Черноногие и бизоны. Воспоминания о жизни среди индейцев

Да, это было хорошее мужское имя. Но я, как и намеревался с самого начала, назвал его Харт Мерриам в честь К. Харта Мерриама, известного натуралиста и антрополога, друга моего детства.

Взяв пример со своей матери, искусной вышивальщицы бисером и цветными иглами дикобраза, наш мальчик в раннем возрасте начал отбирать у меня карандаши и бумагу и рисовать жизнь такой, какой он ее видел; он старался делать глиняные фигурки животных лучше, чем индейские дети, с которыми он играл. В свое время он стал студентом художественной школы Лос-Анджелеса, затем Чикагского художественного института, а позже стал единственным студентом, которого когда-либо видел Томас Моран, прославившийся в Гранд-Каньоне, и тот помогал ему передать всё волшебство его формы и цвета, и я помогал ему в этом. В мире искусства он известен как Одинокий Волк более, чем под своим английским именем, благодаря своим вдохновенным картинам и бронзовым изделиям, изображающим жизнь старого Запада.

Оставив меня управлять фортом Конрад весной 1884 года, Кипп и Хайрам Апхэм выкупили магазин у торговца в индейском агентстве и построили магазин и салун на Берёзовом ручье, недалеко от резервации, и на дороге, ведущей от агентства Шуто к Солнечной реке. На холмах Сладкой Травы были обнаружены золотоносные россыпи. Я вел хорошую торговлю с тамошними старателями, а также с теми, кто проезжал по дороге между фортами Бентон и Маклауд, но мое сердце к этому не лежало. Те несколько дней, что я провел на Внутренних озерах (Святой Марии) прошлой осенью, настроили меня против сидячего образа жизни. Я хотел снова оказаться там, взбираться на горы и исследовать долины, еще не пройденные белыми, есть форель, жирное мясо толсторогов, оленей и лосей. Когда Кипп время от времени приходил ко мне, чтобы узнать, как у меня дела, я говорил ему о своих желаниях, но он всегда отвечал:

– Нет, сэр, вы приехали сюда не для того, чтобы тратить время впустую. У тебя теперь есть женщина и мальчик, которых нужно содержать, и ты мне здесь нужен. Оставайся здесь.

Так прошло лето. Наступила зима, и, пожалуй, единственным проезжающим по дороге был почтовый дилижанс из форта Бентон в Маклеод, который ходил дважды в месяц. Я снова написал несколько рассказов для журнала «Лес и ручей», много переписывался с его владельцем и редактором Джорджем Бёрдом Гриннеллом, в результате чего весной 1885 года он написал, что приедет в сентябре и отправится со мной в путешествие по Внутренним озерам, в страну озер Святой Марии. Кипп был рад, что я работаю с таким важным человеком, и в свое время, уговорив нашего друга Джеймса Доусона занять мое место в форте Конрад, я переехал в агентство, чтобы дождаться приезда незнакомца. Он прибыл почтовым дилижансом – стройный, спокойный, приятной наружности мужчина средних лет, высокого роста; в походной одежде, которая свидетельствовала о том, что он часто пользовался ею; его багаж состоял из спального мешка, покрытого брезентом, военного рькзака, винтовки Шарпс 45-го калибра и удочки для ловли на муху. Мы подумали, что он совсем не прост, и поэтому не удивились, когда узнали, что у него прекрасное ранчо в Вайоминге и что он был натуралистом в экспедиции генерала Кастера в Чёрные Холмы в 1873 году.

Вечером в день приезда Гриннелла я попросил главного вождя Белого Теленка созвать на собрание выдающихся людей племени пикуни: Маленькую Собаку, Маленькое Перо, Сайи, Бегущего Журавля и других. Они собрались в домике Маленького Пера, и, когда я вошел, то сказал им:

– Я привел к вам вашего настоящего друга. Его дом находится во многих днях пути на восток, на краю Бескрайней Воды. Когда вы начал голодать, умирать, в ту ужасную зиму, я написал ему об этом. Что он сделал, когда прочитал моё письмо? Он бросил свои дела, сел в огненную повозку и отправился на юг, в город с множеством домов, где живёт наш Великий Отец. Он пошел прямо к нашему Великому Отцу и рассказал ему о вашей нужде; сказал ему, что вы, пикуни, все умрете, если вам не отправят еду, много еды, и как можно скорее. И Великий Отец сказал ему:

– Как это может быть, что пикуни, мои дети, голодают, умирают, а я не знаю об этом?

