Сёгун

Они повернули в другой коридор. Хиромацу неожиданно открыл окованную железом дверь и стал подниматься по каменным ступеням в наиболее удаленную и укрепленную часть башни, призванную служить последним убежищем для осажденных. Здесь часовые попадались чуть ли не на каждом шагу, и Ябу почуял опасность.

Витки лестницы вывели их наверх, в неприступную цитадель. Часовые открыли железную дверь. Он вышел на зубчатую стену. «Хиромацу велел, чтобы меня сбросили, или мне прикажут прыгнуть самому?» – спросил он себя без страха.

К удивлению Ябу, Торанага встречал его наверху и, что невероятно, поднялся, чтобы приветствовать гостя, радостно и уважительно, чего он, Ябу, никак не мог ожидать, ибо Торанага был господином Восьми Провинций, а он – всего лишь хозяином Идзу. Заботливая рука разложила подушки на камне. Под шелковой салфеткой стоял чайник. Богато одетая молодая женщина с квадратным лицом, не очень красивая, низко поклонилась. Это была Садзуко, седьмая законная наложница Торанаги, самая молодая, на позднем сроке беременности.

– Как приятно видеть вас, Касиги Ябу-сан. Извините, что заставил ждать.

Ябу окончательно уверился, что Торанага решил отрубить ему голову, ведь каждому известно: враг никогда не бывает учтивее, чем когда замышляет или уже замыслил ваше убийство. Он снял оба своих меча, положил на каменные плиты, позволил увести себя от них и усадить на почетное место.

– Я думал, вам будет приятно полюбоваться рассветом, Ябу-сан. Мне кажется, вид здесь исключительный – даже лучше, чем с главной башни наследника. Не так ли?

– Да, красиво, – сказал Ябу без заминки. Он еще никогда не был в замке на такой высоте и воспринял замечание Торанаги о наследнике как намек на то, что его тайные сношения с Исидо известны. – Я горжусь, что мне позволено разделить это зрелище с вами.

Перед ними лежали спящий город, и гавань, и остров Авадзи на западе; на востоке береговая линия понижалась, здесь небо светилось ярче, окрашивая подбрюшья облаков в малиновый цвет.

– Это моя госпожа Садзуко. Садзуко, это мой союзник, знаменитый господин Касиги Ябу из Идзу, даймё, который преподнес нам чужестранца и корабль с сокровищами!

Она поклонилась и произнесла обычные слова приветствия. Ябу ответил поклоном, а она снова согнула стан. Садзуко предложила гостю чашку чая, но тот вежливо отклонил эту честь, начиная ритуал, и попросил отдать чашку Торанаге, который отказался, настаивая, чтобы ее принял Ябу. В конце концов, продолжая церемонию, гость позволил убедить себя. Хиромацу взял вторую чашку, его шишковатые, заскорузлые пальцы с трудом держали хрупкий фарфор, другая рука обхватывала рукоятку меча, лежащего на колене. Торанага взял третью чашку и выпил свой зеленый чай, после чего они все вместе предались созерцанию природы и наблюдали рассвет. В молчании неба.

Чайки подняли крик. Зашумел, пробуждаясь, город. Рождался день.

Госпожа Садзуко вздохнула, ее глаза наполнились слезами.

– Я чувствую себя богиней на этой высоте, откуда открывается столько прекрасного. Печально, что все это проходит безвозвратно, господин. Так печально, да?

– Да, – признал Торанага.

Когда солнце наполовину показалось над горизонтом, она поклонилась и ушла. К удивлению Ябу, охрана также покинула их. Теперь они остались втроем.

– Я рад, что получил от вас такой подарок, Ябу-сан. Это было очень великодушно – подарить мне корабль и все его содержимое, – изрек Торанага.

– Что бы я ни имел, все это ваше, – произнес Ябу, еще находившийся под впечатлением рассвета. «Хотел бы я иметь побольше времени, – подумал он. – Какой изящный замысел – сделать мне такой подарок, показать конечность безмерного». – Благодарю вас за этот рассвет.

