Иди через темный лес. Вслед за змеями

Меня мутило.

– Ответь мне, княгиня, – медленно начала я, подбирая слова, – знаешь ли ты, в каких краях можно отыскать Финиста Ясного Сокола?

– Финиста? – резко побледнела женщина, пряча глаза и нервно потирая кольца. – Ох, нет, не ведомо мне. Над всем лесом летает, горе приносит, скот похищает. Уж сколько богатырей славных ходили его изничтожить, да не вернулся ни один!

Чем дальше она рассказывала, тем сильнее было мое удивление. Как-то не вязались злодейства Финиста с его образом в сказках.

– А невест он себе похищает? Или, может, очаровывает девиц юных, а они потом по всему белу свету за ним рыщут?

– С чего бы? – так искренне удивилась княгиня, что я даже не усомнилась, что она впервые об этом слышит. – Финист – птица хищная, зачем ему невесты бескрылые? А что, – она жадно подалась вперед, в глазах разгорелся хищный огонек, – стал он и девиц похищать?

– Стал. Пока в отъезде была, сестру мою юную похитил. Теперь странствую, ищу ее.

Княгиня сочувственно покивала, всячески выражая свои неискренние соболезнования, и предложила воспользоваться ее гостеприимством, пока я не восстановлю силы для дальней дороги. От неискренних улыбок разболелись губы, велеречивая вязь слов утомляла, а от голодных глаз княгини, в глубине которых тлели угольки страха и зависти, холод щипал спину.

За стенами уже взошел месяц, темнота стояла, хоть глаз выколи, поэтому я благодарно приняла предложение княгини и позволила служанкам проводить себя в светлицу. Волка сначала попытались отправить спать во двор, но после того, как он показал свой впечатляющий набор клыков, возражать против его присутствия перестали.

В комнатке, которую мне выделила княгиня, с трудом помещалась узкая кровать под узким окном, сундук и табурет с тазом. Выпроводив услужливых провожатых, я поспешила закрыть за ними дверь и задвинуть засов. Меня не покидало ощущение опасности – слишком гладко, слишком легко все шло. После леса, где опасность поджидала на каждом шагу, а любая встреченная тварь первым делом пыталась тебя съесть, а уже потом заговорить, доброта княгини вызывала много вопросов. Такие долго в правителях не держатся, особенно посреди леса. Перед ней же – трепетали.

Возможно, вся загвоздка действительно была только в том, что она приняла меня за могучую чародейку, с которой ей не тягаться. Такую и в самом деле злить опасно, мало ли, превратит мановением руки в жабу! Но тогда она должна меня бояться, бояться, что я этим самым мановением руки отниму ее власть. Хорошо, что я прямо сказала, что сестру ищу – теперь она знает, что скоро я двинусь дальше и до ее крошечного княжества мне дела нет. А раз я опасности не представляю, то зачем со мною ссориться?

Рациональная часть разума разложила ситуацию по полочкам, всячески меня убеждая, что мне ничего не грозит, но интуиция не желала успокаиваться. Я огляделась в нервном возбуждении, примерилась к сундуку. Из темного дерева, с медными заклепками и уголками, он выглядел достаточно тяжелым. Я попыталась вытянуть его на середину комнаты, чтобы подпереть дверь, но едва сдвинула с места на пару сантиметров.

– Я помогу, – шепнул волк, успев превратиться в человека. – Тоже считаешь, что дело нечисто?

– Да не то слово!

Вдвоем, пыхтя сквозь зубы и постоянно прислушиваясь к звукам из коридора, мы все-таки придвинули сундук к двери. В процессе так умаялись, что рухнули, где стояли. Я предложила волку по-братски разделить мягкую постель, но он отмахнулся и зверем свернулся на полу, чутко насторожив уши.

Сил раздеваться уже не было, я заставила себя скинуть хотя бы грязный плащ и сапоги и с удовольствием зарылась под одеяло.

Всю ночь мне снилось, как слуги княгини носятся по двору, выполняя какие-то странные, фантасмагорические поручения, а сама княгиня, бледная и встревоженная, следит за их действиями с крыльца. Время от времени на перила перед ней садятся полупрозрачные, отливающие перламутром голуби, и она нервно читает записки с их лапок, хмурится и, закусив губу, спешно пишет ответы своей же кровью, пробив острым кончиком пера вену на запястье.

Даже интересно было, что же такое намечается, что приготовления ведутся среди ночи? Но, как часто бывает во снах, я оставалась всего лишь наблюдателем и смысл происходящего от меня ускользал.

Проснулась я перед рассветом от ужасной жажды. Привкус во рту стал невыносимым, словно своей же кровью захлебывалась. Даже воздух оказался пропитан тяжелым и терпким запахом. Тихонько нашарив среди вещей бурдюк и стараясь не разбудить волка, жадно напилась, смывая медный привкус с языка, и снова откинулась на подушки, наслаждаясь теплым одеялом и мягкой периной. Мысль о грядущих ночевках в лесу повергала меня в ужас, с которым не мог сравниться даже страх перед Финистом. Я нежилась в постели, бездумно глядя на снующих за окном белесых, полупрозрачных голубей, и незаметно для себя погрузилась в глубокую дремоту.

На этот раз без сновидений.

Проснулась я от того, что кто-то колотил в дверь со всей дури, а волк рычал, вздыбив шерсть.

– Сейчас! – крикнула я, скатываясь с кровати. Поспешно умывшись, я попыталась отодвинуть сундук. Вспомнив ночные мучения, я думала, что одна и с места его не сдвину, но волк опередил меня, боком оттеснил его в сторону, чтобы дверь хоть немного приоткрылась.

