зачем. Она вообще ничего не сказала – просто встала из-за стола и вышла из комнаты. Уинтер сам много раз сидел на ее месте и прекрасно знал правила игры. В эту самую секунду она смотрит на него через зеркальное стекло и продумывает следующий шаг. А ему остается только сидеть здесь и с каждой минутой все сильнее ненавидеть все вокруг.

Полным сюрпризом назвать ее поведение было нельзя. С первых дней знакомства с ней он знал, что на слово Мендоза никогда не верит. Этому качеству можно только порадоваться, но, как показала практика, не во всех случаях.

Мендоза вообще оставалась для него закрытой книгой. Он пытался навести кое-какие справки о ней, но безрезультатно. Все, что ему удалось выяснить, было связано с работой. Ничего личного ему раскопать не удалось. И это только подтверждало то, что ей отлично удавалось разделять личную жизнь и профессиональную.

В одном не было никаких сомнений – она была отличным специалистом, и Уинтер смог в этом убедиться на собственном опыте. Дело Маккарти она вела образцово-показательно. В полицию Нью-Йорка Карла пришла прямиком после университета, и можно было уверенно предположить, что уйдет она оттуда только на пенсию. За долгие годы Уинтер перевидал немало полицейских. Среди них были те, кто работал ради денег, но были и такие, для кого работа – призвание. Мендоза как раз из числа последних, это было очевидно.

Он снова прокрутил в голове сцену убийства Омара. Он искал какую-нибудь деталь, которую он упустил из виду и которая поможет ему выбраться из этой комнаты. Но память ничего нового ему не показывала.

Комната теперь казалась ему гораздо меньше, чем в самом начале, как будто стены начали смыкаться вокруг него. Ему хотелось встать и пройтись, подойти к зеркалу и смотреть на него. Еще раз стукнуть по нему, проделать все то, что – как он много раз видел сам, находясь по ту сторону стекла, – делают другие. Хоть он и был невиновен, его начали одолевать сомнения. Такой эффект производила на него комната, и так и было задумано. Здесь человек должен ощущать вину. Может, на двери и висит табличка «Комната для допросов», но зачем себя обманывать: это тюремная камера, только без кровати и унитаза. Это даже хуже, чем камера, – это чистилище. И если запахнет жареным, он попадет прямо в ад. А если все сложится справедливо, снова будет на свободе. Эта неопределенность сводила с ума.

Отец Уинтера до казни провел в тюрьме два десятилетия. Уинтер периодически задавался вопросом, как же он выдержал там все эти годы. Он бы так не смог. Максимум два года, а потом он бы взял дело в свои руки. Жизнь в неволе – не жизнь.

Наконец дверь открылась, и Мендоза вернулась с ноутбуком. Он ожидал, что она снова сядет напротив него, но на этот раз она поставила лэптоп на стол и перешла на его сторону. Уинтер вопросительно посмотрел на нее, но лицо Мендозы было непроницаемым.

– Давай сюда руки.

Он снова взглянул на нее и, не дождавшись никаких комментариев, поднял руки из-под стола. Она достала ключ и сняла наручники. Уинтер стал растирать запястья, а Мендоза обошла стол и села на свое прежнее место. Дождавшись, пока она устроится и посмотрит на него, Уинтер улыбнулся.

– Спасибо. Ты себе не представляешь, как здорово без наручников. И что же заставило тебя передумать?

Вместо ответа Мендоза открыла лэптоп и нажала на несколько клавиш. Затем повернула экран к Уинтеру, чтобы он мог посмотреть видео с дешевой камеры наблюдения. Качество было так себе, но этого было достаточно.

Судя по временным отсечкам, запись была сделана в восемнадцать минут второго ночи. На экране был виден магазин, находившийся на той же улице, что и кафе. Изображение с широкоугольной камеры было нерезким, с нарушенной перспективой. Сначала мимо прошла влюбленная пара. Они смеялись, обнимались и явно наслаждались друг другом. Потом почти целую минуту ничего не происходило, а затем мимо прошла женщина. Она шла быстро, смотря себе под ноги. Тридцать секунд тишины – и на экране появилась блондинка. Была видна только часть ее лица, но Уинтер узнал ее по тому, как двигались у нее плечи при ходьбе.