– Да, – подтвердил Торанага, – это мой подарок. Я рад, что он доставил вам такое же удовольствие, какое я получил от вашего дара.

Наступило молчание.

– Ябу-сан, что вы знаете о секте Амиды Тонга?

– Только то, что знает большинство людей. Это секретное общество десяти, ячейки из десяти человек – вожак и девять, не более, последователей в одной местности, женщин и мужчин. Они приносят самые святые и сокровенные обеты Будде Амиде, проповеднику вечной любви, клянясь в послушании, целомудрии и смерти, и всю свою жизнь готовятся послужить совершенным орудием одного убийства, чтобы отнять жизнь по приказу своего руководителя. А если терпят неудачу – если им не удается убить выбранного человека, будь то мужчина, женщина или ребенок, – они сразу отдают свою собственную жизнь. Они религиозные фанатики, которые уверены, что из этой жизни прямиком отправятся в царство Будды. Ни один из них не был пойман живым. – Ябу слышал о покушении на жизнь Торанаги. К этому времени уже вся Осака знала, что господин Канто, Восьми Провинций, надежно заперся в клетке из стали. – Они убивают редко и умеют хранить тайну. Нет никакой возможности им отомстить, потому что никто не ведает, кто они, где живут или где проходят обучение.

– Если бы вы хотели нанять одного из них, как бы вышли на него?

– Я бы шепнул словечко кому-нибудь в трех местах – в Хэйнанском монастыре, у ворот храма Амиды и в монастыре Дзёдзи. Если вы будете признаны приемлемым заказчиком, в течение десяти дней на вас выйдут через посредников. Это все так засекречено и умно устроено, что вы при всем желании не сможете их выдать или поймать. На десятый день они запросят деньги, серебро. Сумма зависит от того, какого человека нужно убить. Они не торгуются, вы платите то, что они запросят, сразу. Они обещают только, что один из членов их ячейки попытается убить нужного вам человека в течение десяти дней. Существует легенда, если покушение проходит удачно, убийца возвращается в храм и там в ходе большой церемонии совершает ритуальное самоубийство.

– Вы думаете, мы никогда не найдем тех, кто заплатил за сегодняшнее покушение?

– Нет.

– Вы полагаете, возможно другое?

– Может быть. А может быть, и нет. Они берутся совершить одно покушение, так? Но вы благоразумно позаботились о своей безопасности – как среди ваших самураев, так и среди ваших женщин нет предателей. Женщины из секты Амиды учатся пользоваться ядами, а также ножом и удавкой, как говорят.

– Вы когда-нибудь нанимали их?

– Нет.

– А ваш отец?

– Я не знаю, не наверняка. Мне говорили, что тайко просил его однажды связаться с ними.

– Покушение было успешным?

– Все, что делал тайко, удавалось. Так или иначе.

Ябу почувствовал, что кто-то стоит за ним, и предположил, что это тайно вернулась стража. Он прикинул расстояние до своих мечей. «Попытаться убить Торанагу? – спросил он себя. – Я было решился, а теперь не знаю. Я уже не тот. Почему?»

– Сколько бы вам пришлось заплатить им за мою голову? – осведомился Торанага.

– Все серебро Азии не соблазнило бы меня нанять их на такое дело.

– А что должен был бы заплатить кто-то другой?

– Двадцать тысяч коку, пятьдесят тысяч, сто, может быть, и больше – я не знаю.

– Вы бы заплатили сто тысяч коку, чтобы стать сёгуном? Ваша родословная восходит к клану Такасима, так ведь?

Ябу гордо парировал:

– Я бы не заплатил ничего. Деньги – грязь, игрушка для женщин или полных дерьма торгашей. Но если бы было возможно невозможное, то я бы отдал собственную жизнь и жизни жены, матери и всех детей, за исключением моего единственного сына, а также жизни всех моих самураев в Идзу и всех их женщин и детей, чтобы побыть сёгуном один день.

