Я отвернулась

– Мы хорошая команда – ты и я, верно? – сказал он однажды. – Твоя мать гордилась бы тобой.

Он сразу отвернулся, но я успела заметить, что у него мокрые глаза. Поэтому я решила подбодрить его шуткой, которую слышала в школе:

– Почему помидор такой красный?

Отец пытался говорить так, чтобы я не поняла, что он плачет, но его голос дрожал.

– Я не знаю, Элли. Почему?

– Потому что он видел картошку без мундира.

И хотя я не понимала, почему эта шутка считается забавной (и не могла спросить у ребят в школе: они сказали бы, что я глупая), – он улыбнулся. И снова все стало хорошо.

Осенью мы собирали каштаны в парке, и я показала ему, как мама научила меня делать из них маленьких человечков, втыкая булавки вместо рук и ног. Я даже предложила приготовить что-нибудь вместе – что-то из того, что мы обычно делали с мамой. Мы нашли старую кулинарную книгу с одним из ее любимых рецептов. «Мамино особое миндальное печенье», – приписала она сбоку. Однако, когда мы с отцом взбивали яичные белки, они никак не хотели подниматься.

– Ничего страшного, – весело сказал он. – Мы можем просто купить готовое печенье.

Но это было совсем не то.

– Что мы будем делать на Рождество, Элли? – спросил он, когда в магазинах стали появляться украшения. Мне казалось невозможным встречать Рождество без мамы. – Мы могли бы поехать к твоей тете в Шотландию, если ты не против. Она приглашала.

Мне не нравилась сестра отца. Когда она гостила у нас, то постоянно говорила матери, что я «слишком взрослая себе же во вред», что бы это ни значило.

– Я бы лучше осталась в нашем доме только с тобой, – ответила я.

Он кивнул.

– Хорошо. Я рад, что ты так говоришь.

Так что, когда мисс Гринуэй пригласила нас провести этот день с ней и ее старой матерью, я ожидала, что отец отклонит приглашение. Но он сказал, что это очень мило и что мы не знали, куда себя деть.

– Было бы невежливо отказаться, – пояснил он мне потом.

Папа сказал, что мы должны принарядиться. Так что я надела темно-синее бархатное платье, которое становилось мне мало, и повязала волосы лентой, как Алиса, а отец надел свои лучшие серые брюки и то, что он называл водолазкой (хотя это не было похоже на костюмы водолазов из моей энциклопедии).

Мисс Гринуэй встретила нас в дверях, хотя мы даже не успели постучать. Она надела красное платье с беспорядочным узором, такое короткое, что открывало колени.

– Ах! Какие шикарные конфеты! – разразилась она восторгом, когда я передала их ей, как заранее сказал отец. – Вам не стоило беспокоиться. И подарки тоже! Вы нас балуете!

– Вовсе нет, – ответил отец. – Я очень благодарен за заботу, которую вы проявили к Элли.

Он слегка подтолкнул меня локтем.

– Да, – произнесла я, вспомнив о хороших манерах. – Спасибо.

Когда мы вошли в гостиную, старуха сидела там в кресле и вязала.

– Я вижу, он притащил и ребенка, – сказала она дочери, как будто нас там не было. – Изображаем счастливое семейство, да?

Мисс Гринуэй покраснела.

– Не беспокойтесь насчет мамы, – шепнула она. – Она слегка заговаривается, особенно после дневного сна.

Но после обеда, когда папа задремал в кресле перед выступлением королевы, а мисс Гринуэй потребовалось подняться наверх, чтобы «освежиться», я вошла в кухню. Старушка мыла посуду. Я заметила, что ее шея покрыта морщинами, как у черепахи.

– Могу я чем-то помочь? – вежливо спросила я.

Она показала мне язык.

– Это очень невоспитанно, – сказала я.

– Не глупи, малявка. Я просто пытаюсь тебя подбодрить, вот и все, – хочу рассмешить.

Я повторила фразу, которую однажды мама сказала отцу:

– Ну, немного странный способ этого добиться.

Она пожала плечами.

– Может, ты и права. – А затем протянула мне полотенце с надписью «Привет из Лайм-Реджис!» – Давай просто продолжим вместе, ладно? А теперь расскажи мне, что сейчас любит молодежь? – Ее глаза затуманились. – Когда я была в твоем возрасте, мы катались на коньках по деревенскому пруду…

После этого мне стало нравиться бывать дома у мисс Гринуэй, потому что я сидела с ее матерью, а та рассказывала всякие истории. Рядом с ее креслом всегда стояла большая банка тянучек.

– Никогда такое не ела? – ахнула она, когда я сообщила, что мама не разрешала конфеты, потому что они вредны для зубов. – Да ты, считай, и не жила, дорогуша. Давай, попробуй одну!

Они были мягкими, сладкими и утешающими. Когда одна прилипла к небу, мама мисс Гринуэй показала, как отлепить ее пальцем.

Это произошло следующим летом, когда мне было восемь с половиной. Отец вошел в мою комнату.

– Как ты посмотришь, если у тебя снова появится мама? – спросил он.

Будь я помладше, подумала бы, что нашли способ вернуть мою настоящую мать. Но теперь я знала, что это невозможно.

– Что ты имеешь в виду?

Его лицо было таким красным, словно он обгорел на солнце.

– Я предложил мисс Гринуэй выйти за меня замуж. Она будет любить тебя так же сильно, как я. Как думаешь – ты сможешь ее принять?

Я вспомнила, как соседка держала меня за руку, когда мы ходили в школу и обратно. Как она готовила вместе со мной кексы «баттерфляй» и помогала с домашним заданием. И как отец казался намного счастливее с ней рядом. Я хотела его порадовать. И кроме того, если я расстрою его, как поступила со своей матерью, он тоже может умереть.

– Да, – сказала я. – Конечно.

Отец нежно и тепло обнял меня.

– Теперь все будет хорошо, Элли.

Я поверила ему.