Царство костей

Они синхронно качнулись – только для того, чтобы шест наверху треснул и переломился. Все плюхнулись обратно в воду. Бенджи плескался и отплевывался, но все-таки сумел ухватить обломок шеста. Пробрался сквозь воду к уже выгнувшейся стене, засунул его в узкую щель и попытался расширить ее, упершись ногами в соседнюю стену.

Фарайи подплыл ему на помощь.

Подхватив второй обломок шеста, Ндай навалился на противоположную сторону стены. Дерево застонало, но упрямые гвозди отказывались поддаваться.

И тут мир взорвался прямо позади них. За дверью пронеслись языки пламени. Помещение затопил удушливый дым. Взрывная волна ударила в крошечную хижину, принеся за собой огромный вал воды, поднявшийся чуть ли не до потолка.

Когда вал ударил в стену, Бенджи посильней навалился на свой обломок, и весь бок хижины выпал наружу вместе с ним.

– Залезай на него! – заорал Ндай.

Когда секция стены плюхнулась в воду, Бенджи тут же вскарабкался на нее вместе с Фарайи. Течение немедленно подхватило их самодельный плот.

Ндай изо всех сил старался добраться до них. Распластавшись на животе, Бенджи протянул ему свой обломок шеста. Ндай выбросил вперед руку, промахнулся, попробовал еще раз и наконец крепко ухватился за него. Экогвардеец лез по шесту, а река цеплялась за него и крутила плот во все стороны.

Последним рывком он влез на выломанную секцию стены. Все улеглись на нее ничком, раскинув руки и ноги, чтобы не перевернуться. Скоро они оказались на самой стремнине. Поверхность воды покрывал дым, слишком густой, чтобы его могли рассеять дождь или ветер.

Бросив взгляд назад, Бенджи заметил сквозь дым тусклые огоньки вертолета. Наконец течение вынесло их за поворот реки, и огоньки пропали.

«Слава богу…»

– Нам нужно выбраться на берег! – крикнул Ндай, перекрывая журчание реки.

– Зачем? Как? – спросил Бенджи. – У нас же нет весел.

– Надо попытаться.

Фарайи посмотрел вперед, и глаза его округлились.

И тут Бенджи и сам услышал это. Рев реки становился все громче, как рычание огромного разъяренного зверя.

«О нет…»

Он припомнил, что добраться до этой деревни можно было только по воздуху или по разбитой колее через джунгли. Река полностью исключалась. В полумиле ниже по течению от лагеря начинались водопады и пороги, представляющие собой натуральную мясорубку. И паводок лишь сделал это чудовище еще яростней.

Бенджи смотрел на края джунглей, все быстрей и быстрей пролетающие мимо них. Импровизированный плот яростно взбрыкивал под ними, норовя встать на дыбы.

Небо распорола молния.

А совсем неподалеку впереди злобно ревело ощетинившееся каменными зубами чудище, поджидая их.

7

23 апреля 23:48 по центральноафриканскому времени

Провинция Чопо, Демократическая Республика Конго

– Гроза усиливается! – крикнул Фрэнк, прислонившись к боковому окну вертолета.

Акриловое стекло кабины вибрировало от глухих ударов грома. Далеко впереди темноту разрывали яркие вспышки. Он присмотрелся к красноватому свечению выше по реке.

«Что там происходит? Неужели молния вызвала лесной пожар?»

С усилением ветра маленькую «Газель Аэроспасьяль» стало нещадно болтать. «Вертушка» пробиралась вдоль темной ленты реки, смутно вырисовывающейся внизу. Они только что пролетели над мешаниной белой пены, омывающей черные камни и валящейся вниз с крутых утесов. Огни вертолета осветили густые облака водной пыли, поднятой ярящимися порогами.

– Да, определенно усиливается, – согласился Такер с другого борта машины, присматриваясь к круговерти снаружи.

Устроившийся между ними Кейн свернулся калачиком на сиденье, вроде как совершенно не обеспокоенный болтанкой и внезапными падениями вертолета в воздушные ямы. Впрочем, пес был закаленным ветераном, давно привыкшим к перелетам в неблагоприятных условиях, перестрелкам и взрывам растяжек. И все же Фрэнк смотрел на Кейна глазами медика, глазами ветеринара, которому сотни раз приходилось лечить служебных военных собак – зашивать рваные раны, пересаживать ткань на ожоги, ампутировать покалеченные конечности – и, слишком уж часто, укрывать маленькие тела траурным флагом. Лишь немногие по-настоящему ценили верность таких четвероногих солдат, которые были готовы терпеть любые жертвы и лишения не ради таких вещей, как чьи-то политические воззрения или национальная гордость, а по гораздо более простой причине – из-за той связи, что таится где-то глубоко в сердце и разорвать которую никому не под силу.