– А что бы вы отдали за Восемь Провинций?

– Все то же, кроме жизней моей жены, матери и сына.

– А за провинцию Суруга?

– Ничего, – процедил Ябу с презрением. – Икава Дзикю ничего не стоит. Если я не получу его голову и головы всего его потомства в этой жизни, я добьюсь этого в другой.

– А если бы я отдал его вам? И всю провинцию Суруга, а может быть, и еще одну – Тотоми?

Ябу внезапно устал от этой игры в кошки-мышки и разговора об Амиде.

– Вы решили взять мою голову, господин Торанага? Очень хорошо, я готов. Благодарю вас за рассвет. Но я не хочу портить такой красивый жест дальнейшим разговором, так что давайте приступим к делу.

– Но я не решил взять вашу голову, Ябу-сан, – возразил Торанага. – Откуда у вас такая мысль? Враг влил вам яд в уши? Может быть, Исидо? Разве вы не мой самый близкий союзник? Полагаете, я бы остался с вами здесь без охраны, если бы думал, что вы мне враг?

Ябу медленно повернулся. Он ожидал увидеть позади себя самурая с мечом наготове. Но за спиной никого не было. Он оглянулся на Торанагу:

– Я не понял.

– Я пригласил вас сюда, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз. И полюбоваться на восход. Вам хотелось бы управлять провинциями Идзу, Суруга и Тотоми, если я не проиграю эту войну?

– Да. Очень, – сказал Ябу, его надежды снова ожили.

– Вы будете моим вассалом? Признаете меня своим господином?

Ябу не колебался:

– Никогда. Союзником – да. Предводителем – да. Моя жизнь и все, чем я обладаю, – ваше. Но Идзу – мое владение. Я даймё Идзу, и я никогда не отдам власть над Идзу никому. Я поклялся в этом отцу и тайко, который подтвердил право владения, сначала моему отцу, потом мне. Тайко подтвердил, что Идзу принадлежит моим потомкам навсегда. Он был нашим сюзереном, и я поклялся никогда не иметь другого, пока его наследник не достигнет совершеннолетия.

Хиромацу слегка покрутил рукоять меча. «Почему Торанага не даст мне покончить с этим раз и навсегда? Ведь уже договорились. Зачем все эти утомительные разговоры? Я болен, мне нужно справить малую нужду, я хочу лечь».

Торанага почесал в паху.

– Что Исидо предлагал вам?

– Голову Дзикю в тот день, когда вы падете. И его провинции.

– В обмен на что?

– Поддержку, когда начнется война. Атаковать ваш южный фланг.

– Вы согласились?

– Вы знаете, что я выше этого.

Шпионы Торанаги в доме Исидо сообщили: велись переговоры о том, что в случае измены последует убийство его трех сыновей: Нобору, Судары и Наги.

– Больше ничего? Только поддержку?

– Любыми средствами, которые будут в моем распоряжении, – уточнил Ябу осторожно.

– Включая убийство?

– Я намеревался вести войну, когда она начнется, всеми моими силами. На стороне моего союзника. В любом случае я мог поручиться за его успех. Нам нужен один регент, пока Яэмон не достиг совершеннолетия. Война между вами и Исидо неизбежна. Это единственно возможный исход.

Ябу пытался понять, что на уме у Торанаги, презирая его нерешительность, зная, что сам он сильнее, что Торанага нуждается в его поддержке и что в конце концов он победит Торанагу. «Но как поступить сейчас?» – спрашивал он себя и жалел, что с ним нет Юрико, его жены. Она бы подсказала самый правильный путь.

– Я способен сослужить вам хорошую службу. Помочь стать единственным регентом, – сказал он, решив вести игру.

– С чего бы мне стремиться стать единственным регентом?

– Когда Исидо нападет, я помогу вам победить его. Когда он нарушит мир, – пояснил Ябу.

