Межзвездная неотложка

– Стало быть, визит носит политический характер, и мы обязаны принять целительницу, хотим мы этого или нет? Но я не получил ответа. Ча Трат, почему вы прибыли сюда?

– Я не хотела лететь, – ответила он. – Меня послали.

Чанг ни с того ни с сего прикрыл ладонью глаза – раньше Ча Трат за ним такого жеста не замечала. О'Мара на миг задержал на ней взгляд и потребовал:

– Объясните.

– Когда воины из Корпуса Мониторов поведали нам о множестве различных рас, входящих в состав Галактической Федерации, – Ча Трат хотела, чтобы ее ответ был как можно полнее, – они рассказали и о Главном Госпитале Сектора, где я могла бы познакомиться и поработать со многими представителями этих рас. Я испытала любопытство, интерес, но и сильный страх от перспективы встречи с представителями почти семидесяти разных видов. Я испугалась того, что такая встреча грозит мне приобретением болезни, свойственной правителям. Всем, кто готов был слушать меня, я говорила о том, какие мною владеют чувства, твердила, что моей компетенции вряд ли хватит для того уровня хирургии, что практикуется здесь. Я не скромничала. Я и была, и остаюсь невеждой. Поскольку я находилась на уровне воина, заставить меня не могли, но мои коллеги и местные правители очень настаивали, чтобы я отправилась сюда...

– Невежество – преходящее состояние, – сказал О'Мара. – По всей вероятности, настаивали на вашем отъезде очень упорно. Почему?

– В той больнице, где я работала, меня уважали, но не любили, – отвечала Ча Трат, надеясь, что транслятор не уловит сердитую интонацию. – Несмотря на то, что я – одна из первых женщин-целителей воинов, что само по себе – новшество, я приверженец традиционных методов. Мне невыносимо занижение профессиональной требовательности, приобретающее в последнее время распространенный характер. Я всегда открыто критикую коллег и даже начальников, если они начинают халтурить. Мне было сказано, что, если я не воспользуюсь предложением землян, на меня будут оказывать постоянное давление по работе. Положение создалось слишком сложное для того, чтобы я могла коротко описать его. Мои правители сделали предложение Корпусу Мониторов, а те заверили меня, что стоит согласиться. Земляне тянули, а начальники толкали.

И теперь, когда я здесь, – закончила она, – я готова применить мои скромные способности и постараюсь сделать все, что в моих силах.

Тут О'Мара внимательно посмотрел на правителя корабля. Чанг отвел руку от глаз. Его розовое лицо приобрело более темный оттенок.

– Контакты с Соммарадвой развивались неплохо, – проговорил Чанг, – но находятся на весьма деликатной стадии. Мы боялись рискнуть и отказать соммарадванцам в том, что казалось нам столь незначительной любезностью. И потом, мы не сомневались, что Ча Трат грозят большие трудности, и мы... я подумал, что здесь она будет счастливее.

– Итак, – заключил О'Мара, продолжая пристально смотреть на Чанга, лицо которого порозовело еще гуще, – мы имеем не только политическую выдвиженку, прибывшую сюда не по своей воле, но и, судя по всему, неудачницу. Вы же, испытывая извращенное чувство благодарности, пытались скрыть от меня истинное положение вещей. Восхитительно!

Он перевел взгляд на Ча Трат и сказал:

– Я ценю вашу искренность. Материалы нашей беседы будут полезны для подготовки вашего психозондирования. Но они, вопреки мнению вашего друга, не помешают зачислению вас в госпиталь при условии, что вы удовлетворите всем прочим требованиям. А каковы эти требования – вы узнаете в процессе обучения, к которому приступите с утра.

Говорил О'Мара быстрее, чем раньше, словно торопился.

– В приемной, – продолжал он, – вам вручат папку с информацией, карты, расписание занятий, устав, перечень советов – все это напечатано на государственном языке Соммарадвы. И не обращайте внимание на рассказы практикантов о том, что самым трудным испытанием для новичка является путь к предназначенной для него каюте. Желаю удачи, Ча Трат.

Она стала пробираться к выходу, а О'Мара уже начал разговор с Чангом:

– Прежде всего меня интересует ваше эмоциональное состояние после операции, майор Чанг. Испытывали ли вы какие-либо страхи, когда пришли в себя? Снились ли вам кошмары? Наблюдались ли эпизоды необъяснимого напряжения, сопровождавшиеся или не сопровождавшиеся потовыделением? Испытывали ли вы что-нибудь вроде провалов, удушья, беспричинной боязни темноты?

«Воистину, – решила Ча Трат, – О'Мара – великий чародей».

В приемной землянин Брейтвейт снабдил ее словесными и печатными сведениями, к которым присовокупил белую повязку, и посоветовал повязать ее на предплечье одной из верхних конечностей. «Эта повязка, – сказал он, – всем говорит о том, что перед ними – практикантка, которая может легко смутиться и заблудиться». Свои слова Брейтвейт сопровождал смехом и добавил, что, если такое случится, ей следует спросить дорогу у любого сотрудника госпиталя, и также пожелал ей удачи.

