Post-scriptum (1982-2013)

Жак находился у меня за головой, точно архангел, потом ужас, фиксаторы для стоп, стыд, и больше нельзя лежать на боку. Все произошло так быстро. Я потеряла контроль, мне казалось, что это никогда не кончится. Вдруг: «Тужьтесь!» Я и не думала, что все пойдет так быстро, иначе я набралась бы смелости, но, начав тужиться, я уже не могла остановиться. Потом доктор С. сказал: «Показалась голова», но я лежала на спине и не могла видеть. Я поняла, что боль пойдет на убыль, я почувствовала кураж, я тужилась и кричала, потом мне велели больше не тужиться, но я уже ничего не понимала, я все еще тужилась, и доктор С. сказал: «Не надо тужиться» – и она родилась… Мне хотелось плакать.

Моя прекрасная малышка, со своими черными волосиками, благополучно появилась на свет. Ее папа был здесь и увидел ее, он был так благоразумен, так сдержан, он помог мне, дал мне свою руку, свое сердце. Мне хотелось все хорошо сделать для него, и вот она, его дочурка. Лу немного поплакала, и это меня даже на мгновение встревожило, потом она вздохнула, и ее положили на весы. Меня повезли обратно в палату, Жак улыбался, держа на руках мое чудо. Лу, покрытая пушком, была так спокойна, так прелестна.

Мама с папой приехали к 21:30, после Кейт, Эммы и Ясмины[25 - Самая близкая школьная подружка Кейт. Я изменила ее имя, так как не знаю, где она сейчас. Прелестная девочка. После падения иранского шаха она со всей семьей оказалась в Париже. Она была с Кейт в любых обстоятельствах, и я любила ее.], подружки Кейт. Кейт была взволнована и очень мила. Лу был всего час от роду, а она уже держала ее на руках. Эмма тоже была явно растрогана, она и поверить не могла, что все будет так прекрасно. Приехали мама с папой, и все наполнилось радостью. В 22 часа я позвонила Шарлотте, она была у Сержа, и мы попросили его быть крестным отцом.

* * *

11 сентября

Мы едем, едем, едем домой.

Малышка Лу, мой маленький сурок, я везу ее в большой мир. Я так счастлива. Это малышка Лу подарила мне жизнь, а не наоборот.

* * *

25 сентября

Невозможно представить себе жизнь без Лу. Я знаю, что прежде тоже была какая-то жизнь, но этот маленький зверек, маленький кротик, молочный котик, кажется мне таким милым и родным, я и позабыла, что она родилась совсем недавно. Как ей повезло, что ее очень любит Шарлотта, она ее холит и лелеет. Милая Шарлотта, как она добра, я и не мечтала о такой помощнице, я наслаждаюсь дружбой с ней, как и с ее отцом, это своего рода привилегия – быть с Шарлоттой.

Папа Лу, я думаю, очень ей рад. Я, кстати, хотела бы быть его дочерью, и дочерью Сержа тоже. Я думаю, быть дочерью того или другого – это самое веселое и завидное положение, какое только может быть. Отец Лу, угревшись, спит рядом со мной. Час ночи. Я кормлю Лу каждые три часа. Это утомительно, но, в сущности, я обожаю это делать – брать на руки своего, своего младенца, голодного, кричащего. Я могу ее успокоить, дать ей молока. Огромное удовольствие – быть настолько необходимой и настолько способной. Это мгновение такое короткое. Я знаю, что через месяц у меня уже не будет этого права, этого момента, когда я беру Лу посреди ночи, а она тычется в меня, точно щенок, и находит сосок. Это причиняет легкую боль, но ненадолго. Мне приходит в голову мысль о переливании крови, но это мысль мирная и счастливая. Вот такие у меня ночи с Лу.

