Восстание Персеполиса

– Непременно лицом к лицу, – кивнул Холден. – А то мы могли бы просто радировать им с Медины и избавить себя от долгой дороги.

– Дипломатия по твоей части, – заметила Бобби. – А меня занимают исключительно вопросы тактики. Чтобы при разговоре с властями Фригольда им было ясно, что стрельба до добра не доведет.

Холден отодвинул полупустую тарелку и, нахмурившись, откинулся на стуле.

– Объясни-ка.

– Право, жаль, что ты не прочел мой обзор.

Наоми, прихватив чашку Холдена, двинулась к кофемашине.

– По-моему, я поняла, к чему она клонит. Кофе будешь, Бобби?

– Да, спасибо. – Бобби вывела на свой ручной терминал тактическую оценку. – Эти люди покинули Землю, чтобы создать колонию на основах суверенитета личности. Исповедуют абсолютное право каждого гражданина оборонять себя и свое имущество, при необходимости – летальным оружием. И все соответственно вооружены.

– Это я понял, – кивнул Холден.

– А до самодостаточности им еще не один год. Они почему полагаются на гидропонику – на теплицы не хватает почвы. Там сложности с минеральным составом. Те деньги, которые им удалось нажить на фьючерсах горнодобычи, целиком ушли Оберону в оплату сельскохозяйственных ресурсов. И они считают, что Союз перевозчиков не вправе устанавливать расценки на жизненно необходимые материалы. Что и привело сюда нас.

Наоми протянула ей чашку исходящего паром, щедро сдобренного сливками кофе. Кивок Холдена, возможно, намекал на беспокойство. Он должен был ее понять.

– Сколько им еще до первого местного урожая? – спросила Наоми, склонившись к докладу через плечо Бобби.

– Не знаю, но проблема не в том.

– Проблема в том, – перебил Холден, – что мы везем им смертный приговор. Так? Собираемся приземлиться и сообщить, что им закрыли торговлю с другими колониями. А они знают, что пригодной к использованию пищи у них на несколько месяцев, а свою не вырастить еще годы. Союз ставит их в безвыходное положение. А прямо сейчас Союз – это мы.

– Да, – подтвердила Бобби, радуясь, что до него вроде бы дошло. – Эти люди верят в неотъемлемое право на самозащиту вплоть до летальных средств. Если мы сядем там и сообщим, что они отрезаны, сами дадим им вескую причину захватить наш корабль.

– Не понимаю я этих санкций, – вставила Наоми. – Выглядит слишком уж сурово.

– Драммер, мне кажется, только и ждала такого случая, – мрачно объяснил Холден. – Пока какая-нибудь колония первой рискнет испытать, далеко ли готов пойти Союз для защиты своей монополии на врата. Она намерена прижать первого нарушителя так, чтобы другие и не думали. Готова прикончить одну колонию сразу, чтобы потом не пришлось убивать тринадцать сотен.

Эта мысль повисла в воздухе, как дым над покерным столом. На лице Наоми отразилась тревога Бобби. Холден ушел в себя – как всегда, когда задумывался над трудным и небезопасным вопросом. Трехгодичная отсидка в углу – это круто. Но трехгодичная отсидка, когда вам уже через год грозит голод, – это много хуже. Мягко говоря, достаточный мотив для применения силы. Если не больше того.

– Ну так вот, – заключила Бобби. – Будет интересно.

Глава 3

Сантьяго Джили Син

Ощутив щекотку в запястье, Син поддернул рукав. Монитор на предплечье, поймав его взгляд, высветил уведомление о самом неотложном деле: близящейся аудиенции у верховного консула.

Он переустановил уведомление на «полчаса до времени встречи». Этот ежедневник ездил у Сина на руке или в кармане последние пять лет и знал о нем все, что можно было знать. И расценивал предстоящую встречу с верховным консулом как важнейшее событие его жизни.

Машинка не ошибалась.

Опустив рукав, он натянул его посильнее, разглаживая складки, и посмотрелся в зеркало. Белая с голубым форма облегала фигуру как перчатка, подчеркивая наработанную ежедневными занятиями мускулатуру. Новенькая капитанская звездочка, надраенная до золотого блеска, светилась в петлице. Лицо и голова свежевыбриты, что, как представлялось Сину, придавало ему нечто хищное, подобающее военному.

– Все прихорашиваешься? – окликнула из ванной Наталия. Приоткрыв дверь, она выпустила наружу облако пара и вышла сама – с волос еще капала вода. – Как не обнять такого красавчика!

– Нет! – попятился Син. – Ты меня намочишь…

– Поздно, – засмеялась жена и, метнувшись к нему, крепко обхватила за талию, мазнув по плечу мокрыми волосами.

