Обещание Кристоса

– Ты знаешь, как. Кажется, маленький стульчик перевернулся. А, нет, не было стула, я забыла. Кристос, это было так давно.

– Не так уж давно. Пять лет назад. Она закрыла глаза, обняв себя.

– Отпусти меня, – прошептала она, – отпусти меня, отпусти меня.

– Я хочу услышать от тебя правду. Я хочу знать, как ты позволила своему ребенку утонуть.

– Я не могу сказать тебе.

– Можешь. И скажешь. – Он встал около нее, его лицо было перекошено от гнева. – Зазвонил телефон? Кто-то постучал в дверь? Как ты могла забыть про него?

– Прекрати!

– Как ты могла это сделать? Как ты смогла позволить ребенку утонуть?

– Я рисовала! – прокричала она, ее голос был таким высоким, что казалось, стекла сейчас разобьются. – Я рисовала.

– Ты рисовала? – Кристос ошеломленно смотрел на нее.

– Я убила Алекси, потому что должна была закончить работу.

Пришел доктор и родители Кристоса. Алисия, съежившись, лежала на кровати в полутемной комнате, отказываясь есть и включать свет. Она только хотела, чтобы ее оставили одну.

Но голоса, бормотание и восклицания, проникали сквозь закрытые двери: в голосе Кристоса слышалась настойчивость, в голосе его матери – досада и отвращение.

Чуть позже доктор открыл дверь в ее комнату и, не обращая внимания на ее протесты, включил свет и осмотрел ее. Осмотр был довольно коротким: он посветил ей в глаза маленьким фонариком, послушал дыхание, пощупал пульс. В конце концов он спросил, не принимала ли она еще каких-нибудь лекарств, кроме противозачаточных таблеток.

– Нет, – глухо ответила она, желая только его ухода, желая снова оказаться одной.

Но доктор не двигался с места.

– Я так понял, что вы лежали в больнице в Швейцарии. Вам давали какие-то лекарства?

– Сначала, когда меня только положили. Мне давали успокоительное… – Алисия вяло пожала плечами.

Доктор ничего не сказал, и, поворачивая голову, она встретилась с его глазами. Она ожидала увидеть в них безразличие и даже отвращение. Но вместо этого они были полны жалости и сострадания. Ее глаза наполнились слезами, и она попросила его уйти.

– Я думаю, вам следует отдохнуть, – сказал врач.

– Я не хочу спать.

Доктор сел на кровать возле нее:

– Все мы совершаем ошибки.

– Смотря какие ошибки.

– И хорошие люди совершают роковые ошибки.

– Не такие. – Слезы текли у нее по ресницам, застилая глаза. Каждый ее новый вздох был для нее мучением и казался агонией. Каждый стук сердца напоминал ей о том, что она погубила своего ребенка. – Я любила его, – всхлипнула она, – я любила его больше жизни, и что же я наделала…

Плача, она не услышала, как открылась дверь, не заметила, что Кристос молча стоит в дверном проеме. Она не услышала, когда он снова ушел, беззвучно прикрыв за собой дверь.

– Я думаю, – тихо сказал доктор, мягко заставляя ее откинуться на подушки, – вам следует сейчас уснуть. Утро вечера мудренее. И завтра мы поговорим.

Алисия проснулась в комнате, залитой солнцем. Занавески были подняты. Она с трудом обвела комнату взглядом. Голова была тяжелой, мозги отказывались соображать. Она медленно встала с кровати и прошла в ванную.

Она поймала свой взгляд в зеркале. Бледное лицо, темные круги под глазами, бледные, бескровные губы. Она была похожа на мертвеца. Потом она вдруг увидела перед глазами Алекси, плавающего в воде лицом вверх, с открытыми глазами и ртом, с раскинутыми ручками, – ее колени задрожали, и она закричала.

Появилась женщина в черном, миссис Патере, она мягко взяла Алисию за руку и увела ее из ванной обратно в постель.

Говоря что-то на греческом, она уложила Алисию и дала ей чашку чая:

– Выпей.

Рука Алисии задрожала, когда она взяла горячую чашку.

– Кристос? – прошептала она, не до конца еще осознавая, что потеряла его навсегда.

– Уехал, – холодно ответила миссис Патере.

– Куда?

Пожилая женщина накрыла ноги Алисии покрывалом:

– Бизнес. Бизнес.

– Куда?

– В Грецию. Корабли.

Корабли. Всегда корабли. Корабли, контракты, прибыль… Слезы наполнили глаза Алисии. Господи, почему жизнь такая черно-белая?

Она скучала по Кристосу, ей было необходимо видеть его. Он был единственным человеком, которому она доверяла. Человеком, которого она любила больше всего на свете.

– Когда он вернется?

– Я не знаю.

– Можно мне позвонить ему в офис в Манхэттен?

– Его там нет, – резко ответила миссис Патере, – я уже говорила тебе, а теперь отдыхай, или я скажу Кристосу, что с тобой очень трудно.

Казалось, что в спальне стало прохладнее после ухода миссис Патере. Скажу, что с тобой очень трудно. То же самое говорил ей отец. Алисия трудная. Действительно ли это так? Неужели то, что она жаждет любви, так плохо?

Алисия закрыла глаза, но заснуть не смогла: – призраки прошлого преследовали ее. Как же она могла отвернуться от Алекси? Как могла она забыть о нем?

Она была хорошей матерью, старалась ею быть. Он никогда не лежал мокрым. Она не беспокоила его во время сна. Никогда не оставляла его надолго на солнце. Она была слишком молода, но действительно делала все необходимое.