Книга душ

– Рейчел тебя вымотала? Если судить по нашему разговору, она вроде в хорошем настроении?

– Да нет, дело не в Рей. Конечно, она слегка зациклилась на свадьбе, но в остальном ведет себя как хорошая девочка. – Фил ухмыльнулся и на мгновение стал похож на себя прежнего. – Дело в моей лаборатории. Я-то думал, профессор – это когда ты сидишь себе целый день в кабинете, почитываешь статьи, придумываешь, как бы еще ужучить студентов, и ждешь приглашений на международные конференции.

– А разве оно не так?

– Да хрен-то. У меня бюджет, как у небольшой банановой республики, и штат высокооплачиваемых примадонн-ученых, каждому из которых требуется петь дифирамбы по часу в день. Про заседания я не говорю. Охрана труда, связи с общественностью, научная этика, я уже не помню, когда последний раз пробирку в руках держал… Ты чего это такой довольный?

– За тебя радуюсь, – хлопнул старого приятеля по плечу Маклин. – Наконец-то вижу не мальчика, но мужа.

– Ну да, похоже на то. Вроде как я теперь за людей отвечаю.

– Мне ты об этом можешь не рассказывать. От инспектора – почти никаких отличий. В теории я должен вести следствие, но добрую половину времени только и делаю, что раздаю указания констеблям и сержантам.

– Всего-то половину? Ладно, пойду организую еще по одной. – Фил прикончил свою пинту, а Маклин не спеша допил свою, ожидая, пока подоспеет следующая партия. Они взяли бокалы и отошли от стойки к угловому столику, подальше от музыкального автомата, оглашающего воздух каким-то древним мотивом, кажется, еще из восьмидесятых.

– Я так понимаю, ты уже подготовил свою речь для свадьбы? – поинтересовался Фил.

– Можно, я просто сымпровизирую?

– Если жизнь тебе не дорога, то ради бога. Ты просто еще не видел Рейчел в гневе.

– Похоже, все-таки придется подготовиться. Потом, на мне ведь еще мальчишник. Ты сам-то куда хотел бы?

– Да куда угодно, лишь бы твоих приятелей-полицейских там было поменьше.

Маклин состроил оскорбленную мину.

– Что не так с моими приятелями?

– Персонально с каждым – все в полном порядке. С Бобом вообще не соскучишься, юный Мак-как-там-его пока что напускает на себя слишком серьезный вид, но это пройдет. Большой Энди незаменим, когда в пабе устраивают викторины. Только вот все вместе они как-то легко выходят из-под контроля. А я еще думал, что это мои студенты пить не умеют.

Маклин вспомнил другой мальчишник, Большого Энди Хаусмана, и понял, что имеет в виду Фил. В свободное от службы время группа полицейских в комбинации с изрядным количеством алкоголя действительно представляла собой гремучую смесь.

– Постараюсь обойтись минимумом личного состава, Фил. Можешь на меня положиться.

– И что же ты планируешь? Боулинг и индийский ресторан? Катание на коньках в Марифилде? Стриптиз-клуб в Лите?

– Учту любые твои пожелания. – Маклин мысленно завязал узелок – «срочно приступить к организации мальчишника». В конце концов, с тех пор как Фил пригласил его быть свидетелем, уже полгода прошло. – Вот только если в программе будет что-то, связанное с женщинами, Рейчел меня убьет.

– Разумеется. Только мы ведь ей не скажем, правда? Насколько я в курсе, Дженни планирует для девичника что-то совсем отвязное. Кстати, она просила у тебя уточнить, не следует ли ей пригласить Эмму. Сам знаешь, чтобы заранее познакомиться с остальными девочками, а то на свадьбе она будет не в своей тарелке.

– Не знаю. – Маклин сделал большой глоток, чувствуя неловкость от того, куда повернула беседа, и не вполне понимая причину этой неловкости. – Надо будет уточнить у Эммы, идет ли она на свадьбу.

– Что? Ты не знаешь, идет ли Эмма на свадьбу? Но ты по крайней мере пригласил ее? Пригласил, ведь правда? У Рейчел случится припадок, если вдруг выяснится, что свидетель придет на свадьбу в одиночку!

– Я приглашу, Фил. Обещаю.

– Ох, Тони, Тони. Что за кошка между вами пробежала? Вроде бы вы с ней были в прекрасных отношениях. Что-то случилось?

– Ну, у нас разные смены, и вообще много работы… Не знаю я, Фил. Наверное, привык уже к холостяцкой жизни.

– Дурак вы, детектив-инспектор Маклин, вот что! – Фил выбрался из-за стола и ухватил пустые бокалы, непостижимым образом обнаружившиеся на месте полных.

– Я закажу еще, – потянулся за бумажником Маклин.