* * *

26 сентября

Кейт вместе с Жоржелем[26 - Мой архитектор, друг Жаклин, с которым я обустраивала дом в Кресвёй, в Нормандии, и дом 28 на улице Ла-Тур; он и впредь помогал мне выбирать драпировки для всех моих домов.] разрисовали сегодня дом. Она принялась заделывать штукатуркой дыры в стенах. Она очень веселая и вечно на взводе! Не хочет завтра заниматься физкультурой из-за колена, из-за швов. Какая-то подружка сказала ей: «Ты ненормальная – заниматься физкультурой! У меня был аппендицит, и я больше не занимаюсь». В общем, все как обычно! Я ей объяснила, что подружка ее глупая, по моему мнению, это неправильно, и она со мной согласилась. Сегодня я сказала, что танцы, наоборот, вовсе не противопоказаны, и вот она уже от души веселится, раскраснелась, будто пьяная, и очень смешная. Она и вправду согласилась, что танцы очень полезны для ее колена, так как двигается главным образом корпус! Она очень мила с Лу, находит ее очень красивой и, я думаю, удачной. Не против с ней возиться. Но по субботам у нее друзья! Тут она весьма категорична. Когда она хочет, она делает. Она человек честный и действует по сиюминутному побуждению. Она не фальшива, но эгоистична, как все мы в 15 лет. В конце концов, она, как я, излишне возбудима, но добрее, чем я, не такая злопамятная и ревнивая, какой была я, красивая, какой я никогда не была, и, я думаю, очень соблазнительная. Совершенно замечательная – кроме тех случаев, когда действует мне на нервы и когда мне кажется, что она похожа на Джона Барри с его габсбургским подбородком.

Мы обе раздражаемся, однако я надеюсь, она знает, как сильно я ее люблю. Она уже взрослая, от нее уже нельзя отделаться вялым «да-да». О, негодница, как подумаю, что она могла разбить свою красивую голову на этом чертовом мотоцикле и пострадать от плохого лечения, если б утаила от меня, что ранена! Господи, страх-то какой!

* * *

4 октября

Сегодня малышке Лу исполняется месяц. В 8 часов мы сели за стол, а в 9 задули большую свечу на вишневом торте, задували Кейт и Йотта и говорили свои пожелания… Подумать только, всего месяц, как она появилась на свет… Я жду часа ночи, чтобы покормить ее из бутылочки, какая же она забавная и сладенькая, моя лапушка. Спит, вся в мягких черных волосиках, до чего же он дорог мне, этот мышонок.

Два дня назад Лу побывала в Неаполе[27 - Мы были в Неаполе на кинофестивале, где представляли фильм Жака.]. 1 октября она видела руины Помпеев!

Кормление из бутылочки в волшебных залах, покрытых черным, золотым и оранжевым лаком, смена пеленок и подгузников в ресторанах самообслуживания и в соборе, на стуле отлучившегося смотрителя, хождение взад и вперед, на этот раз с Жаком, по бесконечным дорогам в поисках виллы Мистерий и моя грудь в поезде на обратном пути. В Помпеях мы купили ей ужасную шапочку, потому что было очень жарко, и она проспала весь день, едва бросив взгляд на археологические красоты. Я купила поляроид и снимала Лу во всех комнатах, на руках у Жака или у меня. Один раз, один-единственный раз младенец трех недель от роду лежал на спине, на виноградной ветви мозаичного пола – мне было стыдно перед туристами – ради красивого фото! Итальянки балдели от ее волос, и все думали, что ей 3 месяца, а не 3 недели, я испытывала чувство гордости. Потом возвращение. Поскольку все женщины восхищаются Лу, они слегка озабочены ее ножками и советуют надевать ей ботиночки, хотя стоит страшная жара. Я застала их врасплох, сказав, что у меня уже есть двое детей, одной из которых 15 лет, так-то вот!

Затем бедняжка Лу выдержала показ фильма «Северный мост» Жака Риветта, два с половиной часа… Я только один раз вышла с ней, такой умницей, поменяла ей подгузник на сиденье киномеханика. Жак – он так хорош собой – устроил обсуждение после показа «Странной девчонки». Потом был уморительно веселый обед с Мишелем Драком, Робером Шазалем и его женой, Барбетом Шрёдером, Бюль Ожье – и грудной Лу. Мишель Драк хотел бы себе такую дочку. Самолет. Она по-прежнему вела себя прекрасно, и последнее в ее жизни запланированное кормление грудью на обратном пути Неаполь – Рим – Париж.

