Потом два дня я был словно пришибленный, однако грек на меня дулся и ничего не заметил.
А дулся он потому, что я не починил дверь из кухни в зал. Кора сказала, что ударилась о дверь – нужно же было объяснить, отчего у нее распухла губа. Виноват оказался я: не починил дверь. Тогда я ослабил пружину – вот и вся починка.
На самом-то деле Ник был не в себе из-за вывески. Он потерял от нее голову и даже боялся, как бы я не сказал, что идея моя, а не его. Да еще эту чертову вывеску не смогли сделать сразу, пришлось ждать три дня. Потом я забрал ее и повесил. На вывеске было все, что Ник нарисовал на листке, и кое-что еще. Греческий флаг, американский флаг, две руки в рукопожатии и надпись: «Качество гарантировано». Все это было написано красными, белыми и голубыми неоновыми буквами; я ждал, пока стемнеет, чтобы включить. Когда я повернул выключатель, вывеска засияла, как рождественская елка.
– Да, много я видал вывесок, но такой – ни разу. Нужно отдать вам должное, Ник.
– Ей-богу! Ей-богу!
Мы пожали друг другу руки и опять стали друзьями.
* * *
На следующий день, оказавшись на минутку с Корой наедине, я ткнул ее кулаком в бедро – да так, что чуть не сшиб с ног.
– Это еще чего?! – фыркнула она, словно пантера. Мне она такой нравилась.
– Как ты, Кора?
– Паршиво.
Меня опять стал преследовать ее запах.
* * *
Как-то раз Ник узнал, что один парень неподалеку продает по дешевке бензин. Он мигом прыгнул в машину и помчался запасаться. Я сидел у себя в комнате и уже хотел двинуть в кухню, но на пороге столкнулся с Корой. Я посмотрел на ее губы. Раньше-то случая не представлялось. Опухлость сошла, остались только крошечные синячки от моих зубов. Я потрогал их пальцем. Губы у нее были мягкие и влажные. Я поцеловал их – не сильно, а легко и нежно. Никогда раньше так не целовал.
Кора оставалась со мной, пока не вернулся грек, примерно час. Мы ничего не делали, просто лежали рядом. Она перебирала мои волосы и задумчиво смотрела в потолок.
– Ты пирог черничный любишь?
– Не знаю. Люблю, наверное.
– Я тебе испеку.
* * *
– Осторожней Фрэнк! Рессору[2 - Рессора (фр. ressort – пружина) – упругий элемент подвески транспортного средства, который служит для смягчения ударов и колебаний кузова в процессе движения, обеспечивая комфортную езду.] сломаешь!
– К чертям собачьим рессору!
Мы въехали в эвкалиптовую рощицу у дороги.
Ник послал нас в лавку – вернуть несколько бифштексов, которые, по его словам, никуда не годились. На обратном пути нас застигла темнота. Я съехал с дороги – машина подскакивала и тряслась – и остановился за деревьями. Не успел я потушить фары, как Кора уже заключила меня в объятия.
Мы много чего успели. Потом сидели в машине.
– Я так больше не могу, Фрэнк.
– И я.
– Это невыносимо. Мне нужно насытиться тобой, Фрэнк. Ты понимаешь, о чем я? Утолить свою жажду.
– Понимаю.
– Ненавижу этого грека!
– Почему ты за него вышла? Ты не рассказывала.
– Я тебе ничего не рассказывала.
– Да, на разговоры мы не отвлекались.
– Я работала в одной кафешке. Поработаешь пару лет в лос-анджелесской забегаловке – ухватишься за первого же парня с дорогими часами.
– А из Айовы когда уехала?
– Три года назад. Победила в конкурсе красоты. В выпускном классе, в Де-Мойне. Я там тогда жила. Первое место – поездка в Голливуд. Отхватила главный приз, кругом – фотографы… а через две недели уже работала в забегаловке.
– Домой не вернулась?
– Не хотелось доставлять им такое удовольствие.
– А в кино сниматься?
– Пробы проходила. С внешностью-то никаких проблем. Но там же теперь нужно говорить – в кино. И стоило мне на экране заговорить, как всем стало ясно, чего я стою… Жалкая дешевка из захолустья, у которой шансов стать актрисой столько же, сколько у обезьяны. Даже меньше. Обезьяна хотя бы рассмешить может. А от моей игры людей только тошнит.
– А потом?
– Потом два года парни щипали меня за ляжки, оставляли грошовые чаевые и звали прогуляться после работы. И иногда, Фрэнк, я с ними ходила.
– А дальше?
– Ты понимаешь, что значит «прогуляться»?
– Понимаю.
– Дальше… появился он. Я вышла за него замуж, думала, притерплюсь. Но больше не могу. Господи, разве я похожа на беленькую птичку?
– По мне, ты скорей из породы хищников.
– Что есть, то есть. Перед тобой мне незачем притворяться. И кожа у тебя хорошая и не блестит от жира. Фрэнк, ты хоть понимаешь, как это важно?
– Вроде могу представить.
– Вряд ли. Мужчина никогда не поймет, что это значит для женщины. Жить с потным и сальным типом, от которого тошнит, когда он до тебя дотрагивается. И вовсе я не хищница, Фрэнк, я просто больше не могу его терпеть.
– Это ты меня-то хочешь обдурить?