– Как?

Ябу изложил свой замысел насчет ружей.

– Полк из пятисот самураев с ружьями?! – взорвался Хиромацу.

– Да. Подумайте об огневой мощи. Все отборные воины, обученные действовать как один человек. Двадцать пушек, также собранных вместе.

– Это плохая мысль. Отвратительная! – прорычал Хиромацу. – Вы не сможете держать все в тайне. Если мы начнем, враг последует нашему примеру. И этому ужасу никогда не будет конца. Во всем этом нет ни чести, ни будущего.

– Разве в грядущей войне будем участвовать только мы, господин Хиромацу? – ответил Ябу. – Разве мы не заботимся о безопасности господина Торанаги? Разве это не обязанность его союзников и вассалов?

– Да.

– Все, что должен сделать господин Торанага, – выиграть одно большое сражение. Он получит головы всех своих врагов – и власть. Я говорю, что такая стратегия принесет ему победу.

– А я говорю: нет! Это плохой, подлый замысел.

Ябу повернулся к Торанаге:

– Новая эра требует переосмысления понятий о чести.

Чайка парила у них над головами.

– Что сказал о вашем плане Исидо? – поинтересовался Торанага.

– Я не обсуждал с ним этого.

– Почему? Если, по-вашему, план ценен для меня, он одинаково ценен и для него. Может быть, даже больше.

– Вы подарили мне рассвет. Вы не крестьянин, как Исидо. Вы самый мудрый, самый опытный вождь в стране.

«Какова же настоящая причина? – спрашивал себя Торанага. – Или то же самое он сказал Исидо?»

– Если мы примем ваш план, то половину отряда составят ваши люди, а другую половину – мои?

– Согласен. Я буду командовать ими.

– А мой человек станет вторым после вас.

– Согласен. Мне нужен Андзин-сан, чтобы обучать моих людей обращаться с ружьями и пушками.

– Но он останется моей собственностью, и вы будете беречь его, как наследника? Вы готовы полностью отвечать за него и обращаться с ним точно так, как я скажу?

– Готов.

Торанага мгновение наблюдал за розовыми облаками. «Эта затея – чистый вздор, – подумал он. – Мне придется объявить „малиновое небо“ и нанести удар по Киото силами всех моих войск. Сто тысяч с моей стороны и в десять раз больше у врага».

– Кто будет переводчиком? Я не могу навсегда отдать в ваше распоряжение Тода Марико-сан.

– На несколько недель, господин. Я вижу, что чужеземец усваивает наш язык.

– Это займет годы. Единственные чужеземцы, которым удавалось овладеть языком, – христианские священники, не так ли? У них ушли на это годы. Цукку-сан провел здесь тридцать лет, правда? А этот не научится говорить достаточно быстро, и еще меньше надежды, что мы выучим их противные языки.

– Да. Но я обещаю вам, Андзин-сан выучится очень быстро. – Ябу пересказал им замысел Оми, выдав его за собственный.

– Это может быть слишком опасно.

– Это заставит его быстро выучить язык. И потом он приручен.

После паузы Торанага осведомился:

– Как вы надеетесь держать приготовления в тайне?

– Идзу – полуостров, самое подходящее место для того, чтобы сохранить все в секрете. Я обоснуюсь около Андзиро, южнее, в стороне от Мисимы и границы, для большей безопасности.

– Хорошо. Мы сразу же установим сообщение между Андзиро и Осакой и Эдо с помощью голубиной почты.

– Превосходно. Мне нужно всего пять-шесть месяцев.

– Счастье, если у нас будет шесть дней! – фыркнул Хиромацу. – Уж не хотите ли вы сказать, что ваша знаменитая шпионская сеть распалась, Ябу-сан? Конечно, вы получали донесения. Разве Исидо не собирает силы? И Оноси? Разве мы не заперты здесь?

Ябу не ответил.

Примечания