Бархат

На палубу вышла Габриэль. Она слегка покачивалась, удерживая равновесие. Ветер трепал ее рыжие кудри, лицо она подставила солнцу. При свете дня видно было, как девушка устала, но черные глаза горели обычным огнем, а большой рот кривился усмешкой. И, как всегда, где бы Прайд ни видел графиню, его, несмотря ни на что, пронзило желание.

Бог проклял эту женщину! Но почему? Почему из всех женщин именно Габриэль де Бокер оказалась предательницей?

Глава 16

– Я не хочу это. Тут одна корка, – плаксиво протянул Джейк и отбросил кусок хлеба от своей тарелки. Губы мальчика дрожали.

– Зато у тебя будут крепкие зубки, – нарочито весело произнесла Габриэль. – Хочешь, я добавлю абрикосового джема?

– Не хочу! – Ребенок оттолкнул ее с необычайной силой. – Я ненавижу горбушки!

– Это французский хлеб, Джейк, – терпеливо проговорила девушка. – Французы любят хрустящие корочки.

– А мне не нравится французский хлеб!

Выкрикнув это, Джейк швырнул кусок хлеба на пол. Из его глаз градом катились слезы:

– Я хочу яйцо! Я всегда ем яйцо и пью чай с… с солдатиками…

– С солдатиками? – переспросил Натаниэль, отойдя от двери, где он стоял, с молчаливым раздражением наблюдая за происходящим.

– Он так называет полоски хлеба с маслом, – объяснила Габриэль. – Джейк их макает в яйцо. Наверняка ты тоже называл солдатиками кусочки хлеба, когда был маленьким.

– Уверен, что такого не было, – с гневом воскликнул Прайд. – Я никогда так не капризничал!

Натаниэль подошел к столу, взял с блюда еще один кусок и положил его на тарелку Джейка.

– Ну вот что: довольно! Немедленно съешь это!

Мальчик тяжело вздохнул, и было похоже, что он понял: терпению отца и Габриэль приходит конец.

– Пожалуйста! – настойчиво попросил Прайд. Джейк снова тяжело вздохнул.

Графиня щедро намазала кусок хлеба джемом и взглянула на хмурого Натаниэля. Девушка кивнула в сторону окна, и они вместе подошли туда, оставив капризного едока.

– Натаниэль, он смертельно устал, – тихо сказала Габриэль. – Мальчик просто не может вести себя иначе. Может, мы остановимся здесь на ночь? Мы сможем уехать на рассвете.

Прайд, нахмурившись, посмотрел в окно. Они сошли на землю в полдень и купили у одного фермера развалюху двуколку и тощую клячу. Фермер был безумно рад обменять их на приличное количество серебра. Все свои вопросы он оставил при себе, увидев пропуск Габриэль с подписью Фуше, который она показала ему с аристократической надменностью.

Лошадка едва смогла пройти двадцать миль, таща за собой по ухабам скрипящий экипаж. Джейк дремал на коленях у Габриэль, Прайд тихо ругался, проклиная все на свете.

Вечер застал их в деревушке Кинвиль. Они подъехали к постоялому двору «Золотой лев». Натаниэль собирался пообедать там, обменять двуколку на приличный экипаж и как можно скорее отправиться в Париж.

Он отвернулся от окна, посмотрел на сына, который, опустив голову, все еще сидел за столом, и раздраженно проговорил:

– Но я уверен, что он сможет спать и в карете.

– Ему надо хоть несколько часов поспать в нормальной постели, – с мягкой настойчивостью промолвила графиня. – Он еще не отошел от путешествия по морю.

– Но чем дольше мы будем ехать, тем больше опасность!

Натаниэль ударил кулаком правой руки по ладони левой и повернулся к окну.

– Я не бу-уду этого молока, – ныл Джейк. – Оно противное.

– Ради всего святого! – воскликнул Натаниэль.

– Это французское молоко, дорогой, – проговорила Габриэль, с усилием улыбаясь. – Конечно, у него другой вкус: ведь местные коровы едят не такую траву, как в Англии.

– А я ненавижу французское молоко! – разрыдался ребёнок. – Я хочу домой! Хочу к няне и Примми!

Графиня де Бокер взяла мальчика на руки, прижала к себе и выразительно поглядела на Прайда.

Натаниэль нервно провел руками по волосам.

– Ну, хорошо, – согласился он. – Но мы выедем, едва рассветет. Пойду и договорюсь о спальне для тебя и для Джейка.

– Позволь, я сделаю это. Уж коли я здесь, то по-французски лучше говорить мне.

Габриэль насмешливо подняла брови, сразу став похожей на ту прежнюю графиню, которая сводила его с ума. Лорд Прайд не включился в ее игру.

– Хорошо, пойди и обо всем договорись, – промолвил он. Прайд взял у нее мальчика и подтолкнул графиню к двери. Габриэль пожала плечами, нехотя возвращаясь к реальности.

– Попробуй уговорить его выпить хоть немного молока. Надо же Джейку хоть чем-то заполнить желудок.

С этими словами девушка вышла и закрыла за собой дверь.

– Не хочу-у молока, – продолжал причитать Джейк. – Оно противное.

– Это хорошее молоко, и ты привыкнешь к нему, дружок. – Прайд усадил сына за стол и пододвинул к нему чашку. – Выпей хоть полчашки!

Но мальчик даже не взглянул на молоко, а лицо его приняло такое упрямое выражение, какого Натаниэль никогда не видел прежде. Прайд не мог припомнить, чтобы ребенок хоть когда-то сопротивлялся чему-то. Он все всегда принимал с покорной готовностью, и Натаниэль полагал, что такова натура его сына. Но теперь он засомневался. Что-то в выражении лица Джейка напомнило лорду его собственную манеру.

Натаниэль посмотрел прямо в глаза ребенку, пытаясь молча заставить его слушаться. Уж если его воля окажется слабее воли шестилетнего мальчика, значит, мир перевернулся! Но, к его великому облегчению, Джейк взял чашку и, сморщив нос, поднес ее к губам. Строя гримасы, он все же выпил половину чашки.

– Все в порядке, – проговорила Габриэль, входя в гостиную. По ее голосу было слышно, что она рада возможности провести несколько часов в цивилизованных условиях и отдохнуть. – Хозяйка предоставила нам спальню в том конце коридора. Там есть небольшая кровать для Джейка, и я немедленно уложу его. А потом она принесет обед. – Габриэль весело потерла руки. – Мне подадут зайчатину с можжевельником и леща под соусом из петрушки. Да, и еще бутылочку вина.

– Похоже, о себе ты позаботилась, – резко сказал Натаниэль.

Его недовольство всколыхнуло начавшую было угасать злость графини. Она сочинила целую историю для хозяйки, объясняя женщине, почему госпожа и слуга будут есть вместе. А теперь Прайд обидел ее, говоря с девушкой сердитым тоном. Она посмотрела на него невинным взглядом и сказала:

– Я полагала, что ты будешь есть вместе с лакеями. У них сегодня на обед, кажется, tete de veae[4 - голова теленка (фр.)] или свиные щеки? Не помню. Кстати, хозяйка сказала, что ты можешь лечь с остальными слугами – тебе найдется место. Уверена, здесь нет клопов: гостиница, похоже, процветает, и тут довольно чисто.

– Слава Богу, – сказал Натаниэль. – Твои рассуждения впечатляют.

Графиня спрятала усмешку.

– Да, вот еще что; я продала двуколку и клячу за три ливра и десять су, а на утро наняла карету. И до Парижа – целая куча подстав, так что мы завтра неплохо проведем день.