Принц Лжи

– Что он видит, когда смотрит на тебя?

– Кого-то, кто мешает ему выдергивать бороду. Может быть, даже не человека. Может быть, я в его представлении просто какая-то огромная тень, парализующая его движения, или цепь…

– Вот ты и познакомился с Талосом, – бесстрастно произнесла Мистра. – Или с тем, кто очень на него похож. Этот бедняга уничтожает любую одежду или постель, которую ему дают. Никто не знает почему. Так настроен его разум. А если его слишком долго держат в цепях, он перестает есть, перестает спать. Время от времени его освобождают, вот как сейчас, и позволяют что-нибудь порвать. И как все боги, он только тогда осознает присутствие кого-то рядом, когда этот человек помогает ему или, наоборот, мешает смотреть на мир глазами безумца.

– Но боги ведь наверняка…

Мистра покачала головой:

– Они видят больше, но восприятие у них такое же ограниченное.

– В таком случае, как же они общаются? – удивился Адон. – Если они все безумны, то никогда не смогут ни о чем договориться.

– Должно быть, какая-то часть их сознания воспринимает речи других богов, – ответила Мистра. – Все они смотрят на один и тот же мир, но видят реальность по-разному. Перед Талосом возникают только картины того, что должно быть разрушено. – Она метнулась в другой угол камеры, где сидел человек, подтянув колени к груди; по его впалым щекам струились кровавые слезы. – А это Ильматер, который видит только страдания Фаэруна. Его сокамерник – Гонд, чудо-кузнец, чьи механические поделки расползутся по всему миру, как заводные солдатики. – Мистра жестом показала на лысого карлика, деловито сооружавшего башню из отдельных звеньев цепи и керамических черепков.

В конце концов, богиня Магии подошла к юноше, чье лицо из-за неправильно произнесенного заклинания навеки исказила уродливая гримаса. Из его обгорелого черепа торчало несколько клочков волос, которые он расчесывал с большим жеманством.

– А с богиней Сьюн Огневолосой ты уже знаком, – продолжала Мистра. – И неважно, что он мужчина. Боги ведь умеют перевоплощаться и в мужчин, и в женщин – как им захочется…

– А что же ты? – прямо спросил Адон. – Каково лицо твоего безумия?

– Эо позволил мне сохранить частицу того, что было во мне при жизни, но это означает, что теперь я вижу безумие других, – сказала Мистра. – Талос понятия не имеет, как остальные боги воспринимают мир. Я же, наоборот, могу смотреть на реальность его глазами и глазами всех других богов и видеть, как она искажена. В конце концов, это может привести к тому, что я окажусь еще более безумной, чем они.

Мистра вдруг вся напряглась от боли и схватилась за бок. Именно сюда десять лет назад ее ранил Кайрик во время боя на вершине башни Черного Посоха.

– Это был только вопрос времени, – прошипела она.

Адон кинулся к богине, вытянув руки:

– Что случилось?

– Кайрик, – процедила богиня Магии сквозь сжатые зубы, хотя теперь ее лицо искажал гнев, а не боль. – Он пытается пробиться сквозь магическую материю. Я должна его остановить.

Когда Мистра исчезла, там, где она стояла, вспыхнул голубой шар, и безумцы завыли сильнее прежнего. В их затуманенное сознание пробивалась незнакомая боль от того, что кто-то среди них прибегнул к чародейству – проклятому искусству, причинившему им всем так много горя. А посреди всего этого визга и воя стоял Адон, служитель Мистры, и слезы тихо катились из его глаз.

Он подошел к двери, обитой железом, и заколотил в нее своей булавой. Когда здесь была Мистра, стража даже не заметила ее присутствия, поэтому Адону оставалось надеяться, что сейчас они все-таки услышат его, обратив внимание, что крики сидящих под замком вдруг стали вразумительными.

– Стража! – орал он. – Я здесь от имени Церкви Магии. Откройте двери, ради Мистры, и принесите воды.

Священник вновь повернулся к обитателям полутемной комнаты. Он укрыл своим чудесным плащом озябшего безумца в лохмотьях, прикованного цепью к стене, затем, подавив отвращение от запаха нечистот и болезней, опустился рядом с израненным юношей, которого Мистра называла Сьюн.

– Ты сегодня выглядишь очень красивой, – ласково произнес он, стирая грязь с пальцев юноши своим носовым платком. На лице безумца промелькнуло что-то вроде улыбки.

Адон невольно передернулся.

– Возможно, схоласты правы в одном, – пробормотал он. – Наверное, боги действительно не могут жить, если им никто не поклоняется.

В глубоком темном лабиринте бесконечных туннелей, известном как Хаос, Кайрик поднял Сокрушителя Богов и ударил им по мерцающей завесе магической энергии, пытаясь ее разрубить. Короткий меч скользнул по полупрозрачной с виду стене и заскрежетал, как бывает, когда топор наткнется на сланец. На секунду в завесе образовалась глубокая рана, которая тут же затянулась точно так же, как все прочие отверстия, которым прорубал в завесе Повелитель Мертвых.

«Магия ранит меня, – раздался в голове у Кайрика шепот Сокрушителя Богов. – Разве нет другой дороги?»

Принц Лжи ошеломленно попятился от заговоренной стены и, задрав голову, оглядел ее. Блестящая стена возвышалась на несколько миль, полностью запечатав круглый туннель.

Кайрик гневно сжал губы и потер подбородок шишковатыми пальцами.