Дорога к отведенной ей каюте показалась соммарадванке ночным кошмаром похуже тех, о которых, наверное, мог рассказать О'Маре Чанг. Дважды она обращалась к покрытым серебристым мехом кельгианам, которых, похоже, в госпитале было очень много, а обратиться к кому-либо из громадных, неуклюжих чудовищ или к хлюпающим созданиям в хлорных оболочках боялась. Несмотря на то, что свой вопрос она задавала уважительно и вежливо, отвечали ей в грубой и резкой форме.

При этом она чувствовала, что ей нанесли личное оскорбление. Но затем Ча Трат увидела, что кельгиане грубо и раздраженно обращаются даже со своими сородичами, и решила, что не стоит доводить их до крайней утраты вежливости в отношении себя, незнакомки.

Когда целительница в конце концов отыскала свою каюту, она обнаружила, что дверь открыта нараспашку, а на полу на животе лежит землянин Тимминс и держит в руках небольшую металлическую коробку, издающую негромкие звуки и мигающую огоньками.

– Просто проверяю, – проговорил Тимминс. – Сейчас закончу. Вы пока осмотритесь. Инструкция по пользованию всем оборудованием – на столе. Если чего-то не поймете, воспользуйтесь коммуникатором, попросите соединить вас с Обучающим Центром, и они вам помогут... – Он перевернулся на спину и встал на ноги так, как не смог бы встать соммарадванин:

– Ну, как вам тут?

– Я... Я потрясена, – пробормотала Ча Трат, почти шокированная тем, насколько знаком ей интерьер каюты. – И очень рада. Совсем, как у меня дома.

– А мы и хотели вас порадовать, – сказал Тимминс, поднял руку (этого жеста Ча Трат не поняла) и удалился.

Ча Трат долго ходила по каюте, рассматривала мебель и оборудование, не совсем доверяя тому, что видела и чувствовала. Она знала, что земляне сфотографировали и измерили ее комнаты в Кальгренском Доме Целительства, где жили военные хирурги. Но она никак не ожидала, что они проявят такое пристальное внимание к деталям: репродукциям ее любимых картин, рисунку обоев, освещению, личным вещам. Однако соммарадванка видела и различия, судя по всему, призванные напоминать о том, что теперь она не на родине.

Новая каюта была больше, и мебель удобнее. Ча Трат не сумела обнаружить никаких соединительных конструкций: казалось, будто бы все предметы сделаны путем формовки. Дверцы, ящики, защелки – все работало превосходно, гораздо лучше, чем в ее прежней комнате, даже воздух имел другой запах – то есть вообще никакого.

Постепенно чувство удовольствия и облегчения сменилось пониманием того, что эта каюта – не что иное, как маленькая, знакомая капелька нормальности внутри огромного, чужеродного и пугающе сложного, сооружения. Страх и волнение, навалившиеся на Ча Трат, были такими, каких она никогда не переживала на родине. А вслед за ними пришло чувство одиночества – столь острое, что напоминало жуткий голод.

Но на далекой Соммарадве ее не любили и не желали видеть. Здесь же по крайней мере ее встретили приветливо – настолько, что она была готова остаться в этом ужасном месте хотя бы из благодарности. И еще Ча Трат решила приобрести как можно больше знаний, чтобы правители госпиталя не подумали, что она ни на что не годна, и не отправили ее домой.

«Учиться надо начинать прямо сейчас». – Сделав такой вывод, соммарадванка задумалась о том, настоящий или воображаемый тот голод, который она сейчас испытывает. Во время первого посещения столовой Ча Трат не смогла насытиться, так как голова ее была занята другими проблемами. И теперь она принялась продумывать обратную дорогу, до столовой. Нет, несмотря на голод, ее страшила сама мысль снова оказаться в переполненных больничных коридорах. Хорошо, что в каюте оказалось устройство для доставки пищи практикантам, не желавшим прерывать свои занятия походами в столовую.

Она просмотрела меню с перечнем блюд, соответствующих ее обмену веществ, и заказала солидные порции. Насытившись, целительница попробовала уснуть.

Но в коридоре слышались какие-то тихие непонятные звуки, а Ча Трат еще слишком мало знала о госпитале, чтобы не обращать на них внимания. Сон не шел, и она начала думать о том, представляют ли ее мысли и чувства интерес для чародея О'Мары. И Ча Трат со страхом пыталась представить, что ждет ее в Главном Госпитале Сектора. Не вставая с постели и продолжая отдыхать – если не умственно, то хотя бы физически, – она включила потолочный экран коммуникатора, чтобы посмотреть, что за передачи идут по обучающим и развлекательным каналам.

Судя по программе, по десяти каналам шел непрерывный показ суперпопулярных в Галактической Федерации развлекательных передач, последних новостей и спектаклей – если это требовалось, с переводом. Однако Ча Трат обнаружила, что хоть и понимает те слова, которые говорят друг другу существа разных физиологических типов, но производимые ими при этом действия оказывают на нее пугающее, загадочное и обескураживающее воздействие. А то и вовсе представляются оскорбительными. Она переключилась на обучающие каналы.