Благодарно на него взглянув, я подхватила вещи и распахнула дверь.

За ней стояла низенькая и худая служанка, одна из тех, кто провожал меня вечером. Даже представить сложно, что в этом тщедушном тельце были силы колотить в дверь так, что стены дрожали.

– Княгиня желает видеть тебя, госпожа чародейка. Я провожу, – едва слышно прошелестела она и двинулась прочь, даже не глядя, иду я за ней или нет.

Удивляться уже не было сил. Откинув намокшие кончики волос за спину, я бросилась за нею вслед, благо приметное красное одеяние бросалось в глаза. Она вывела меня на крыльцо, точь-в-точь такое же, как в моем сне. Княгиня в утреннем свете выглядела почти красивой, даже тусклые, будто бы присыпанные пылью волосы блестели в лучах солнца отполированной медью. Я машинально взглянула на ее запястья, но они были надежно скрыты длинными рукавами.

– Доброго утра тебе, гостья! – с улыбкой повернулась она ко мне. – Как спалось тебе в моих покоях?

– Замечательно, – улыбнулась я, сцеживая зевоту в кулак. – Отдохнула чудесно, словно заново родилась!

– Вот и прекрасно! Хватит ли у тебя сил, чтобы продолжить свой долгий путь? Я уже приказала собрать тебе припасы в дорогу и оседлать самого спокойного коня, чтоб не боялся спутника твоего.

Я вежливо поблагодарила, но от коня отказалась – даже «самый спокойный» конь дрожал и нервно перебирал копытами рядом с волком. Что ж, мои прогнозы оправдывались: княгиня пыталась по-хорошему избавиться от соперницы, вежливо указывая ей на дверь. И я была рада этим предложением поскорее воспользоваться, чтобы утихомирить гнетущую неотступную тревогу.

– Может, желаешь еще что-то в подарок попросить? – нехотя, словно следуя неприятному ритуалу, спросила она.

– Желаю. Хороший лук и колчан со стрелами!

Княгиня даже расслабилась после моих слов. Видно, опасалась, что я запрошу что-то ценное. Она хлопнула в ладоши, и ко мне тут же подбежал один из дружинников, вручил лук со снятой тетивой и колчан с парой десятков стрел. Я благодарно кивнула, отметив, что мужчина старается глаз на меня не поднимать.

– Надеюсь, путь твой будет легок! – Она снова одарила меня нежной улыбкой. – Сестра моя, серебряная княгиня, искусна в колдовстве и тайных науках. По внутренностям птиц она видит будущее, а в движении звезд читает судьбы. Возможно, она знает ответ, который ты так жаждешь найти. Я дам тебе карту тайных троп, которые приведут тебя к ее двору, и проводника до границ моих владений, чтобы обезопасить твой путь. Здрава будь, чародейка!

Сморщенный старичок поджидал меня у ворот. Стоило мне приблизиться, как он поспешно опустил глаза и бодро засеменил по дороге. Волк проследил, как за нами запрут ворота, и только тогда нагнал меня. Он полностью разделял мою тревогу и до последнего момента ожидал ловушки.

Я оглянулась на терем, темный даже в прозрачный утренний час. Медные завитки на стенах и наличниках ярко блестели в солнечных лучах, словно облитые кровью, и ее привкус снова поселился на кончике моего языка.

Позади, теперь все позади, говорила я себе. Эта странная медноволосая женщина меня не достанет.

Почему же не покидала меня уверенность, что ловушка не за спиной осталась, а гостеприимно распахнула свои объятия впереди?

10

Распутье

Провожатый попался неразговорчивый – на все мои вопросы только жмурился и мотал головой, и в конце концов я решила не мучить его разговором и отстала. Шел он так бодро, словно не чувствовал усталости, даже я за ним не всегда успевала.

На перекрестке у огромного замшелого валуна старик остановился, махнул рукой в сторону правой дороги, быстро истончающейся в тропу, поклонился и резво посеменил обратно. Я проводила его растерянным взглядом. Это и есть граница владений княгини? Впрочем, чему я удивляюсь, у нее всех владений – одно поместье и примыкающие к нему земли. Где в глухом лесу государству раскинуться?

Волк уже обернулся человеком и задумчиво изучал камень. Я подошла к нему, аккуратно попыталась счистить бурый скользкий мох с отполированной холодной поверхности. К моему удивлению, никаких надписей на камне не было.

– Странно, – удивилась я, продолжая счищать мох, – вроде вот он, пресловутый камень-указатель, а ни надписей на нем, ни банальных стрелок…

– Ничего удивительного, – фыркнул волк, обходя камень по кругу. – Посмотри, он не в стороне у дороги стоит, а в центре перекрестка. И мхом зарос так, что даже если б надписи и были, не прочтешь…

– И стоит отполированной стороной вверх, – медленно продолжила я его мысль, нащупав у самого края какое-то узкое углубление. Я медленно вычистила мох, под пальцами что-то вязко хлюпало. – И желоб для стока крови есть.

Я брезгливо отряхнула руки, поискала взглядом, обо что можно их вытереть. От камня дышало затхлым холодом, как из разрытой глубокой могилы.

– Идем отсюда, – поторопил меня волк. – Не нравится мне здесь. Перекресток – место и так недоброе, а тут и жертвенник еще.

– И не понятно кому. Вот только дорога, которую нам старик указал, мне еще меньше нравится!

Волк пошарил под ногами, подобрал тонкую веточку и разломал ее на три части.