Созвездие Меча. Часть 4

Гэбриэл вздохнул.

– И к кому ты её приревновал? – уточнил Ортегиус. – На этот раз.

– К Бореку… Чтоб его броком припечатало!

– Хм… – Зверь деликатно смылся из сот.

Гэбриэл, сожалеющий о содеянном, зрелище жалкое и удручающее.

«Кем его сделали быт и рутина… – досадливо бормотал Зверь. – Где они – лихие денёчки? Где контрабанда, угоны, схватки, погони? В какую это кануло пробоину-дырку?.. И что мы получили взамен? Подгузники, слюнявчики, ор бесконечный, погремушки, машинки и вечная суета; размазанная по сотам каша и рубка во флагах на верёвках… До чего же мы докатились!».

– Камилла выдвинула ультиматум. Или я женюсь, или она уходит к Бореку…

– Друг мой, женщины частенько так грозят, для профилактики. Надо было сделать вид…

– Она не просто угрожала. А собрала чемодан и действительно ушла. Еле догнал…

– Погоди! Как это ушла? Из одной галактики в другую?.. На чём?

– Нет, то случилось на Млечном пути, аккурат на Ролдоне-2. В прошлый наш прилёт, девять лет назад… – Гэбриэл вздохнул.

– Всё равно, зря ты ей поддался. Помыкалась бы с этим джамрану и вернулась, как миленькая.

– Да нет, – тоскливо усмехнулся Гэбриэл. – Это же Камилла. И ещё… Объявила, что ждёт от меня ребёнка… И реально ждала. Иначе я не мог… И с тех пор, как привязанный. Зебру не покидал.

– Вот-вот, – буркнул Зверь. – И я вместе с тобой, никуда… А то, давно бы уже отыскали…

– Нишкни! – прикрикнул на него Гэбриэл. – Толку-то, что мотались туда-сюда все прошлые разы? Никаких зацепок или подвижек.

– Зато теперь, возможно… – мечтательно выдохнул Зверь.

– Молись броку, чтобы так и было, – капитан пожал плечами. – А не очередная гонка за призраком.

Его, в свою очередь, нервировал разочарованный Зверь. До сострадания.

– Командор бы не вызвал нас просто так, – веско заметил Ортегиус. – Они там снова что-то обнаружили. Интересно…

– А тебе-то что до этого? – удивился Гэбриэл. – Разве ты летишь не по другому поводу?

Так и было. Неустанно наблюдая за небом в телескоп, Ортегиус отметил необычные спектральные признаки в зоне оптического смещения группы молодых звёзд. Проанализировал, выдвинул гипотезу… И вскоре заявил о своём открытии в галактическое научное сообщество. Вот так в Зебре зажглась новая звезда суперкласса – Яркий гигант, обладающий светимостью голубого сверхгиганта, но по массе не превышающий всего нескольких масс стандартного жёлтого карлика. По праву первооткрывателя Ортегиусу выпало самому назвать звезду, и учёный нарёк её, или, скорее, его – Кяман, что с древне-алактийского наречия переводилось как «вершина», «навершие» или «венец». И не случайно. После серии замеров Ортего выявил некую закономерность в расположении Кямана относительно других, сравнительно недавно открытых звёзд. О чём и собирался доложиться на галактическом симпозиуме…

– Может, откроешь секрет, где научился так играть? – Гэбриэл обнулил проекцию и перетасовал карты. – И тогда сыгранём новую партию…

– Лучше спроси у кого, – загадочно усмехнулся астроном.

Сезон 4. Эра Повелителей

Универсальная формула —

это ключ к благоденствию или…

Капец всему!