Тут можно было выбирать между просмотром совершенно ничего не говорящих ей цифр и графиков температуры, кровяного давления и пульса у существ почти пятидесяти различных видов, и наблюдением за производящимися хирургическими операциями, малоприятными для зрения и абсолютно не рассчитанными на то, чтобы кого-либо усыпить.

В отчаянии Ча Трат включила один из тех каналов, по которым передавали только звук. Но найденная ею музыка, даже если до предела убавить громкость, звучала так, словно ее производил какой-то испорченный громадный станок. Поэтому соммарадванка страшно обрадовалась, когда сработал будильник и принялся громко занудно бубнить, что пора вставать, если она до начала первой лекции желает позавтракать.

Глава 4

Лектор оказался нидианином. Практикантам он представился как Старший врач Креск-Сар. Начав лекцию, нидианин крадучись принялся бродить вдоль сидевших рядком слушателей, словно маленький лохматый хищный зверек. И всякий раз, когда он проходил мимо Ча Трат, ей хотелось, защищаясь, прикрыться передними конечностями, а то и вообще убежать куда глаза глядят.

– Для того, чтобы избежать словесного непонимания при встрече с существами другого вида, – говорил лектор, – и во избежание нанесения непреднамеренного оскорбления, рекомендуется считать всех медицинских сотрудников и работников вспомогательных служб, не принадлежащих к вашему виду, бесполыми. Обращаясь к ним непосредственно и говоря о них в их отсутствие, мысленно вы должны любого из этих существ именовать «оно». Единственным исключением из правила является случай, когда больной, не относящийся к вашему виду, лечится по поводу заболевания, напрямую связанного с его полом. Тогда врач обязан знать, мужская перед ним особь или женская или вообще двуполое существо, дабы правильно проводить курс лечения.

Я – нидианин мужского пола, ДБДГ, – продолжал Креск-Сар, – однако вам не следует думать обо мне в мужском роде. Считайте, что я – «оно».

Когда это отвратительное косматое создание снова оказалось в нескольких шагах от соммарадванки, она решила, что у нее-то проблем не будет – для нее Старший врач сразу соединился с местоимением «оно».

Испытывая жгучее желание найти кого-нибудь поприятнее, она перевела взгляд на практиканта, сидевшего рядом. Это был один из трех присутствующих на лекции кельгиан – симпатичное существо, поросшее серебристой шерстью. Соммарадванка подумала: как странно, что шерсть нидианина вызывает у нее содрогание, а столь же чуждая растительность на теле кельгианина действует приятно, успокаивающе, будто прекрасное произведение искусства. Шерсть кельгианина постоянно находилась в движении, расходилась длинными плавными волнами от конусообразной головы к хвосту. Время от времени шерсть вздымалась встречными волнами, волны сменялись мелкой рябью, будто бы это и не шерсть вовсе, а жидкость, колеблемая невидимым ветерком. Поначалу Ча Трат казалось, что шерсть движется беспорядочно, но потом она уловила в образовании волн и впадин некоторую закономерность.

– Чего пялишься? – вдруг спросил кельгианин, и на перевод вопроса наложились стонущие и шипящие звуки его родного языка. – Что там у меня – проплешина или еще что?

– Простите, я не хотела вас обидеть, – извинилась Ча Трат. – Ваша шерсть так красива, так восхитительно движется...

– Эй, вы двое, повнимательнее! – резко окликнул их Старший врач, подошел поближе, пристально посмотрел на них и крадучись задвигался дальше.

– Вот у Креск-Сара шерсть, – тихонько проговорил кельгианин, – это кошмар. Так и кажется, что в ней кишмя кишат всяческие паразиты. Как гляну на него, так зуд возникает – психосоматический, конечно.

На этот раз Креск-Сар одарил их долгим взглядом, издал раздраженный гнусавый звук, транслятором не переведенный, и продолжил лекцию:

– С половыми различиями связано множество нелогичных поступков. Я снова подчеркиваю: если пол существа не имеет непосредственного отношения к его заболеванию и курсу лечения, этот момент следует игнорировать и намеренно обходить. Некоторые из вас могут подумать, будто подобная осведомленность о представителе иного вида полезна и способна помочь в разговорах во время встреч в нерабочее время, а также при распространении забавных сплетен – это здесь явление частое. Но поверьте мне, в этой области неведение равно добродетели.

– Но ведь наверняка, – встрял практикант-мельфианин, сидевший в середине ряда, – бывают какие-то торжества, совместные трапезы, лекции, где собираются представители разных видов и где игнорирование пола другого разумного, культурно высокоразвитого существа будет проявлением дурного тона. Я думаю, что...

– А я думаю, – прервал его Креск-Сар, не то залаяв, не то засмеявшись, – что вы – то, что наши друзья-земляне именуют джентльменом. Вы плохо меня слушали. Игнорируйте различия. Считайте всякого, кто к вашему виду не относится, бесполым. Так или иначе, для того, чтобы выявить половые различия, многих из наших сотрудников и пациентов вам придется разглядывать во всех подробностях, а это само по себе способно вызвать серьезные недоразумения. Например, худлариане время от времени меняют пол, и вести себя с ними крайне сложно.