Костяной лабиринт

Крэндолл кивнула.

– Приблизительно в это время Homo sapiens встретился с племенами неандертальцев, и началось скрещивание. Вам знакомо понятие «гетерозис»?

Джо пожал плечами, но Монк лишь скрестил руки на груди, и Мария предположила, что он прекрасно ее понял. Больше того, по всей видимости, этот человек был на несколько шагов впереди нее, но предоставлял ей вести его за собой.

– Гетерозис также называется «гибридной силой», – продолжила девушка. – Это биологическое явление, заключающееся в том, что спаривание двух разных видов дает потомство – гибрид, который обладает более сильными качествами, чем каждый из родителей по отдельности.

– И ваша гипотеза, – подхватил Коккалис, – состоит в том, что результатом скрещивания неандертальца и древнего человека стал гибрид, превосходящий их умом, следствием чего и явился резкий скачок интеллекта.

– Именно этим и занимались мы с Леной. От двух до трех процентов генома современного человека составляют гены неандертальца – за исключением большинства африканских народностей, никогда не смешивавшихся с неандертальцами. Кроме того, мы не носим один и тот же набор ДНК неандертальцев. И если сложить эти разрозненные части вместе, общая доля составит около двадцати процентов наших генов. Определенно, этого достаточно, чтобы существенно изменить путь развития человечества. Генетики уже установили, что некоторые цепочки ДНК неандертальцев, по всей вероятности, помогли нашим мигрирующим предкам приспособиться к холодному северному климату Европы – в частности, увеличили волосяной покров тела и ослабили пигментацию кожи.

– Но, насколько я понимаю, нет никаких указаний на то, что это каким-либо образом повысило интеллект? – спросил Монк.

– Вы правы. И мы с сестрой склонны верить, что о прямой связи не может быть речи.

– Почему же? – нахмурился Коккалис.

– Потому что древние африканские народности также приняли участие в «большом скачке вперед», однако у них нет ДНК неандертальцев. Что дает нам вторую загадку, связанную с поворотной точкой в истории человечества. Это изменение не стало изолированным явлением, а произошло практически одновременно у всех племен и народностей, разбросанных по земному шару. Оно распространилось по Европе, Азии и Африке.

– И как вы это объясняете?

– Наша гипотеза заключается в том, что «большой скачок вперед» явился следствием сочетания генетических изменений и социальной инженерии. Мы считаем, что первым толчком к этой глобальной перемене действительно стало скрещивание видов, что привело к внезапному появлению сильных гибридов, о которых я уже говорила – особей, которые мыслили и действовали по-другому. А уже это, в свою очередь, обусловило стремительные перемены в культуре – в искусстве, ритуалах, изготовлении оружия – навыках, которые распространились по всему земному шару за счет переселения народов. Генетические данные позволяют судить, что миграционные потоки древних людей не были однонаправленными. Люди не только покидали Африку – некоторые народы, в том числе и носители генетических маркеров неандертальцев, в Африку возвращались.

– Давайте-ка посмотрим, правильно ли я все понимаю, – сказал Монк. – Ваша гипотеза предполагает, что скрещивание вызвало первоначальный скачок вперед у отдельных особей. После чего их новый образ мышления и знания распространились вглубь и вширь.

– Совершенно верно. И это не наша теория, мы лишь развили предположения, выдвинутые в две тысячи тринадцатом году Ником Бостромом, сотрудником философского факультета Оксфордского университета. В своей работе он утверждал, что достаточно лишь горстки сверхсовершенных личностей, обладающих высшим разумом, чтобы они своим созидательным творчеством изменили весь мир, – и новые знания получат глобальное распространение. Бостром писал о будущем, однако его теория применима и к прошлому: она объясняет «большой скачок вперед», который пятьдесят тысяч лет назад сделало человечество.

– Сверхсовершенные личности? – переспросил Коккалис. – Вроде ваших гипотетических гибридов?

– Возможно. Именно это и изучали мы с сестрой: каково быть первым поколением после союза Homo neanderthalensis и Homo sapiens. Наполовину неандертальцем и наполовину современным человеком. Самым настоящим гибридом. Мы знаем, что процент генов неандертальцев в нашем геноме быстро уменьшился, и в конце концов их осталось от двух до трех процентов – слишком мало, чтобы сегодня оказывать какой-либо стимулирующий эффект на наши мыслительные способности. – Мария вновь обвела взглядом своих слушателей. – Но что, если бы нам удалось перевести эти биологические часы назад и воссоздать этот гибрид в наши дни?

– И над этим работаете вы с сестрой? – В голосе Монка прозвучал ужас, смешанный с изумлением.

– Не просто работаем, мы уже добились результата. – Исследовательница встала. – Не хотите встретиться с нашим гибридом?

11 часов 35 минут

«Да вы издеваетесь надо мною, черт побери!..»

Ковальски разглядывал отделенное толстым стеклом помещение, похожее на детскую комнату, но только предназначенную для очень необычного ребенка. С потолка свисали канаты. В углу болтались качели. Повсюду были раскиданы большие пластмассовые кубики.

Среди этого беспорядка стояла маленькая волосатая фигура. Она опиралась на одну руку, сжатую в кулак, обнюхивая своим приплюснутым носом находящихся за стеклом чужаков.

– Его зовут Баако, – представила своего подопечного Мария.