Прелестный зверек спал в ванной комнате отеля, и я кормила ее каждые три часа. В кровати вместе со своим папой она сама красота. Мы таскали ее повсюду, ни на секунду не оставляли одну, я очень боялась похитителей детей. Однажды в 3 часа ночи – в ушах у меня были беруши, а чемоданы я, опасаясь воров, поставила у двери в ванную комнату – я увидела, что ручка двери стала двигаться, она поворачивалась… Ужас, как в фильмах Хичкока! Последнюю ночь я провела без сна, меня страшно рвало, я сидела в компании с милой Лу в ванной комнате. Я была рада вернуться в Париж; Шарлотта, все такая же нежная и забавная, ждала нашего приезда у подружки, она думала, что мы приедем позже. И вот мы с Лу одни, бедный Жак ищет натуру в Морване. Несчастный, мне его не хватает, и Йотте тоже.

* * *

7 октября

Сегодня папа Лу подарил ей желтый кардиган. О, до чего же она хороша! Вчера вечером она улыбнулась Шарлотте широкой красивой улыбкой, и мне стало немного завидно – это была ее первая широкая улыбка. Сегодня, когда я рассказывала «Три поросенка» Шарлотте, Лу одарила меня такой улыбкой, что можно умереть!

* * *

29 октября, полночь

Малышка Лу похожа на толстенькую морскую свинку, но природа сделала свое дело: Лу провела первую ночь, с 11 часов вечера до 8 часов утра, не требуя молока. Не было бутылочки ни в 3 часа, ни в 7 часов – неужели она станет худой как манекенщица?

Жак в Морване, снимает фильм с Жанной Моро. Мне так его не хватает. С 11 октября я снимаюсь в комедии с Мишелем Бланом и Жаком Вильре[28 - «Проходите, здесь нечего смотреть» Патриса Леконта.], возвращаюсь вечером без сил, и улыбка Лу мне как награда.

Эту неделю Шарлотта провела со мной – каникулы по случаю Дня Всех Святых. Сегодня вечером она ночует у Сержа, она была прекрасной помощницей, не жаловалась, что у меня съемки, хотя сама кашляла. Она устроила мне психологическую игру наподобие теста, результат у меня такой: «help[29 - Помощь (англ.).], нехватка = страдание, разлука». Отсюда я имею «рождение» со «страданием» плюс «жизнь». У нее это «папа» и «рождение», у Мишеля Блана – «тревога» и «я». На удивление верно! Завтра я попробую с Жаком, Лолой и Кейт.

Кейт все такая же, друзья прежде всего и изрядный эгоизм как показатель ее крепкого здоровья! Вчера вечером опять стычка, но, быть может, Шарлотта права: мне нравится страдать? В общем, глупая словесная перепалка, я измотана, домой в 9 часов вечера, и приятели Кейт, которые звонят и звонят без конца, а я покупаю продукты для ужина, ни помощи, ни словом перемолвиться, мне все это надоело, у нее целая неделя свободная, все-таки каникулы. Я сознаю, до какой степени мне не хватает Жака, без него в доме холодно. Я совсем упала духом, малышка Лу спит, Шарлотта у Сержа, а Кейт нет до меня дела. Однако мне сказочно повезло, у меня есть добрая Мэри, молодая хорошенькая светловолосая англичанка, она сидит с Лу. Она ее нежно любит, и от нее исходит редкостное жизнелюбие.

* * *

14 ноября

Малышка Лу берет бутылочку в обе ручки и держит ее совершенно самостоятельно! Она была на руках у Кейт!

