Обещание Кристоса

– Хорошо. – Он продолжал расстегивать одну пуговицу за другой, обнажая сначала горло, а по —. том темную от загара грудь с густыми завитками волос.

Алисия вдохнула. Ей показалось, что она вторгается во что-то личное. Но она не могла заставить себя отвернуться, наполовину очарованная, наполовину испуганная. Кристос беззаботно снял с себя рубашку, открыв ее взору мощные мускулы.

– Это твой шкаф. Переоденься во что-нибудь более удобное. Сейчас у нас будет легкий обед на палубе, а потом, ближе к десяти, ужин.

Типичное в Греции время для обеда. Но совсем нетипичный греческий мужчина. Алисия быстро отвела взгляд в сторону.

Наконец до нее дошли его слова: «Это твой шкаф».

– Мы что, живем в одной комнате?

Его выражение лица не изменилось.

– Конечно.

Алисия отступила на шаг и уперлась в угол письменного стола. Она оглядела полированную столешницу, стопки бумаг, чернильницу, ручку.

– Мистер Патере, вы помните условия нашего соглашения?

– Спать в одной кровати – это еще не значит заниматься любовью.

– Но…

– Как будто ты ни с кем не жила в одной комнате.

Он не имел в виду ее первого мужа. Ему это было не нужно. И она точно знала, что он хотел сказать, но ей совсем не понравилось это.

– Послушай, мне бы хотелось иметь свою собственную комнату.

Кристос приблизился к ней. Она отпрянула, снова столкнувшись со столом. Без всяких церемоний он заключил ее в объятия и прильнул к ее губам.

Тепло разлилось по венам, по всему телу. Она почувствовала жар и слабость, и когда он разжал ей губы, она не сопротивлялась. Чем сильнее раскрывались ее губы, тем дальше она пробивалась сквозь многолетнюю пустоту.

Его ладонь легла ей на бедро, сильнее прижимая ее к нему. Алисия почувствовала его возбуждение, и это болью отозвалось в ее груди, соски затвердели. Он был слишком близко, но все же она не оттолкнула его, не смогла оттолкнуть.

Он изучал ее, все сильнее разогревая огонь во всем ее теле. Не было уже никакого притворства. Он хотел ее всем телом. Сейчас.

Ноги Алисии дрожали, тепло разливалось по лодыжкам, коленям. Она подумала, что не хочет этого огня, потому что не сможет контролировать себя.

Кристос оторвался от нее и заглянул ей в глаза. Он провел рукой по ее раскрасневшейся щеке.

– Отдельные комнаты? – хрипло произнес он. —

Я так не думаю.

Кристос ушел поговорить с капитаном, и Алисия нашла убежище в душе. Вода бежала из крана, и молодая женщина энергично намылила лицо, словно стараясь смыть каждый след поцелуя Кристоса.

Кем он себя возомнил, целуя ее, трогая ее, обращаясь с ней как со своей собственностью?

Он заключил сделку с ее отцом, но не с ней!

Еще раз намылившись, она терла губы, шею, плечи, грудь.

Сколько времени она уже не имела возможности вот так понежиться в горячем душе! Великолепный запах шампуня напомнил ей о фруктовом коктейле с цитрусом, манго, папайей. Все это было в шампуне, и он так легко промывал ее чудесные волосы.

Кристос Патере ни на чем не экономил. Яхта. Женщины. Туалетные принадлежности.

Неожиданно яхта ожила, звук заработавшего, вибрирующего мотора донесся сквозь керамический пол, проник в ее ноги. Они наконец-то покидали Оиноуссаи.

Она быстро прошла в спальню с одним полотенцем, обвернутым вокруг тела, и с другим – в виде тюрбана закрученным на голове.

Алисия была полна противоречивых эмоций, возбуждения, интереса и дикого ужаса. Она так долго ждала момента, когда наконец-то покинет Оиноуссаи, но никогда не думала, что покинет его в качестве жены американца!

Пока яхта поднимала якорь, женщина вдруг осознала, какие изменения произошли в ее жизни. Все что угодно может случиться сейчас. Все что угодно.

С немым удовлетворением смотрела она на удаляющийся Оиноуссаи, на маленький остров, который становился все меньше и меньше, пока мили воды не отделили яхту от каменистого берега.

Остров теперь казался лишь маленьким пятнышком в море, наконец и оно исчезло. Неожиданно Алисии стало легко и свободно, как будто тяжелейший груз сняли с ее плеч.

Свободна. Она свободна. Она провела на Оиноуссаи всего два года, но эти два года показались ей вечностью. Они и были вечностью. Не только смерть ее матери, но и санаторий, кошмарный брак с Джереми, ребенок…

Ребенок.

Алисия тяжело осела на кровать, сминая голубой шелк покрывала. Застонав, она закрыла лицо руками, прижала ладони к глазам. Миниатюрные желтые точки запрыгали перед ее закрытыми веками.

Голова была как в огне, она ужасно болела. С судорожными рыданиями Алисия качалась из стороны в сторону, раненная своей памятью. Алекси, я скучаю по тебе, я скучаю по тебе, я скучаю по тебе.

Это было слишком – слишком жестоко, слишком ужасно.

Она не должна это делать, не должна опять предаваться своему несчастью. Доктора в санатории учили ее сражаться, держать все в глубине своей памяти и не выпускать наружу.

Понемногу боль отступила, и улеглось страшное чудовище в тайниках ее памяти.

Успокаивая дыхание, она медленно подняла голову и поймала свой взгляд в огромном зеркале в золотой раме. Огромные безумные глаза. Трясущиеся губы. Ужас и ненависть.

Как она может быть не полна ненависти? Она сделала ужасную, непростительную вещь. Она никогда никого не ненавидела больше, чем себя.

Кристос наблюдал за появлением Алисии на палубе, ее длинное платье без рукавов облегало грудь, скользило по тонкой талии и спускалось до лодыжек, длинные пшеничные волосы собраны в, узел на затылке. Она выглядела настолько женственно, что он почувствовал волну одержимости, которая прокатила по всему телу. Она была его. Теперь она принадлежала ему.

Он видел ее раньше, несколько лет назад на встрече в Афинах. Она была совсем молода, с еще более светлыми волосами, и она со слезами что-то шептала своему отцу. Отец зашипел на нее тогда, встреча приостановилась. Она продолжала настаивать. Дсриус Лемос сердито отчитал ее и вдруг залепил ей пощечину – удар прозвучал очень громко, слишком громко в неожиданно затихшей комнате.

Кристосу тогда было двадцать семь, он был иностранцем, чужаком, затаившимся в дальнем конце комнаты. Он хорошо говорил на греческом, но не понимал всех нюансов.

Он был в шоке, когда Дериус ударил свою дочь, был поражен жестокостью этого удара, который оставил на лице девушки красный след. Но девушка не проронила ни звука. Она просто смотрела на отца глазами, полными слез, а потом, так и не нарушив молчания, вышла из комнаты.

Встреча возобновилась, и все потекло своим чередом, как будто ничего и не случилось.

Но что-то все-таки случилось. Что-то случилось с Кристосом.