    Карфагский тост

Звёздная дата – 4.16. Превратности рока

4.16.1 – Хэллоуин на Ролдондоне

Командорский отсек мощно сотрясался от рока. И тыквы пузатым хороводом кружили под потолком, щерясь огненными оскалами и пылая треугольными глазницами. Вокруг жужжали роботы уборщики, и, запущенные все разом, вертелись в импровизированном кибернетическом танце…

Маленький Кантор топал ножками и хлопал в ладоши в такт хрипловатым голосам, выкрикивающим «Moscow Calling!» и «I'm phono-phono-phono-phonomaniac!» под звуки хард-н-хэви металл.

Ребёнок обожал рок! Особенно в исполнении «Парка Горького»… А Женя прыгала перед сыном, подпевала, как могла, и размахивала «микрофоном» – круглой антикварной расчёской. Мать и сын веселились на полную катушку, и плевать им было, что тыквы с огоньками внутри не настоящие, а всего лишь электронные летающие муляжи. Других на станции в эту пору всё равно днём с огнём не сыщешь.

Ева с малышом Канти радостно засмеялись. Мать подхватила ребёнка на руки, затанцевав с ним по комнате. Ясные синие глаза мальчишки сияли от восторга. Синий – редкий цвет радужки для джаммарунноида, а в остальном Кантор типичный маленький джамрану и вылитый отец. Ну, не считая того, что кроха обожал рок… Это порой наводило Женю на странные мысли… Неужели, где-то глубоко в ней ещё с незапамятных времён затаился ген Рокена, выжидая своего часа и дождался… Правда, Талех утверждал, что это полная ерунда… Кстати!

Талех!

Веселье неожиданно закончилось с приходом командора и мужа, а музыка оборвалась на самом интересном месте. Уборщики, словно жуки, бросились врассыпную и попрятались по углам. И Кантор принялся возмущаться, громко вопя, так, что мордашка порозовела, а хохолок надо лбом взмок… Хотя, вообще-то, он был дружелюбным, улыбчивым и милым ребёнком… Но сейчас… Ор стоял на весь отсек! Куда гремевшему до этого року?! Канти сжал кулачки и встопорщил разноцветную джамранскую шевелюру… Иглы у него, в отличие от старшего брата, не сформировались, поскольку гатракский геном у ребёнка отсутствовал напрочь, но функциональный атавизм сохранился. Волосы дыбом вставали, когда он злился, и, к вящему изумлению самых тёртых и прожжённых генетиков, родился Кантор сразу «многоцветным»… Все, кто принимали роды, обалдели.

– Это ещё что такое? – сурово вопросил отец, в упор глядя на сына.

Подействовало моментально.

– Нитё! – Кантор орать перестал, но обиду затаил, смешно насупившись; гордо протопал в детскую и хлопнул переборкой.

– Каков характер, – заметил Талех, чуть приподняв бровь. – И почему он отвечает мне по-русски?

Они давно установили правило. С мамой на мамином языке, а с папой – на джаммрунните.

– Чего ты хочешь от ребёнка? – Евгения пожала плечами и напомнила. – Ему всего два года, и мы тут Хэллоуин отмечали.

Тонкий намёк на толстые обстоятельства…

– Дурацкий человеческий праздник, смысла которого я не вижу? – Талех обвёл ладонью пространство, выразительно оглядывая реющую под потолком кавалькаду тыкв.

– Но я-то с Земли, да и треть станции оттуда родом. Даже у синегарцев празднуют что-то подобное. Ты же сам разрешил.

– Знаю, – буркнул командор, приближаясь к жене, – и раз сто пожалел об этом… С утра тут не Ролдондон, а сумасшедший дом. Что же к вечеру будет?

– А ночью… – Женя мечтательно закатила глаза. – В Синегарской Звезде… Ты можешь там не появляться.

– И не подумаю, – фыркнул муж.

– Для твоего же морального облика лучше… Всё равно не постигнешь всей прелести. Хотя тебе даже костюм надевать не обязательно.

– Это для меня не самое страшное, – заверил командор, вытащил из кармана вчетверо сложенный листок бумаги и протянул ей. – Есть развлечения и похуже.