– Закажешь в следующий раз, я все равно отлить иду. – Фил удалился, оставив Маклина размышлять о том, почему, собственно, он не проявляет особой инициативы в отношениях с Эммой Бэйард, экспертом-криминалистом и единственной женщиной, которой доводилось спать в его постели за последние десять лет. С поправкой на то, что она забралась туда в изрядном подпитии и сразу отключилась, а сам он так и вообще не проснулся.

– Знаешь, нам стоило сюда завалиться еще вчера, – сообщил Фил, вернувшись с третьей парой бокалов.

– Так позвонил бы.

– Я звонил, ты не ответил. Сообщения на твой дурацкий автоответчик я не стал оставлять, все равно ты их сроду не слушаешь.

– Ох, и правда. Я был в Абердине. Вернулся вечером, и сразу – на пожар, на фабрику «Вудбэри». Дома был, по-моему, уже после двух.

– А, я этот пожар в новостях видел. Говорят, сгорело мгновенно. Я так понял, теперь осталось только снести развалины и построить на их месте многоквартирный дом. Не знаю, впрочем, что хуже – это или превратить старое здание в роскошные апартаменты для богатеньких.

– Что ты такое сказал? – удивился Маклин.

– Да то, что печально видеть, как застройщики, у которых только деньги на уме, потрошат старинные здания. Те люди, что построили их в свое время, истинные предприниматели, они создали сам этот город и его благосостояние, вдохнули в него жизнь. И что там сейчас? Сплошные камеры наблюдения да колючая проволока. Въезд во двор по пропускам. Все наоборот, здания высасывают жизнь из города.

– Забавно, я это уже второй раз за сегодня слышу.

– А в первый раз от кого?

– Я разговаривал с комендантом фабрики. Старикашка совсем из ума выжил, твердит, что здание само себя сожгло, лишь бы не стать апартаментами. Типа как самоубийство.

Фил подавился пивом, из носа и рта у него полезла пена. Маклину пришлось хлопнуть его пару раз по спине, пока тот не перестал кашлять и не восстановил дыхание.

– Так и не научился пить, приятель!

– Нет, но это же бесподобно! Здание-самоубийца! Где ты только, Тони, таких старичков находишь?

– Места надо знать.

– А в Абердине ты что делал? – Голос Фила все еще звучал выше, чем обычно. Маклин нахмурился. Он надеялся как-то избежать этой темы, что, впрочем, было совершенно бессмысленно. Информация вот-вот попадет в новости, и уж его-то лучший друг имеет право узнать раньше остальных.

– Андерсон мертв, – ответил он. Потом рассказал Филу подробности.

Глубокая ночь. Маклин шел домой из паба по практически безмолвному городу. Через парк «Мидоуз» изредка проносились одинокие такси, долетали крики пьяниц-полуночников или накатывал отдаленный рокот – словно общий пульс сотен тысяч горожан. Маклин глубоко вдыхал морозный воздух и изо всех сил старался не думать о Дональде Андерсоне и Одри Карпентер. Однако земля продолжала барабанить по крышке гроба на продуваемом всеми ветрами абердинском кладбище. И белое мертвое лицо все еще смотрело на него со стола патологоанатома. А выпитое пиво не позволяло сознанию уцепиться за тонкие, фарфоровые черты этого лица, и оно превращалось в другое лицо, в другом времени.

Он уже копался в кармане, пытаясь найти ключи, и тут наконец осознал, что именно беспокоило его с того момента, когда он свернул на свою улицу. Маклин втянул носом воздух: поблизости что-то горело, издавая знакомый, острый, откровенно противозаконный запах. Он оглянулся – рядом никого не было. На другом конце улицы прошуршал припозднившийся автобус; когда он затих вдалеке, стало слышно приглушенное потрескивание пламени. Маклин шагнул назад от дверей, поднял глаза на окна своей квартиры. В темных стеклах отражались лишь слабо светящиеся тучи, но какое-то движение заставило его перевести взгляд на этаж ниже, на другую сторону здания.

Эту квартиру всегда снимали студенты; казалось, лица соседей менялись чуть ли не каждый месяц. Нынешние жильцы по крайней мере не имели привычки подпирать входную дверь камнем, чтобы всякий раз не спускаться навстречу гостям. Зато они слушали по ночам громкую музыку и почти никогда не открывали старые деревянные ставни. Ставни были закрыты и сейчас, но сквозь тоненькую щель посередине виднелся пляшущий и подмигивающий свет.

Маклин сосредоточился на ключах, лихорадочно пытаясь нащупать тот, что от входной двери. На кольце были и ключи от бабушкиного дома на другой стороне города, так что Маклин чуть не уронил тяжелую связку себе под ноги. Проклиная на чем свет стоит выпитое пиво, он наконец кое-как сумел отпереть дверь и шагнул в темноту.

Внутри было жарко, чересчур жарко для декабря, и с первым же вдохом горло запершило от гари. Маклин поднял глаза – по потолку стелился бледно-серый дым. Было видно, как в конце коридора дым стекает сверху по лестнице, змеей просачивается сквозь металлические поручни. Он вытащил телефон, на ходу набрал номер.