Последняя одиссея

– Первая подсказка. – Папа постучал пальцем по страницам с арабским переводом «Одиссеи». – В этой песне рассказывается о сошествии Одиссея в подземный мир, в страну Аида и Персефоны, то есть в греческий ад.

Франческо недоуменно нахмурился.

Папа указал на иллюстрацию с механизмом и пояснил:

– Похоже, что Моисеевы дети пытались сконструировать устройство, которое указало бы им путь. – Тут он очень пристально посмотрел на Леонардо. – Дорогу в преисподнюю.

– Бессмыслица, – усмехнулся художник.

– С какой стати братьям было искать дорогу в такое место? – вздрогнув, спросил Франческо.

Папа пожал плечами:

– Никто не знает, но меня это тревожит.

– Почему? – спросил Леонардо.

Папа посмотрел на маэстро и его подмастерье, словно готовясь исповедаться. Потом указал на последнюю строку под иллюстрацией.

– Здесь сказано, что Моисеевы дети отыскали его. Обнаружили вход в ад.

Часть первая

Атлас Бурь

Море – это бескрайние просторы, на которых великий корабль выглядит крохотной щепкой; как ничтожество между небесами вверху и водой внизу. Когда оно спокойно, сердце моряка разбито, когда бушует, чувства его в смятении. Веры ему мало. Страшись его. Человек в море – лишь червь на куске дерева, которого оно то пленит, то пугает до смерти.

    Амр ибн аль-Ас, арабский покоритель Египта, 640 г.

Глава 1

21 июня, 9:28 по западногренландскому летнему времени.

Гренландия, фьорд Сермилик

В морском тумане притаилось чудовище.

Лодка нырнула в дымку, и утренний свет потускнел, сменившись хмурыми сумерками. Плотная завеса глушила даже тарахтенье подвесного мотора. За какие-то секунды температура резко упала: только было чуть ниже нуля, и вот уже больно дышать, потому что в легкие словно вонзаются ледяные кинжалы.

Доктор Елена Каргилл кашлянула от неприятного ощущения и поглубже зарылась в ярко-голубую парку, застегнутую под самое горло поверх гидрокостюма сухого типа. Все до единой белокурые пряди она спрятала под плотную шерстяную шапочку в масть шарфу.

«Что я тут делаю?» – спрашивала она себя.

Еще вчера Елена обливалась потом на раскопках в Северном Египте: вместе с командой кропотливо вскрывала прибрежную деревушку, которую Средиземное море поглотило четыре тысячи лет назад. Редкая честь руководить совместной американо-египетской группой, особенно для того, кому до полного тридцатилетия еще целых два месяца. Впрочем, место свое она заслужила: две степени доктора наук – по палеоантропологии и археологии плюс выдающиеся достижения в полевой работе. И вообще, ради этих раскопок она отказалась от поста преподавателя в родной альма-матер, Колумбийском университете.

Елена, впрочем, подозревала, что руководство командой принесли не только академические достижения и полевая работа. Ее отец, сенатор Кент Каргилл, представлял великий штат Массачусетс. Настаивал, конечно, мол, не потянул ни за одну ниточку, но он все же был профессиональным политиком, переизбранным на четвертый срок, ложь – его вторая натура. К тому же отец председательствовал в Комитете по международным отношениям. Если он даже никому ничего не сказал, его положение в сенате явно повлияло на чье-то решение.

«Да и как иначе?»

А потом Елену внезапно позвали на обледенелые пустоши Гренландии. Ну, хоть в этот раз просил не отец, а коллега, точнее подруга: она лично умоляла прилететь и взглянуть на недавнее открытие. Впрочем, с раскопок в Египте Елену выдернуло скорее любопытство, чем чувство дружбы. Особенно будоражило сказанное коллегой напоследок: «Ты непременно должна это видеть. Возможно, мы перепишем историю».

И вот вчера она села на рейс до Исландии, а из Рейкьявика на турбовинтовом самолете долетела до деревушки Тасиилак на юго-западе Гренландии. Переночевала в одном из двух отелей, за рагу из морепродуктов на ужин попыталась расспросить об открытии. Отвечали ей недоуменными взглядами и мотали головой.