* * *

2 часа ночи

Как страшно – страшно до тошноты. Лу упала с моей кровати. Я, как идиотка, оставила ее на подушке у края. Кровать очень низкая, но все же я положила ее на край, чтобы сфотографировать при дневном свете, падающем из окна, она заснула, лежа на животе, и я, воспользовавшись случаем, спустилась на кухню приготовить бутылочку, поскольку мы с Жаком и Лу должны были ехать на обед к Ангелине на улицу Риволи, такси было уже вызвано. Когда я насыпала в бутылочку сухую смесь, я услышала «бум», that unmistakable sound of a head hitting the floor[30 - Особенный звук ударяющейся об пол головы (англ.).], а потом крик. Я уже поднялась по лестнице, прежде чем услышала крик, поэтому я осознала весь ужас, и вот я вижу ее на полу, она лежит на спине и плачет, ей больно и страшно, и все из-за моей глупости. Она теперь сама двигается, поэтому никогда-никогда не следует оставлять ее у края этакой пропасти. Весь день я тряслась и покрывалась потом, я смотрела на нее со страхом, обычные ее движения казались мне какими-то странными. Мне казалось, что глаза у нее закатываются и что она кричит во сне. Я позвонила доктору, он меня успокоил, во сне она не срыгивала, я заставила ее бодрствовать, как какую-нибудь самоубийцу, весь день.

Бедный Жак опять в Морване с Моро и малышкой[31 - Жак снял очень хороший телефильм под названием «Дерево», с Жанной Моро и Жюли Жезекель.]. Я уверена, что фильм получится великолепный, и я чувствую себя немного причастной к нему, поскольку подсказала немало идей на стадии сценария. Я оживила характер Авы[32 - Ава Моннере, моя подруга, парикмахер, умерла три года назад в Вене (я много пишу о ней в первом томе этого дневника).] и предложила еще один персонаж – мать малышки, поскольку мне казалось, что трудно бабушке и внучке на протяжении полутора часов говорить ни о чем, вернее, ни о ком, вот я и предложила оживить призрак – ввести воспоминания о ней, и вот она уже существует, здесь же и ссоры с Кейт, и недовольство моей матери. Словом, я, как говорится, вложилась, чем немало удивила Жака: он нашел, что у меня хорошие идеи, а ему было трудно начать проект, задуманный не им.

Что нового? Да ничего, разве что ссора с Кейт. Об этом стоит рассказать, ибо когда-нибудь мы здорово повеселимся, вспомнив эту историю. В прошлое воскресенье Жак устроил скандал. В течение двух недель он упорно твердил, что пиджак от его смокинга, мой подарок, исчез, и, конечно, я заподозрила Кейт, уже замеченную в небольших, но досадных заимствованиях – к примеру, его бритвы, исчезнувшей за неделю до этого, которую он искал в 2 часа ночи и которая оказалась у нее. Кейт все две недели утверждала, что она никогда не видела этого пиджака и что мужской смокинг ее вообще не интересует! В воскресенье Жак нашел смокинг в своем шкафу, я обвинила его в том, что он плохо искал, а он обвинил Кейт. Он настаивал на том, что неделю назад пиджака в шкафу не было. Я потом тоже обнаружила на стуле кашемировый свитер, прежде исчезнувший. Кейт и Ясмина смеялись, оттого что я не верила своим глазам, и Кейт сказала: «Я нахожу все это скорее забавным. Наверное, в доме полтергейст». Тут бы и делу конец.

Но нет. Вечером, прежде чем ехать на вокзал, Жак, побелевший от ярости, показывает мне вышеупомянутый смокинг, с изнанки испачканный пудрой и со светлыми волосами на воротнике. Я все еще ему не верю, называю его Шерлоком Холмсом и сержусь на то, что у него такие странные подозрения. Он роется в карманах в поисках лишнего доказательства – ничего, а я запускаю руку в верхний карман и нахожу… губную помаду. Я вне себя от ярости. Мой черный свитер, два кашемировых, ботинки Жака, блузка его матери, мой подарок, – что на очереди?

