Врата Абаддона

– Мы приглашаем гостей на ужин?

По корабельному обычаю команда при любых условиях старалась раз в неделю собираться за столом. В какой день – не важно, но по молчаливому соглашению это обычно оказывалась суббота. На борту дни недели не имели большого значения, но Холдену нравилось отмечать конец прошедшей недели и начало новой. Это было что-то вроде мягкого напоминания, что, кроме них четверых, где-то существует еще и Солнечная система.

А вот пригласить на ужин пассажиров ему в голову не приходило. Субботний ужин – для своих!

– Они все равно заявятся, – вздохнул он. – Или мы спрячемся?

– Не выйдет, разве что поужинаем прямо здесь. На камбуз ты их допустил.

– Черт, – ругнулся Холден, – надо было запереть по каютам.

– На четыре месяца?

– Подпихивали бы им под двери пайковые плитки и мешки с катетерами.

Усмехнувшись, Наоми напомнила:

– Готовить очередь Амоса.

– Ладно. Свяжусь и скажу ему, что ужин в восемь.

* * *

Амос приготовил пасту с грибами, щедро сдобрив их чесноком и пармезаном. Это были его любимые блюда, и он всег да старался купить настоящие дольки чеснока и натереть настоящий пармезан. Еще одна маленькая роскошь, которая окажется не по карману, если они проиграют бой с Марсом в суде.

Пока Амос обжаривал грибы с чесноком, Алекс накрыл на стол и принял заказы на напитки. Холден сел рядом с Наоми, команда документалистов заняла другой конец стола. Застольная болтовня была вежливой и дружелюбной, а если в ней и ощущались подводные течения, Холден так и не сумел распознать их источник.

Капитан попросил не брать к столу камер и оборудования для звукозаписи, и Моника согласилась исполнить просьбу. Марсианин Клип обсуждал с Алексом историю спорта. Коэн с Окью, сидевшие напротив Наоми, травили байки о последних съемках – оба работали на научной станции на стационарном спутнике Меркурия. Казалось бы, приятные разговоры, но что-то было не так.

– Мы обычно не так хорошо питаемся в полете, – заметил Холден, – но для еженедельного общего ужина стараемся придумать что-нибудь повкуснее.

– Чудесно пахнет, – улыбнулась Окью. На пальцах у нее было полдюжины колец, на блузке – пуговицы, серебряный кулон, а в курчавых каштановых волосах – гребень цвета слоновой кости. Звукооператор спокойно уставился в никуда, черные очки скрывали верхнюю часть его лица, но выражало оно спокойное радушие. Моника, взглянув на него поверх голов, промолчала и тонко улыбнулась.

– Жуйте, – сказал Амос, выставляя на стол миски с едой. Когда порции передали по кругу, Окью, склонив голову, что-то пробормотала. Холден с запозданием понял, что она молится. В последний раз он видел такое много лет назад, когда жил дома. Один из его отцов, Цезарь, иногда читал молитву перед трапезой. Холден дождался конца молитвы и только тогда взялся за еду.

– Очень вкусно, – похвалила Моника, – спасибо.

– На здоровье, – ответил Холден.

– Со старта прошла неделя, – продолжала она, – и, помоему, все успели устроиться. Я подумала: нельзя ли выделить время для предварительных интервью? В основном чтобы проверить оборудование.

– У меня возьмите, – предложил Амос, не скрывая насмешливой ухмылки.

Моника улыбнулась ему и наколола на вилку гриб. Отправляя его в рот и медленно прожевывая, она не отвела взгляда. Дожевав, кивнула.

– Отлично. Можно начать с прошлого. Балтимора?

Молчание вдруг стало колючим. Амос начал вставать, но Наоми тихонько удержала его за плечо. Он открыл и закрыл рот, уставился в тарелку, бледная кожа на голове и загривке наливалась кровью. Моника тоже глядела себе в тарелку, и лицо ее выражало тонкую смесь смущения и злости.

– Неудачная идея, – вмешался Холден.

– Капитан, я признаю, что у вас и ваших людей есть болезненные темы, но мы договорились. А вы, не в обиду будь сказано, обращаетесь с нами как с незваными гостями.

На столе остывала почти нетронутая еда.

– Понял. Вы свои обязательства выполнили, – признал Холден. – Вытащили меня с Цереры, и ваши деньги у нас в карманах. А мы своей половины не выполняем. Понял.

Я выделю час завтра с утра, подойдет?

– Конечно, – сказала Моника. – Давайте поедим.

– Балтимора? – обратился к Амосу Клип. – Болеешь за футбол?

Амос промолчал, и Клип не стал настаивать на ответе.

* * *

После мучительного ужина Холден думал только о постели. Но пока он чистил зубы, в гальюн словно бы невзначай заглянул Алекс и попросил:

– Зайди в рубку, кэп, поговорить надо бы.

Поднявшись за ним в кубрик, Холден уже застал там Амоса и Наоми. Наоми развалилась, закинув руки за голову, а вот Амос сидел на краешке амортизатора, прочно упираясь ногами в пол и сжав кулаки. Лицо его было темным от злости.

– Вот что, Джим, – заговорил Алекс, повалившись в соседний амортизатор, – начало не из лучших.

– Она нарыла на нас материал, – бросил Амос, ни к кому не обращаясь и глядя в пол. – Вещи, которых ей знать не положено.

Холден его понимал. Намек на Балтимору относился к детству Амоса – появившегося на свет как плод самой мерзкой ветви незаконной проституции. Но признать, что это известно и ему, Холден не мог. Он сам узнал, случайно подслушав разговор, и не желал еще сильнее унижать друга.

– Она журналистка, эти всегда роются в прошлом, – сказал он.

– Не так все просто, – вставила Наоми. – Она милая. Дружелюбная, очаровательная, и всем нам, здесь присутствующим, хочется думать о ней хорошо.

– Это плохо? – удивился Холден.

– Просто дерьмово, – буркнул Амос.

– Я не случайно попал на «Кентербери», Джим, – заговорил Алекс, и его ковбойский тягучий выговор – напоминание о детстве в долине Маринера – показался не смешным, а грустным. – И мне ни к чему перетряхивать скелеты.

Ледовоз «Кентербери», на котором они все летали до катастрофы с Эросом, был рабочей лошадкой. Команда собиралась из людей, опустившихся ниже уровня некомпетентности, или с темным прошлым, мешавшим найти работу получше. Досье Холдена пятнало позорное увольнение из земного флота. Проработав со своей командой не один год, Холден не сомневался, что с компетентностью у них все в порядке, – значит, были иные причины попасть на «Кент».

– Знаю… – начал он.

– Со мной та же история, кэп, – перебил Амос. – У меня в прошлом много всякого… прошлого.

– И у меня, – вступила Наоми.

Холден начал отвечать, когда до него дошло. Наоми скрывала что-то такое, что заставило ее взяться за тупую работу на «Кентербери». Ну конечно, скрывала. Это было очевидно, просто Холдену не хотелось думать ни о чем таком. Он не встречал инженеров талантливей Наоми. Она получила степень в двух университетах и сдала трехгодичную полетную стажировку за два года. Она явно начинала карьеру с командных должностей. Потом что-то произошло, и она никогда не заговаривала об этом. Холден вопросительно шевельнул бровью, но она легчайшим движением головы посоветовала не спрашивать.