– Нат! – взмолился Син, поняв, что не в силах рассердиться. Полотенце размоталось от рывка, и в зеркале отразился мягкий изгиб ее бедер. Опустив на него ладонь, Син прижал ее покрепче. – Теперь я весь мокрый.

– Просохнешь, – улыбнулась она, ущипнув его за ягодицу. Новый капитан лаконского флота неприлично взвизгнул. Запястье завибрировало, и на секунду Сину подумалось, что машинка не одобряет этакого дурачества.

Снова подняв рукав, он обнаружил уведомление, что машина прибудет через двадцать минут.

– Скоро подойдет машина, – с сожалением сообщил он, спрятав нос в мокрые волосы жены.

– И Эльзу пора поднимать, – согласилась Наталия. – У тебя сегодня большой день. Выбирай – будить Чудовище или готовить завтрак?

– Сегодня беру на себя Чудовище.

– Берегись! Ее твой новенький мундир волнует еще меньше чем меня, – напомнила Наталия, завязывая халат. – Десять минут до завтрака, моряк.

Однако у него ушло целых пятнадцать: вытащить Эльзу из кроватки, сменить подгузник, одеть и принести на кухню. Наталия уже выставила на стол высокую горку оладий и свежие яблоки, а в воздухе пахло чаем.

Щекотку в запястье Син и не глядя распознал как пятиминутное предупреждение о подаче машины. Усадив Эльзу в высокий стульчик, он поставил перед дочкой самую маленькую тарелку с натертым яблоком. Хрюкнув, она шлепнула по тарелке ладонью, разбрызгав сок во все стороны.

– Поесть хоть успеешь? – спросила Наталия.

– Боюсь, что нет. – Син поддернул рукав и прокрутил дневной график. – Чудовище сегодня никак не желало влезать в штаны.

– По-моему, в яслях ей не по душе одно-единственное – обязательность штанов, – улыбнулась Наталия. И, заглянув в график встреч у него на запястье, посерьезнела. – Когда нам тебя ждать?

– Мне назначены пятнадцать минут в девять ноль-ноль, а больше на сегодня дел нет, так что… – Син не сказал вслух, но и так было ясно: «Встреча с верховным консулом Дуарте от меня не зависит – когда там начнется, когда кончится…»

– Ясно. – Наталия чмокнула его в щеку. – Я сегодня в лаборатории самое малое до шести, но твой отец согласился побыть с Чудовищем, если ты не успеешь ее забрать.

– Отлично, отлично, – пробормотал Син. – Тогда до встречи.

Темная штабная машина уже подъехала к дверям. Син задержался у зеркала в прихожей, напоследок окинул себя взглядом и стер шальную шрапнель – след завтрака Чудовища. Наталия осталась у стола: исхитрялась поесть сама и добиться, чтобы дочери хоть что-то попадало в рот, а не на рубашку.

Ужас, поднимаясь из живота, подступал к сердцу. Пришлось дюжину раз сглотнуть, прежде чем он сумел заговорить. Син несказанно любил жену и ребенка, и расставаться с ними всегда бывало тяжело. Но в этот раз иначе. Поколения флотских переживали такие утра. Встреча с вышестоящими, предвещающая перемены. Все они выдержали – значит, и он сумеет.

Империя, – сказал однажды преподаватель истории в академии, – смотрит вдаль. Отдельные личности строят империи, потому что хотят оставить эхо своих имен в истории. Они возводят величественные здания из камня и металла, чтобы потомки помнили создателей мира, в котором живут. На Земле существовали строения тысячелетней давности – иной раз только они и напоминали об империях, казавшихся некогда вечными. Спесь – вот как назвал это профессор. Строители силятся материализовать вдохновение. Но они умирают, и их намерения хоронят вместе с ними. Остаются только здания.

Марсиане, строго говоря, не собирались создавать империю, но и они в немалой степени разделяли ту же спесь. Они строили тоннели, жилища-крольчатники в камне Марса, и планировали работы на века, чтобы сделать пригодной для жизни его поверхность.

Но первое поколение ушло, оставив работу незаконченной. И следующее, и так далее, и дети сменяли родителей, пока не выросли такие, кто только тоннели и знал и считал, что они не так уж плохи. Они утратили видение великой мечты – ведь это была не их мечта. Создатели ушли, унесли с собой намерения, и остались только тоннели.

Оглядывая проносящуюся за окном машины столицу Лаконии, Син видел те же громады материи и намерений. Гигантские здания из камня и стали – выстроенные для правительства пока не существующей империи. Вся эта инфраструктура будет излишеством еще не один век. Колонны и шпили воскрешали тысячелетия терранской и марсианской культуры, превращая их в видение необычайного будущего.

Если мечта об империи не сбудется, останутся только большие ненужные здания.