Фрэнк покосился на Такера. Даже сейчас тот не убирал ладони с мохнатой спины своего напарника.

Эта связь была двухсторонней.

Фрэнк потянулся к Кейну и взъерошил ему загривок, ощутив под пальцами валики старых шрамов под мехом – послужной список воина, побывавшего во множестве опасных переделок. Следы таких же шрамов проглядывали и на щеке прижавшегося к стеклу Такера. Оба были испытанными бойцами, соединенными ранами и шрамами в одно целое, привязанными друг к другу сердцами – в радости и в горе, в успехе и неудаче.

Фрэнк был рад, что его тоже считают частью этой семьи, пусть даже и косвенно. В Ираке Такер с готовностью принял его в их с Кейном компанию – что Фрэнк особенно ценил, будучи одним из немногих чернокожих офицеров. Предрассудки и предубеждения у военных по-прежнему сильны. Во времена Первой мировой войны в американских вооруженных силах было всего лишь пять военных ветеринаров с его цветом кожи. Сегодня их количество заметно возросло, но ситуация по-прежнему далека от идеала. Хотя это справедливо и для профессии ветеринара в общем и целом. Даже сейчас лишь чуть более двух процентов от всех ветеринаров в Штатах – чернокожие. Может, как раз это и стало одной из главных причин столь близких отношений Фрэнка с Такером: оба держались чуть особняком от остальных военных.

«Газель» опять сильно тряхнуло в воздухе, возвращая Фрэнка к настоящему. Он ухватился за свой привязной ремень – только тот и удерживал его на сиденье. Опять посмотрел в окошко. Они уже миновали последние пороги и теперь неслись над гладкой водой реки Чопо, разлившейся как минимум на четверть мили между черными джунглями по сторонам.

Впереди сверкнула молния, на миг высветив реку во всю длину. За вспышкой последовал гром, громыхнувший так сильно, что сотрясся весь вертолет.

Такер наклонился к сидящему впереди пилоту, который сгорбился над ручкой управления, чуть не упираясь носом в омываемое дождем лобовое стекло. Маленькие «дворники» мотались туда-сюда по остеклению, едва справляясь с ползущими по нему струйками воды.

– От тех, кто вылетел раньше, ничего не слышно? – крикнул Такер замороченному парню.

Пилот лишь помотал головой.

Их «Газель» вылетела через двадцать минут после двух машин ВСДРК. И до сих пор от конголезских военных не поступало никаких известий – ни хороших, ни плохих – о ситуации в лагере беженцев.

Напряженно сдвинув брови, Такер повернулся к Фрэнку. Вопрос у него на лице читался без всяких слов.

«Летим дальше или повернем назад?»

Ответ поступил снаружи.

Ослепительная вспышка молнии сверкнула сверху и одновременно вокруг них. Цепи ослепительного огня с треском разорвали небо, пробежав по подбрюшью облаков. Молния метнулась вниз и ударила в реку прямо перед ними, оставив свой выжженный образ на сетчатке у Фрэнка.

Почти сразу же последовал гром, который сотряс все вокруг и врезал по вертолету, словно пытаясь смахнуть его с неба. Пилот отчаянно орудовал ручкой управления, пока «Газель» проваливалась и моталась во все стороны. Наконец он громко выругался и резко отвернул от черной грозовой тучи, стеной вырастающей перед ними.

Фрэнк вцепился в сиденье и в привязной ремень на плече.

Он не стал осуждать решение пилота. Лететь дальше было бы самоубийством. Теперь это дело экипажей двух вертолетов ВСДРК – оценить ситуацию в лагере. Проскочив до усиления непогоды, местные вояки, судя по всему, приземлились там на ночь. Ну а они с Такером присоединятся к ним утром.

Фрэнк мысленно внес коррективы в свои планы. Вместо сбора образцов можно было использовать остаток ночи, чтобы собрать и откалибровать мобильную лабораторию в университете Кисангани. Таким образом, когда он утром возьмет образцы в лагере, то будет готов сразу же их проанализировать.

«Пожалуй, по времени то на то и выйдет…»

Он откинулся на сиденье, когда «Газель» заложила крутой разворот над краем джунглей, готовясь возвращаться на аэродром.