Сэндитон

— Я проще смотрю на это, — ответила Шарлотта, — наверное, потому что, я никогда не задумываюсь над тем, сырой сегодня воздух или сухой, главное, чтобы был свежий, тогда он всегда бодрит меня.

— Я тоже любитель свежего воздуха, — произнес Артур. — Обожаю дышать полной грудью у распахнутого настежь окна особенно здесь, на море, но слежу, чтобы не было сквозняка. Но к несчастью, влажный морской воздух не отвечает мне взаимностью. От сырости у меня обостряется ревматизм. Вы не ревматик, я надеюсь?

— Нет-нет.

— Это уже неплохо. Но, может быть, у вас тогда хотя бы не в порядке нервы?

— Нет. Думаю, с нервами у меня всё в порядке. По правде сказать, я даже не задумывалась раньше об этом.

— А я очень нервный. Честно говоря, по-моему, у меня все болезни от нервов. Мои сестрицы считают меня раздражительным, но я думаю, они преувеличивают.

— Думаю да, Ваши сомнения вполне оправданы.

— Если бы я был по-настоящему раздражителен, — продолжал он, — то на меня плохо бы влияло вино, а оно всегда действует на меня умиротворяюще. Чем больше я пью вина, конечно не злоупотребляя, тем лучше себя чувствую. Поэтому к вечеру я всегда в отличном настроении. Если бы видели меня сегодня до обеда, то не узнали бы, настолько я был слаб и жалок.

Шарлотта в этом совершенно не усомнилась, но решила не заострять внимание и, не подавая вида, перевела разговор в другое русло:

— Говорят, нервы прекрасно укрепляет зарядка на свежем воздухе. Упражнения надо делать активно и с каждым разом дольше. Когда зарядка станет Вашей доброй привычкой. Вы забудете, что такое нервы.

— О, я сам предпочитаю занятия на воздухе, — ответил он, — и когда бываю на побережье, гуляю много и с удовольствием, конечно, если позволяет погода. Сейчас я тоже собираюсь каждое утро до завтрака совершать прогулки на бульваре, и вы сможете часто видеть меня у Трафальгар-Хауза.

— Вы считаете прогулку до Трафальгар-Хауза и обратно достаточной разминкой?

— Вы правы, расстояние между ними небольшое, но зато какой крутой холм разделяет их! Когда в полдень я поднимаюсь на эту скалу, то весь покрываюсь испариной, а на ее вершине — я уже мокрый до нитки. Я слишком склонен к потливости, а ведь это первый признак повышенной нервозности.

Разговор плавно перетекал на излюбленную тему в семействе Паркеров, Артур всё глубже погружался в рассуждения о болезнях и пытался увлечь за собою Шарлотту, она внутренне сопротивлялась, но внешне не подавала вида и отчаянно балансировала на краю этого омута скуки и пустых слов. Поднос со звонкими блестящими чашками и чайниками, появившийся в дверях гостиной, заставил Артура замолчать на полуслове и помог Шарлотте устоять на краю словесной пропасти. Нудный разговор был немедленно окончен, слуга с подносом обходил всех присутствующих и перед каждым расставлял приборы, Артур с интересом следил за его проворными руками. На подносе было столько чайников, сколько персон в компании и каждому гостю принесли отдельный живительный напиток: мисс Сьюзен пила какой-то экзотический травяной чай, а мисс Диана не менее экзотический, но уже другой сорт чая. Артур живо взял с подноса свой кофейник, и теперь всё его внимание было сосредоточено на густом дымящемся какао, он с аппетитом заливал его кипятком, тщательно размешивал изящной ложечкой и, причмокивая и что-то невнятно бормоча, подсушивал над огнем камина тонкие ломтики хлеба. Он вспомнил о своей собеседнице только тогда, когда хлеб подрумянился. Румяный и довольный Артур весьма галантно откинулся на спинку стула, давая Шарлотте понять, что он трудился не только для себя, и тут же с важным видом предложил ей взять какао и горячую гренку. Но Шарлотта уже давно пила чай, что изумило Артура, который так увлеченно готовил угощенье.

— А я думал, что успею, — вздохнул он, — какао необходимо как следует прокипятить.

— Спасибо за хлопоты, — ответила Шарлотта. — Я предпочитаю чай.

— В таком случае я буду пить свое какао сам, — ответил он. — Большая чашка некрепкого какао на ночь для меня лучшее успокоительное.

Некрепкое какао к удивлению Шарлотты медленно устремилось в чашку густой темной струей. В этот момент старшие сестры вскрикнули в один голос:

— Артур! Что ты делаешь? Каждый вечер ты завариваешь какао всё крепче и крепче!

