Линия крови

– Они не проболтаются. Клан Гантов умеет хранить тайны.

Уж это определенно было правдой.

На протяжении всего последнего месяца Пейнтер втайне проводил небольшое исследование, связанное с семейством Гантов. Во время проведения последней операции «Сигмы» всплыла информация, вызывающая подозрения. И то были не слухи и сплетни, обычно сопутствующие людям при власти и их династии. Гантов прозвали «Кеннеди с Юга», они вели свое происхождение от первых поселенцев, со дня основания Америки. И с ростом страны росла и поднималась их семья, все глубже пускала корни, завладевала все новыми промышленными предприятиями, корпорациями, активно внедрялась в конгресс и сенат, и вот теперь шел уже второй срок президентства Джеймса Т. Ганта.

Но в прошлом месяце достоянием общественности стала весьма тревожная информация об этой династии с Юга. Выяснилось, что будто бы несколько веков тому назад этот клан был связан с тайной организацией, куда входили члены старых аристократических семей. У организации было несколько названий: «Гильдия», «Эшелон», еще их называли familles de l’etoile, или «звездными семьями». О группе этой доподлинно известно было одно: она сыграла значительную роль в мировой истории, манипулировала людьми и событиями, укрепляла свою власть, умножала богатство, обретала все новые знания, и все это достигалось зачастую благодаря связям с целым рядом тайных организаций, братств и братских масонских лож.

Поговаривали, будто то была самая тайная из всех тайных организаций.

Но время обошлось с ними жестоко, связанные кровными узами родственники постепенно вымирали, и в конце концов все свелось к одной-единственной фамильной линии – клану Гантов.

Тем не менее все это вовсе не означало, что президент – или самая близкая его родня – знал о существовании этой организации. Фамильное древо Гантов уходило корнями и ветвями вглубь и вширь в самых разных точках земного шара. И невозможно было понять, кто из членов семьи является современной инкарнацией этой преступной организации – если таковое вообще возможно.

Все это могло закончиться сумасшедшей погоней за фантомами, поскольку имена лидеров «Гильдии» по-прежнему оставались неизвестными, и они наверняка ускользнули бы от преследования. Точно известно было одно: именно эта группа оставалась смертельно опасной, могущественной и ответственной за бесчисленные акты терроризма, глобальные проявления жестокости и множество преступлений на международном уровне. Казалось невозможным, невероятным, что президент, человек, сидевший перед ним и глубоко переживающий за судьбу дочери, мог входить в эту организацию.

Отсутствие каких-либо бесспорных доказательств – вот одна из причин, по которой Пейнтер оставил все эти подозрения при себе, ни с кем не поделился этой информацией, даже со своими товарищами, оперативниками из «Сигмы». Даже с коммандером Греем Пирсом, чья мать была недавно убита агентом из «Гильдии». Если бы Пирс узнал, что президент мог иметь отношение к этому жестокому и хладнокровному убийству, он бы ни за что не пошел на задание. Грей принадлежал к разряду людей, которые сперва стреляют, а уже потом задают вопросы.

Так что вопросы пришлось задавать Пейнтеру. Он поднял глаза на Джеймса Ганта.

– Не хочу показаться неделикатным, – начал он, – но до сих пор не пойму, зачем это ваша беременная дочь отправилась на Сейшельские острова. И почему путешествовала по поддельным документам?

Во всей этой ситуации было что-тоне так. Пейнтер же продолжал настаивать на ответе, понимая, что лучшего шанса узнать побольше о семье президента, «первой семье Америки», ему может и не выпасть.

– Вы что-то недоговариваете, господин президент? Что-то утаиваете? Но поймите – любая, даже мизерная деталь может сыграть свою роль в успехе или провале операции.

На этот раз он сознательно пренебрег расхожим выражением «вопрос жизни или смерти».

Джеймс Гант смотрел на свои руки, точно пытался прочесть судьбу по линиям на ладони.

– Аманда всегда была упрямым и непослушным ребенком, – он грустно улыбнулся Пейнтеру. – Унаследовала эту черту от отца. Ей было девятнадцать… нет, даже чуть меньше, когда я впервые вошел в Белый дом и начался первый срок моего президентства. Она ненавидела шумиху и суету, свет рамп, охрану, репортеров и прочее. Ей не хотелось быть дочерью президента.