– Да это же горилла! – пробормотал Джо, будучи не в силах скрыть своего отвращения. В прошлом у него уже был неприятный опыт общения с обезьянами.

«Неудивительно, что Пейнтер предпочел умолчать об этом!»

– Баако – западная равнинная горилла, – уточнила Крэндолл. – Трехлетний самец, еще не достигший половой зрелости.

Монк ошеломленно смотрел в стекло.

– Это и есть ваш гибрид?

Ему ответила Эми Ву, специалист из Национального научного фонда:

– Естественно, мы не могли разрешить использовать в этих экспериментах человеческий зародыш. Это вызвало бы шквал возмущенных протестов. Хотя манипуляции с ДНК человека в Соединенных Штатах формально не являются противозаконными, смотрят на них косо. Особенно если речь идет о создании человекообразных гибридов.

– Нельзя забывать также о моральных и этических вопросах, – добавила Мария. – Вот почему мы остановили свой выбор на горилле. Геном Homo neanderthalensis был полностью восстановлен шесть лет назад. Используя эту информацию, а также новейшие технологии редактирования генов, мы смогли с чистого листа воссоздать геном неандертальца. Затем этим искусственно созданным образцом мы оплодотворили яйцеклетку гориллы, получив жизнеспособного зародыша-гибрида, которого выносила суррогатная мать-горилла.

На лице Ковальски застыло отвращение. Ошибочно приняв его за недоверие, девушка попыталась объяснить, каким образом удалось создать такое чудовище:

– Вот уже несколько лет ученые создают гибриды людей и животных. Еще в две тысячи третьем году группа китайских ученых успешно соединила человеческую клетку с яйцеклеткой кролика, получив живой зародыш, который начал расти. А в следующем году специалисты клиники «Майо» у нас, в Штатах, объявили о том, что создали свинью с текущей у нее в венах человеческой кровью. Потом у них были мыши с печенью и даже головным мозгом, состоящими из человеческих клеток, а также множество подобных гибридов с участием других видов: кошек, овец, коров и так далее.

– Подозреваю, – поддержала ее Эми Ву, указывая на мохнатое существо за стеклом, – что этот приятель – лишь первый шаг к более амбициозным проектам, которые будут осуществлены в ближайшем будущем.

– Итак, – сказал Коккалис, – полагаю, что, учитывая характер ваших исследований, вы начали с гориллы, поскольку этот вид очень близок к людям.

– Совершенно верно, – подтвердила Эми.

– Но почему вы не выбрали шимпанзе? – спросил Монк, вглядываясь в окно. – Кажется, считается, что генетически они еще ближе к нам, разве не так?

– И да, и нет, – ответила Мария. – У шимпанзе с человеком больше девяноста восьми процентов общих генов, а у гориллы – девяносто шесть, но для наших исследований важнее не количество, а качество. В том, что касается последовательностей ДНК, задействованных в чувственном восприятии, слухе и, что самое главное, развитии головного мозга, геном гориллы существенно ближе к нашему, чем геном шимпанзе.

– Это вытекает также из предыдущих опытов по обучению шимпанзе и горилл языку жестов, – добавила Ву. – Наверное, самыми известными шимпанзе, владевшими языком глухонемых, являются Вошоу и Ним, однако размер их лексикона не превышал двухсот знаков, в то время как горилла Коко выучила почти тысячу знаков.

Вспомнив, почему Пейнтер направил сюда именно его, Ковальски посмотрел на свои руки.

– Так почему язык жестов имеет такое большое значение? – спросил он.

Исследовательница улыбнулась, отчего лицо у него залилось краской. У нее были те же самые ярко-голубые глаза и веснушки на щеках, как и у ее сестры-близнеца на фотографии, вот только светлые волосы Марии были подстрижены в асимметричное каре, справа длиннее, чем слева. А еще справа на ее шее каждый раз, когда она поворачивала голову, над воротничком белого халата показывалась татуировка размером с палец в виде двойной спирали ДНК.

– Языковые способности являются прекрасным барометром для оценки разума и изобретательности, – объяснила Мария. – А после десятилетий изучения языка приматов у нас уже была готовая шкала, по которой мы могли измерять интеллектуальное развитие Баако. – Она прижала ладонь к стеклу. – Но гораздо важнее то, что речь идет об уникальном живом существе, не имеющем подобных на Земле. Поэтому, естественно, нам понадобился метод общения, чтобы лучше понимать такое создание. – Девушка снова повернулась к своим слушателям. – Идемте, вы познакомитесь с ним и сами все поймете.

Подойдя к двери, она поднесла к электронному замку магнитную карточку.

Сознавая, что выбора у него нет, Ковальски неохотно последовал за остальными.

«Похоже, вот мое место в «Сигме» – разговаривать с обезьянами».

Шагнув в дверь, Джо обнаружил, что оказался в высокой клетке. Мария отперла решетчатую дверь, но только после того как наружная дверь была закрыта и заперта – несомненно, это была дополнительная мера предосторожности. Маленькая группа прошла в импровизированный класс. Ковальски держался позади. В этом замкнутом помещении, на его взгляд, было слишком жарко и влажно, и хотя пахло здесь не как в хлеву, чего он опасался, мускусный запах определенно чувствовался.

Выйдя вперед, Крэндолл протянула руку:

– Баако, подойди и поздоровайся!

Молодая горилла выпрямилась, поднимаясь на ноги, но не двинулась с места, по-прежнему опасаясь посторонних.