— Ну да, сегодня получилось немного крепче, чем обычно, — застенчиво ответил он. Сестры печально посмотрели на довольного разрумянившегося брата, увы, он совсем не был склонен к голоданию. Под их пристальным взглядом ему ничего не оставалось, как перевести разговор с крепкого какао на более полезные хрустящие гренки.

— Надеюсь, вы хотя бы попробуете эти аппетитные хлебцы, — сказал он. — В приготовлении гренок мне нет равных, они у меня никогда не подгорают. А знаете, почему? Здесь есть маленькая хитрость — ломтики хлеба надо держать подальше от огня и периодически поворачивать. Ведите, как они у меня равномерно подрумянились. Надеюсь, вы любите хрустящие гренки.

— Да, если на них намазать небольшой слой масла, — сказала Шарлотта.

— О да, но не больше, чем я намазываю обычно, — сказал он с особым удовольствием. — Я рад, что у нас схожие вкусы. Я думаю, что сухие гренки без масла очень вредны для желудка, так как травмируют его нежную слизистую. Со сливочным маслом — совсем другое дело. Минуточку, сейчас я с удовольствием намажу маслицем несколько ломтиков сначала для вас, а потом и для себя. Действительно, без масла их очень вредно есть, они для желудка, как терка для мускатных орехов, но некоторых людей невозможно убедить в этом. Я рад, что Вы не из их числа.

Но как только Артур прикоснулся к масленке, то снова попал под пристальные взгляды сестер. На этот раз они упрекали его в обжорстве и сокрушались, что брата нельзя оставлять один на один с едой. Он беззлобно отбивался от натиска с двух сторон, и как мог, объяснял, что ест столько масла, сколько необходимо для слизистой его желудка, а в данный момент намазывает хлеб вовсе не для себя, а для очаровательной мисс Хейвуд. Это был отличный предлог. Он с наслаждением щедро намазывал маслом гренки для Шарлотты, которая едва сдерживалась от смеха, глядя на своего рыцаря ножа и бутерброда. Передавая мисс Хейвуд очередной золотистый ломтик, он осторожно косился на сестер и, улучив момент, быстро добавлял на свою гренку толстый слой масла, и, пока они не видят, быстро отправлял ее в рот.

Конечно, гастрономические увлечения мистера Артура Паркера существенно отличались от развлечений его сестер, они были не столь одухотворенными. Шарлотта сразу догадалась, что младший из Паркеров неплохо устроился и, когда ему выгодно, разделяет мнимую болезненность своих сестер, но лечил он только те недуги, где необходимы были усиленное питание, тепло и покой. Впрочем, кое-что он всё-таки позаимствовал у своих сестер.

— Как! — изумился он, глядя на Шарлотту. — Вы способны выпить две чашки крепкого зеленого чая за вечер? У вас должно быть стальные нервы! Как я завидую вам. Если я выпью только одну такую чашку, вы даже не можете себе представить, что со мной произойдет?

— Вероятно, вы не уснете всю ночь, — с улыбкой ответила Шарлотта, чтобы пресечь его очередную попытку произвести впечатление.

— О, если бы только это, — воскликнул он. — Зеленый чай для меня яд, через пять минут после приема этого напитка, у меня вообще отнимается правая сторона. Это звучит невероятно, но факт остается фактом. Уже несколько раз у меня немела правая сторона и всё это от какой-то маленькой чашечки зеленого чая.

— Впервые с этим сталкиваюсь, — равнодушно ответила Шарлотта, которая, казалось, уже была готова ко всему. — Но, возможно, ученые мужи, изучающие удивительные свойства зеленого чая и индивидуальные особенности человеческого организма, были бы счастливы познакомиться в таким редким экземпляром, как Вы.

После чаепития гостей ждал новый сюрприз — из гостиницы для мисс Дианы Паркер принесли письмо.

— От мисс Дюпьи, — важно сказала она, — какой неразборчивый почерк, — и, пробежав глазами несколько строчек, воскликнула, — Ну и ну! Просто невероятно! Вот так совпадение! У обеих леди, которых мы ждем в Сэндитоне одинаковые фамилии. Две миссис Гриффитс! Вот это письмо с рекомендацией на леди из Кэмбервилля и ее фамилия оказывается тоже Гриффитс.

Однако, прочитав еще несколько строк, она нервно покраснела и взволнованно добавила.

— Кто бы мог подумать! И еще одна мисс Лэмб! И тоже богатая наследница — вест-индианка. Не может быть, чтобы речь шла об одних и тех же людях. Этого просто не может быть!