– Помню, как однажды она врезала агенту спецслужб.

Гант засмеялся, откинулся на спинку кресла, а потом прикрыл ладонью рот, точно стыдясь того, что может еще смеяться.

– Да, это Аманда. Когда я заступил на второй срок, ей было двадцать три, она уже окончила колледж и стремилась к самостоятельной жизни. Решила выйти из моей тени, так сказать. Ну, и затем познакомилась с Маком Беннетом, офицером полиции из Чарльстона. Они поженились, и я считал, что хоть теперь она немного успокоится.

Пейнтер деликатно направил разговор в нужное ему русло:

– Ну а потом вдруг это путешествие на Сейшелы…

Гант вскинул руки и покачал головой.

– Даже секретные службы не знали об этом путешествии. Ей удалось ускользнуть незамеченной прямо у них из-под носа. Я ничего не знаю; могу лишь догадываться, что перед тем, как родится ребенок, ей хотелось провести какое-то время наедине с мужем, вдали от всех этих папарацци и таблоидов. Этой паре всегда так не хватало уединения.

Пейнтер внимательно следил за выражением лица президента, выискивая хотя бы намек на то, что он говорит неправду или утаивает что-то. Но видел перед собой лишь человека, снедаемого тревогой и горем.

– Если это все… – начал Гант.

Пейнтер поднялся.

– Что ж, я получил все нужные мне сведения. Моя команда направилась в Сомали, и мне надо вернуться в контору, чтобы координировать их действия.

– Хорошо. – Гант поднялся из кресла. Спокойный и благовоспитанный, как и подобает джентльмену с Юга. – Позвольте мне проводить вас.

Они вышли из кабинета и двинулись по коридору. И задержались всего на секунду, чтобы Пейнтер смог забрать свой сотовый телефон «Блэкберри» из металлической коробки на входе в зал заседаний по обсуждению чрезвычайных ситуаций. Едва успел он выпрямиться и сунуть мобильник в карман, как в дальнем конце коридора возникла знакомая фигура в сопровождении телохранителей.

На женщине было сапфирового цвета платье из саржи, поверх накинут кардиган из кружев, плотно прилегающий к талии. Пейнтер заметил, что руки ее сжаты в кулаки; заметил он и испуг, промелькнувший в глазах первой леди, когда она увидела мужа.

Тереза Гант подбежала к нему, пытаясь соблюдать приличия и побороть панику.

– Джимми… только что узнала от твоего секретаря, что заседание закончилось. Я ждала, что как только…

– Прости, Терри. – Президент обнял жену за плечи, заправил выбившуюся из прически прядь светлых волос ей за ухо. – Мне нужно прояснить еще несколько вопросов. Как только закончу, сразу приду к тебе.

Она напряженно всматривалась ему в лицо в надежде узнать хоть какие-то новости и одновременно опасаясь задавать вопросы в присутствии телохранителей. Никто из них не знал об ужасном происшествии с Амандой.

– Ступай в резиденцию, дорогая. – Впечатление складывалось такое, будто президент был готов подхватить жену на руки и отнести куда-нибудь в безопасное место. – Там все тебе и расскажу.

Гант выразительно покосился на Пейнтера. Тот его понял. Терезе было необходимо побыть наедине с мужем. В этот момент то были не президент и его первая леди. То были родители, сходившие с ума от страха за свое дитя, стремившиеся найти хоть какое-то утешение в объятиях друг друга.

И Пейнтер оставил их. Его намерение во что бы то ни стало найти дочь президента лишь окрепло. Однако, шагая по коридору, он никак не мог избавиться от неприятного ощущения, что за событиями на Африканском Роге стоит нечто большее и страшно опасное.

Он взглянул на часы. Грей и его команда приземлятся в Сомали уже через час. Если кто и способен выяснить причину, стоявшую за похищением молодой женщины, так только коммандер Пирс. И Пейнтер на мгновение испытал чувство вины – за то, что направил туда Грея вслепую, не сказал ни слова о подозрениях, которые вызывала президентская семья.

Оставалось лишь молиться о том, чтобы это молчание не стоило жизни его ребятам. А также жизни дочери президента и ее еще не рожденного дитя.

Примечания