К утру она так и не узнала ничего нового. Похоже, в курсе было всего несколько местных, да и те не спешили делиться информацией.

Сейчас она с незнакомыми мужчинами в лодке пересекала мертвенно-тихий фьорд, окутанный плотным, как сметана, туманом. Утром подруга прислала сообщение, обещая присоединиться к ней после обеда.

Над водой, потревожив окружающую лодку гладь, разнесся низкий рев, и Елена вздрогнула. Казалось, чудовище впереди учуяло их приближение. Ночью громкие звуки не давали уснуть, только усиливая напряжение.

Сидевший впереди рыжебородый гигант обернулся. Румяные щеки и красный нос, желтая парка нараспашку – он будто не чувствовал холода. Его представили: канадский климатолог, имени Елена не запомнила. Шотландское вроде бы… Пусть будет Маквикинг. По продубленному на морозе лицу Елена никак не могла определить его возраст: не то слегка за двадцать, не то все сорок.

– Ледниковое землетрясение, – пояснил он, махнув рукой вперед, когда грохот стих. – Не стоит беспокоиться. От Хельхейма откалывается лед. Вон та глыба впереди – один из самых быстродвижущихся ледников в мире, каждый день сползает метров на тридцать в сторону океана. В прошлом году от него здоровенный кусок отвалился, шириной мили в четыре, милю в поперечнике и толщиной в полмили.

Елена попыталась представить, как мимо проплывает айсберг размером с Нижний Манхэттен.

Климатолог вгляделся в туман.

– Толчки тогда длились целый день, их зафиксировали сейсмометры по всему миру, – сказал он.

– Это должно меня успокоить? – вздрогнув, спросила Елена.

– Простите. – Климатолог широко улыбнулся, и даже туманная пелена не смогла скрыть блеска в его глазах. Он сразу показался Елене гораздо моложе. Всего на пару лет старше ее. Елена вдруг вспомнила его имя: Дуглас Макнаб.

– Из-за этой активности я сюда два года назад и приехал, – признался Макнаб. – Подумал, что надо ее исследовать, пока могу.

– В каком смысле?

– Я участвовал в операции НАСА «Ледяной мост» – наблюдение за гренландскими ледниками при помощи радара, лазерных высотомеров и камер высокого разрешения. Особенно пристально следят за Хельхеймом, он за последние двадцать лет отступил почти на три мили и ужался в толщине на три сотни футов. По Хельхейму судят обо всей Гренландии: ледники тают в шесть раз быстрее, чем тридцать лет назад.

– А если весь лед здесь сойдет?

Климатолог пожал плечами:

– Талая вода из одной только Гренландии поднимет уровень моря больше чем на двадцать футов.

На высоту двухэтажного здания… Елена вспомнила раскопки в Египте, древние руины, наполовину затопленные Средиземным морем. Неужели все прибрежные города ждет та же участь?

– Не разводи панику, Мак, – со вздохом посоветовал сидевший по правому борту худой брюнет. Если описывать его одним словом, лучше всего подошло бы «угловатый». Казалось, он весь состоит из острых углов: от колен и локтей до выступающего подбородка и высоких скул.

– Даже при нынешних тревожных тенденциях, – продолжил брюнет, – описанное тобой если и случится, то через сотни лет. Видел я твои данные и данные НАСА. Провел собственные корреляции и экстраполяции: когда речь идет о климате и цикличной природе планетарной температуры, то число переменных в игре становится слишком высоким для твердых…

– Знаешь, Нельсон, я бы твои оценки беспристрастными не назвал. Ты же на зарплате у «Аллайд глобал майнинг».

Елена по-новому взглянула на геолога. Когда ее представили Конраду Нельсону, никто и словом не обмолвился, что он работает на горнодобывающую компанию.

– А кто выдал грант тебе, Мак? – парировал Нельсон. – Консорциум «зеленых»? Они уж точно не влияют на твои оценки.

– Данные есть данные.