Я жду Кейт, она является, я устраиваю ей допрос. Нет-нет, она ничего не знает. «А это?» – кричу я и показываю ей помаду. В глубине души я хотела ошибиться. Но Кейт сдается: да, это правда, она одолжила его подружке. Она злится, что ее поймали, принимает надменный вид, хочет уйти. Ни слова в извинение. Она и ее подружки воруют наши вещи, роются у нас в комнатах, выбирая то, что им больше всего подходит, что-нибудь от Сен-Лорана – чисто случайно, как же! – подарки, которые мы дарим друг другу, а потом, когда вспыхивает скандал, возвращают все на место… И не прояви Жак настойчивость, я бы поверила Кейт.

Среда, табель успеваемости: математика 2/20, правописание 4/20, французский 6/20, только история-география 12/20 и английский 15/20, рисование… Короче говоря, она повторяет год в другой частной школе и при этом ничего не делает. Однако я говорю с ней спокойно, вспоминаю про интернат, когда, казалось, все было против меня, говорю, чтобы она не отчаивалась, что нужно попытаться иметь средний балл, что «завтра будет новый день».

И точно, в четверг она спрашивает у меня, можно ли ее подружке у нас переночевать. Они ужинали в городе и чуть припозднились, а у подружки суровый отец, он не позволяет ей развлекаться. Я позвонила отцу и матери, сказала, что под мою ответственность девочки будут дома, как и обещали, в 22:30. А тем временем я, поскольку остаюсь одна, принимаю приглашение поужинать с Зук в Les Halles. Я прошу Кейт оставить мне записку на лестнице, чтобы я точно знала, что они вернулись, поскольку сама вернусь поздно и у меня нет ключа от ее комнаты. Мы ужинаем, а потом Зук приглашает меня в ночной клуб к Дани, с Бертраном де Лабеем[33 - Мой первый агент, с которым мы были вместе около двадцати лет, прежде чем я ушла к Изабель де ла Пательер, чудной нежной блондинке, которую я звала Изабель де ла Патт.], в «Привилеж», расположенный напротив. Я соглашаюсь, потому что Жак сказал, что, может быть, вернется со съемок в 3 часа ночи, а так как я буду работать ночью[34 - Над фильмом «Женщина моей мечты».], мне надо привыкать, и потом, ночной клуб после двух лет воздержания – это меня развлечет, в особенности с Зук.

Пьянящая музыка, атмосфера молодежная и in[35 - Зд.: в духе современной моды (англ.).], очень шумно и многолюдно. Я заказываю коку, Зук – шампанское, и я кричу ей в ухо по причине адского шума: «Здесь славно, подходит скорее для Кейт. Она часто ходит в такие места, но не сегодня, сейчас уже половина третьего ночи, а она с половины одиннадцатого дома, ночует с подружкой». – «Странно это слышать, могу поклясться, что я вижу ее позади тебя». Я оборачиваюсь и вижу Кейт, удобно устроившуюся за столиком 6–7, – супер, ничего не скажешь. Я чуть в обморок не грохнулась. Потащила ее на улицу вместе с подружкой, надавала ей по заднице, чего со мной не случалось уже по меньшей мере лет десять! Швейцар ей говорит: «О, Кейт, ты уходишь так рано». – «Что?!» Я запихнула их в такси, сама в слезах – она, конечно, нет, я говорю, что мне осточертело жить с ней в подобных условиях, она ловит меня на слове и говорит, что может уехать. Куда, в 15-то лет? Она переберется в свой дом, в пристройку, которую я ей отдала. Она не разговаривала со мной целые сутки.

За день до этого я звонила своему отцу узнать, как он поживает, у него плохо с легкими. Кейт мне говорит: «Ты могла бы звонить из своей комнаты, я смотрю видео?» Меня это глубоко задело, но я промолчала. Я стараюсь, стараюсь, но разговор у нас с ней завязывается тогда, когда ей нужны деньги или у нее неприятности в школе. Мне она говорит, что не курит, я попадаюсь на эту удочку, а между тем у нее бронхит и в комнате полно окурков.

* * *

18 ноября

Лу издала человеческий звук! У нее из горла вырвалось какое-то клокотание, явный знак удовольствия. Я воодушевилась так же, как Ньютон от своего яблока. Малышка Лу больше не зверек, она наконец-то вступила в царство детей.

* * *

23 ноября