– Должно быть, боги соорудили эту стену прямо из волшебной ткани, когда сажали под замок Кезефа, – пробормотал он. – Дело будет не таким легким, как я представлял…

Хотя он говорил шепотом, его слова пронеслись эхом по огромному туннелю, звуки громоздились один на другой, пока не слились в воющую беспорядочную многоголосицу. Ветер Хаоса, беспрерывно носящийся по гладкостенным черным пещерам, быстро унес с собой этот шум, но уже через мгновение вернулся в сопровождении тысячи диких криков. Любого другого эта какофония навсегда оглушила бы, но для Кайрика звуки Хаоса журчали как ручеек, а зловонный водоворот темноты и удушливого тумана был все равно что мягкое покрывало.

– Нет здесь никакой другой дороги, – пробурчал Повелитель Мертвых и снова занес над головой Сокрушителя Богов.

«Берегись, мой друг! Мистра…»

В спину Кайрику что-то ударило с невероятной силой, он даже развернулся. Расширив от удивления глаза, он взглянул в лицо нападавшему, затем опустил взгляд и увидел у себя в груди дымящуюся дыру. Сокрушитель Богов выскользнул из онемевших пальцев и со звоном упал на землю. Кайрик безжизненно осел, повалившись лицом вперед.

Мистра сделала шаг к Принцу Лжи и испуганно остановилась перед телом. Неужели она переоценила его силы? Оказалось, что он не обладает никакой магической защитой, хотя всем богам без исключения даровалась такая особая сила, которая не имела отношения к магической ткани. Удар не должен был… нет, не мог убить его…

Повелительница Волшебства выругалась и метнулась вперед, но было слишком поздно. Лезвие проложило след по ее спине от плеча к талии. Боль пронзила ее насквозь, когда меч попытался выпить ее жизненную силу. И все же рана оказалась неглубокой, меч на самом деле не причинил ей большого вреда.

– Я удивлен, что ты решила напасть на меня здесь, Миднайт, – сказал Кайрик и, глянув с ухмылкой на безжизненного двойника, направился к богине. В мерцающем свете магической стены его лицо казалось еще более демоническим. – Здесь ведь царит Хаос, а тебе следовало бы знать, что Хаос для меня все равно, что дом родной…

Мистра попятилась к мерцающей стене и быстро создала магический заслон.

– Совет запретил пересекать эту преграду кому бы то ни было – человеку или богу, – прокричала она. – Лишившись магии, ты мне не ровня, Кайрик. Откажись от затеи, иначе я буду вынуждена тебя уничтожить.

Труп двойника превратился в горстку пепла, которую разнес по туннелю налетевший ветер. Истинный Принц Лжи оглядел свою грозную противницу с ног до головы и расхохотался.

– Ты меня не убила бы, даже если смогла бы, – презрительно фыркнул он. – Это может нарушить Равновесие.

Кайрик подставил себя ветрам Хаоса, пропуская через свое тело их волшебную силу. Через секунду он обратился в рой мух, разделившихся на два небольших облака. Порыв ветра швырнул гудящих насекомых к Мистре. Они подлетели к ней с двух сторон и превратились в близнецов. Повелитель Мертвых снова раздвоился. Два совершено одинаковых коротких красных меча впились в руки богини, выбив из них колдовской щит.

– А мне на Равновесие наплевать, – прошипел бог Смерти.

Мистра припомнила давно забытую боль, которую испытывают смертные, и отвратительное чувство страха. Сокрушитель Богов вонзился в ее тело, упиваясь волшебной силой, которая потекла тонкой струйкой из ран, словно кровь. Собираясь нанести ответный удар, Мистра коснулась мерцающей стены и почувствовала под пальцами пульсирующую энергию магии.

Бросив грозный клич, она вырвала из колдовской завесы два клочка волшебной энергии, и они ярко вспыхнули у нее в руках, а потом потекли вверх до локтей, отталкивая лезвия мечей и образуя более прочную броню, чем мог выковать любой бог или оружейник смертных. Мистра исчезла и вновь появилась, но уже в стороне. Теперь у нее в руках тоже было оружие – посох света, горящий, как само солнце.

Но прежде чем она успела замахнуться посохом, он превратился в острый как бритва меч – в Сокрушителя Богов. Уже через мгновение Принц Лжи оказался рядом с Мистрой, удерживая меч за эфес. Он потянул меч из ее рук, словно вытягивал его из ножен. Сокрушитель Богов впился в ладони богини и чуть не отсек ей все пальцы на левой руке.

– Я заманил сюда Лейру, – посмеиваясь, сказал Принц Лжи. – Если бы от ее аватары хоть что-нибудь осталось, то до сих пор носилось бы где-то здесь.

Кайрик исчез как раз в ту секунду, когда Мистра запустила в него сверкающее метеоритное облако. Он поднялся с порывом ветра высоко на стену и оттуда прокаркал:

– Расправиться с ней было пара пустяков. С тобой и то будет чуть труднее. Здесь я обладаю не меньшей силой, чем в Гадесе. Должно быть, сказывается природа этого места. А может быть, я просто очень хорошо справляюсь со своими обязанностями бога Убийства. Ты как думаешь?

Мистра быстро создала вокруг себя энергетический шар, чтобы защититься от следующей атаки. Едва шар успел появиться, как Сокрушитель Богов уже нанес по нему удар такой силы, что по всей поверхности сферы расползлись змеящиеся трещины. Шар закрутился и слабо замерцал. Кайрик поддал его ногой.

– Вот тебе, получай, – услышала Мистра его бормотание, прежде чем снова исчезнуть.