Ва-банк!

Ник припарковался на пустынной площадке, выключил фары. Некоторое время они сидели молча. Первым заговорил Валентайн:

– Я по-прежнему считаю, что вам лучше бы вызвать полицию. К черту полицию.

– А что если здесь нас ждут какие-то неприятности?

Ник перегнулся через Валентайна и достал из бардачка револьвер тридцать восьмого калибра с перламутровой рукояткой, такой блестящий, словно только что из магазина.

– Уберите эту штуковину, пока себе что-нибудь не прострелили, – сказал Валентайн.

– Мне тоже нужна защита, – ответил Ник, засовывая оружие за пояс. – Есть другие предложения?

– Да, – ответил Валентайн. – Давайте позвоним Уайли.

Ник вытер рукавом вспотевшее лицо. Двадцать секунд с выключенным кондиционером – и в машине стало жарко, как в духовке.

– А зачем? – спросил он.

– Скажем, чтобы все повысили бдительность.

– С какой это стати?

Валентайн посмотрел на Ника: неужели он ничего не понимает? Или, как это бывает, все настолько на виду, что никто ничего не замечает?

– Потому что начинается последний акт пьесы, задуманной Фрэнком Фонтэйном и Нолой Бриггс.

– Вы полагаете, что меня все-таки попробуют ограбить?

– Уверен.

Пот уже капал у Ника с носа.

– И откуда такая уверенность? – строптиво спросил он.

– Шкурой чувствую.

– Вы что, ясновидящий?

– В таких делах – да.

Ник позвонил по сотовому. Валентайн покрутил ручку радиоприемника и нашел станцию, которая передавала новости. Как раз начался спортивный раздел: похоже, шансов у Холифилда не оставалось. Зверь метал громы и молнии, в конце четвертого раунда Холифилд снова пропустил прямой правой и упал на колено.

Они выбрались из «Кадиллака». В лицо им ударил горячий ветер, несший с собою мелкие песчинки. Валентайн сразу же ослеп и принялся яростно тереть глаза. По сравнению с песком пустыни мерзкие флоридские комары – просто мелкая неприятность. Ник громко постучал в покрытую когда-то красной краской дверь номера 66-А.

– Кто там? – раздался испуганный женский голос.

– Угадай, – ответил Ник.

Дверь приоткрылась, оттуда упал конус желтого света.

– Привет, Ник, – прошептала Нола.

Они проскользнули внутрь. Номер был из тех, что сдаются на час: с водяным матрасом и привинченным к полу телевизором, в который бросаешь монетки – и на тебе порнуха. Валентайн проверил ванную, подошел к окну, приподнял штору, выглянул на улицу и довольно громко сказал:

– Потрудитесь объяснить, как вы сюда попали.

Нола мрачно глянула на него. Они с Ником, держась за руки, сидели на кровати. Если бы Валентайн увидел эту парочку в первый раз, он бы подумал, что они собираются пожениться.

– Вы же сюда не пешком пришли, не так ли?

– Оставьте ее в покое, – сказал Ник.

– С какой это стати?

– Да разве не видите – ее избили!

Валентайн опустился на колено и внимательно, снизу вверх, разглядел Нолино лицо. Да, обработали ее профессионально. Синяки под обоими глазами, в носу – запекшаяся кровь, разбитая нижняя губа. Выглядит ужасно, однако на самом деле повреждения не такие уж серьезные: зубы не выбиты, хорошенький маленький носик не сломан.

– Надеюсь, вы не купились на эту дешевку? – сказал он Нику.

– О чем это вы? – удивленно заморгал Ник.

– Такие увечья – старый трюк. Ее поколотили апельсинами, засунутыми в чулок: на первый взгляд все переломано, а на самом деле это только поверхностные синяки и царапины. Не так ли? – закончил он, обращаясь к Ноле.

В ответ Нола лишь горестно всхлипнула. Ник обнял ее за плечи, словно пытался защитить от обвинений.

– Тони, вы настоящая сволочь, – сказал он.

Краска бросилась Валентайну в лицо. Он встал с колен и, вперив в Ника указующий перст, произнес:

– Пять минут. Мы договорились о пяти минутах.

– Да, только пять минут.

– И через пять минут я вызываю полицию.

– Пять минут, – повторил Ник. – А теперь убирайтесь.

– Хорошо.

Валентайн направился к выходу. Он сделал свою работу, и теперь пришло время возвращаться из безумного мира Ника в собственный, не менее безумный мир. Он был нужен сыну, он был нужен Мейбл. И они тоже нужны ему. Очень. Он открыл дверь и вышел.

До него доносился голос из радиоприемника: комментатор говорил о том, что сегодня Холифилд получил больше ударов, чем иные боксеры за всю свою жизнь. Но ни один из этих ударов не мог сравниться по неожиданности с тем, который обрушился на голову Валентайна. Перед глазами у него все завертелось, и он рухнул назад, во все еще открытую дверь номера 66-А.

Валентайн пришел в себя от воплей Нолы, сопровождавшихся кваканьем игрушечного револьверчика Ника. Потом послышался глухой удар, Нолины вопли сменились ее же хрипом, словно женщину душили. Валентайн попытался приподняться, хватаясь за дверной косяк, но пальцы у него свело. Наконец с огромным трудом ему удалось встать.

Над кроватью склонился Ручонки. Он держал Нолу за горло и твердил:

– Где Фонтэйн? Где Фонтэйн?