Вот что ответил мой друг:

– Великий Отец, дело в том, что твой маленький вождь, который у тебя есть, по имени Молодой Человек, не хотел, чтобы ты знал об этом, потому что он много раз писал тебе много лжи; писал тебе, что пикуни следуют путем белого человека, что они разводят коров и свиней, выращивают картофель и другие растения, которые употребляют в пищу.

Наш Великий Отец сказал:

– Очень плохо. Очень плохо. Ну что же, больше они не будут голодать пока я смогу давать им еду.

И он сразу же послал за своим вождём над солдатами, послал за другими людьми, сказал им, что делать. Так и поучилось, что солдаты с реки Острых Скал (Солнечная река) принесла вам еду; Пятнистая Шапка (Чарльз Конрад) прислал вам много скота. Итак, друзья мои, вы знаете, что этот человек, сидящий рядом со мной, который только что прибыл – ваш настоящий друг и помощник.

– Да! Да! Он наш друг. Наш самый настоящий друг. Он спас нас, он вождь, – воскликнули все, когда я закончил, и один за другим они вышли вперед, пожали руку Гриннеллу и искренне поприветствовали его. Затем он коротко сказал, что рад быть здесь, с ними, что он надеется приезжать к ним снова и снова будущим летом, что у него есть другие друзья-индейцы, особенно пауни (народ Волков), с которыми он часто разбивал лагерь и охотился на бизонов.

– Ха! Народ Волков! Вечные наши враги. Ты должен рассказать нам о них, – сказал Маленькое Перо.

Хвостовые Перья, Переходящие Холм, сказал:

– Об этом позже. Сейчас мы должны дать имя нашему новому другу, сделать его одним из нас, настоящим воином пикуни, каким, я знаю, он и является в глубине души.

– Да, и это должно быть могущественное имя, которое мы дадим ему, имя, которое поможет ему пережить все опасности и дожить до старости, – вмешался Сайи.

Все сразу же всерьез задумались над этим. Предлагалось одно название за другим, но по тем или иным причинам оно отвергалось, пока, наконец, Хвостовые Перья, Переходящие Холм, не назвал то, которое все одобрили. На что он сказал Гриннеллу:

– Настоящий друг пришел к нам издалека; несколько зим назад один из нас умер в глубокой старости. Он был очень мудрый и с добрым сердцем, он всегда помогал больным, беспомощным вдовам и детям, оставшимся без отца. Он был храбрым, великим воином, победителем во многих битвах с нашими врагами. У него было очень могущественное имя, данное в честь священного животного, которое любит Солнце. Несомненно, это могущественное, священное имя. Добрый друг, пришедший к нам издалека, мы дадим тебе это имя. Ты – Шапка Рыболова[7 - Очевидно, речь идёт не о любителе рыбачить, а о пекане, кунице-рыболове (перев)] (Пинатойи Истимокан).

Остальные воскликнули:

– Мы рады приветствовать тебя, Шапка Рыболова. Мы рады, что ты сегодня с нами. Их глаза сияли, голоса были глубокими и дрожащими, в их искренности не могло быть сомнений. Это было действительно трогательно. Гриннелл доказал это, когда, запинаясь, сказал им, что ценит их добрую волю и что он всегда будет стремиться быть достойным своего нового имени. Затем, по их просьбе, он подробно рассказал им о пауни – их стране, домах и занятиях, их верованиях и талисманах. Было уже поздно, когда мы отправились спать.

На следующее утро с моей упряжкой и фургоном, а также в сопровождении Жёлтой Рыбы (Чарльза Роуза), сына бывшего сотрудника Американской Меховой компании и женщины из племени пикуни, мы отправились к Внутренним озерам и в тот же вечер разбили лагерь у нижней части нижнего из них. На следующее утро мы отправились по тропе, которой пользовались индейцы и животные, ведущей вверх по восточному берегу озера, и, вырубив много деревьев в осиновых рощах, через которые она проходила, после полудня вывели нашу упряжку и фургон на равнину между двумя озерами; затем, перейдя реку вброд, разбили лагерь на опушке рощи в нескольких сотнях ярдов ниже нижнего берега верхнего озера. Там был прекрасный вид на него и на высокие горы, возвышающиеся на его берегах, и Гриннелл заявил, что это было более впечатляющее зрелище, чем любое другое, которое можно было бы увидеть во всех Альпах. А что касается Йеллоустонского парка, то по сравнению с этой частью Скалистых гор это была просто равнина!