Чтобы успокоиться, Диана продолжала читать странное письмо вслух. Миссис Дьюпи официально представляла ей подательницу этого письма миссис Гриффитс и, находящихся на ее попечении, трех юных леди. В нем сообщалось, что миссис Гриффитс, не имевшая знакомых в Сэндитоне, хотела быть представленной местной элите и обеспечить комфортный отдых для трех своих воспитанниц, особенно ее заботила одна из них — мисс Лэмб, молодая испанка с большим состоянием и слабым здоровьем. В каждой строчке письма звучало искренне желание далекой миссис Дюпьи от всей души помочь сразу двум свои приятельницам — миссис Гриффитс и мисс Диане. «Очень странно! Невероятно! Невозможно!», — то и дело раздавалось в уютной гостиной, но все собравшиеся в итоге пришли к единому мнению, что невозможное возможно и нет ничего странного в существовании двух леди с одинаковой фамилией. Ажиотаж постепенно стихал, а неугомонная леди Диана, пользуясь случаем, тут же нашла себе новое занятие. Она накинула на плечи шаль и засобиралась в гостиницу, чтобы, не откладывая, лично разобраться во всем и немедленно предложить гостям свои услуги.

Глава 10

Невозможное оказалось возможным. Как ни обнадеживали себя Паркеры, но, увы, гости из Суррея и воспитанницы из Кэмбервелла — это были одни и те же люди. Богатые вест-индийцы и юные леди из семинарии прибыли в Сэндитон в тех самых двух дилижансах, которые с таким воодушевлением сестры Паркер накануне наблюдали из окна гостиной. Миссис Гриффитс, которая, со слов подруги, миссис Дарлинг, была слаба здоровьем и долго не могла отважиться на поездку в Сэндитон, оказалась той же самой решительной и независимой миссис Гриффитс, которая сама приехала на побережье и была в состоянии, по мнению другой общей знакомой миссис Дюпьи, самостоятельно подыскать особняк у моря.

Как ни старалась дотошная и предусмотрительная мисс Диана, но избежать досадных недоразумений не удалось. Ее многочисленные услужливые приятельницы старались угодить всем, не меньше, чем она сама и сумели настолько всё запутать, что в потоке любезно-трогательных писем, похоже, позабыли, чему они были посвящены. Сначала мисс Диана испытывала неловкость из-за возникшей двусмыслицы и впервые вынуждена была признать свою ошибку.

Утомительная поездка из Гемпшира оказалась напрасной, надежды брата обманутыми, дорогой дом арендован зря — всё не могло не угнетать честолюбивую леди. Но тягостнее всего было осознание собственной недальновидности. Впрочем, волевая Диана горевала недолго и быстро нашла других виновников досадного недоразумения, мысленно она осудила миссис Дарлинг, мисс Капер, Фанни Нойс, миссис Дюпьи и даже ее малознакомую соседку и уже на следующее утро бодро прогуливалась на бульваре с миссис Гриффитс и увлеченно поддерживала светскую беседу.

Миссис Гриффитс оказалась благовоспитанной дамой средних лет с изысканными манерами, которая жила тем, что содержала у себя благородных девиц и юных леди, которые нуждались либо в учителях, чтобы завершить образование, либо в приюте, либо в возможности выйти в свет. Кроме трех барышень, прибывших с ней в Сэндитон, под ее опекой находились еще несколько девушек, но они по разным причинам остались дома. Мисс Лэмб сразу привлекла всеобщее внимание. Хрупкая и юная, ей не было и семнадцати лет, она была наполовину мулаткой, но самое главное щедро платила за пансион в соответствии со своими немалыми доходами. У мисс Лэмб была личная горничная, и миссис Гриффитс, как обычно, в первую очередь руководствовалась желаниями этой воспитанницы и выделила для зябкой и хрупкой девушки лучшую комнату.

Две другие девушки были родными сестрами — мисс Бофорт, такие юные леди встречаются, по меньшей мере, в одной из трех британских семей. У них был отличный цвет лица, пышные формы, идеально прямая спина при любых обстоятельствах и самоуверенный взгляд. Они были вышколены, но не особенно образованы. Впрочем, это их не портило. Мисс Бофорт с успехом освоили науку нравиться и искусство прекрасно выглядеть при отсутствии средств, тонко чувствовали каждое модное течение и старательно подыскивали себе достойных мужей с не менее достойным доходом.

Впрочем, миссис Гриффитс на этот раз, кажется, не учла их главное стремление и привезла девушек в тихий и провинциальный Сэндитон. Где, по ее мнению, было бы более комфортно болезненной мисс Лэмб, а двум мисс Бофорт ничего не оставалось, как сложить в чемоданы по шесть новых платьев, на которые они изрядно потратились минувшей весной, и смиренно отправиться со своей опекуншей в Сэндитон, пока не наступят лучшие времена.

Здесь, одна из них взяла напрокат арфу, а другая купила альбом для рисования. Девицы решили, что должны быть экономными и элегантными одновременно, а недолгое уединение пойдет им только на пользу. Старшая мисс Бофорт — Лидия лелеяла надежду удивить местную богему своей виртуозной игрой на арфе, которую, несомненно, услышат все гуляющие по бульвару, а младшая — мисс Литиция представляла восхищенные взгляды прохожих, которые обязательно заметят юную художницу, рисующую с натуры. В этом сезоне они твердо решили стать самыми стильными барышнями на курорте.

Личное знакомство с услужливой Дианой Паркер распахнуло для них двери лучших домов Сэндитона: Трафальгар — и Сэндитон-Хауза. Так что вскоре мисс Бофорт были вполне довольны курортным «обществом», в котором они вращались. Они с удовольствием, но всегда к месту, употребляли это модное выраженьице «вращаться в обществе», в котором было так много движения, легкомыслия и пикантной ветрености.

С появлением миссис Гриффитс и ее воспитанниц в Сэндитоне у леди Денхэм наконец-то проснулся интерес к жизни. Мисс Лэмб была как раз той очень молодой особой, болезненной и богатой, которую она так долго искала для неприкаянного сэра Эдварда и таких же невостребованных, как он, молочных ослиц.

Как это знакомство могло повлиять на судьбу сэра Эдварда пока оставалось неясным, но от услуг молочных ослиц пришлось отказаться сразу. Проницательная миссис Гриффитс не могла допустить, чтобы, не дай Бог, от их чудодейственного молока излечился хотя бы один из недугов мисс Лэмб. «Юная леди находится под бдительным и профессиональным наблюдением опытного врача, — сразу расставила все точки над «i» строгая дама, — и мы будем следовать только его рекомендациям». Правда, опекунша не уточнила, что иногда для мисс Лэмб вопреки его рецепту всё-таки покупают специальные тонизирующие пилюли у заботливой кузины миссис Гриффитс.

Другая заботливая особа Диана Паркер предоставила угловой дом Террасы своим новым друзьям. В Сэндитоне, пожалуй, трудно было найти более тихое местечко, его фасад выходил на самое оживленную аллею, где любили собираться отдыхающие, а из окон можно было круглосуточно наблюдать за центральным входом в гостиницу. Сестры Бофорт были счастливы. Прежде чем продемонстрировать окружающих свои главные достоинства, конечно же, игру на арфе и этюды, они с удовольствием демонстрировали себя в окнах особняка: задергивали и тут же раздвигали шторы, заботливо поправляли цветочные горшки и даже пытались разглядеть что-то в телескоп, чем привлекали к себе немало любопытных и весьма заинтересованных взглядов.

Две мисс Бофорт, которые ничем особенным не выделялись в Брайтоне, в маленьком Сэндитоне стали настоящей сенсацией и не могли ступить и шага, чтобы не обратить на себя внимание. Даже нерасторопный мистер Артур Паркер, который никогда не делал лишних движений, каждый раз направляясь от своего дома к дому брата, совершал приличный крюк, чтобы хоть одним глазком полюбоваться на роскошных мисс Бофорт, пыхтя проходил несколько лишних сотен метров по прямой и еще несколько шагов в гору.

Глава 11

За десять дней, проведенных в Сэндитоне, Шарлотта так ни разу не навестила леди Денхэм. Как только они с миссис Паркер в очередной раз намеривались заглянуть в одиозный особняк Сэндитон-Хауз, то непременно встречали его важную хозяйку на бульваре, и визит приходилось отменять. Но сегодня дамы встали пораньше, чтобы застать леди Денхэм дома и, наконец, показать Шарлотте местный архитектурный шедевр. Мистер Паркер в это утро не захотел составить им компанию, но чтобы визит не прошел даром, решил дать жене несколько поручений:

— Дорогая, если представится случай, намекни леди Денхэм насчет Маленов, ты же знаешь, в каком затруднительном материальном положении они оказались. Думаю, ее даже не придется просить, она, как умная женщина, сама догадается предложить им помощь. Ее пожертвования могли бы стать началом массовой кампании помощи Маленам. Я не сторонник подобных благотворительных акций в Сэндитоне, так как они могут стать чем-то вроде дополнительного налога с каждого прибывающего. Но Малены — исключительный случай. Накануне я почти пообещал этой бедной женщине сделать хоть что-то для них. Поэтому, полагаю, мы должны начать сбор средств для Маленов как можно раньше. Леди Денхэм могла быть стать первой в списке благотворителей. Тебя не затруднит поговорить с ней на эту тему, моя дорогая Мэри?