Дикая девочка. Записки Неда Джайлса, 1932

Добравшись до арройо, девочка начала быстро подниматься вверх. Она легко бежала, едва касаясь ногами камней. Наверху она осторожно выглянула из-за скалы, надеясь разглядеть мула, на котором приехал белоглазый. А вот и он, греется на послеполуденном солнышке, голова опущена, веки полуприкрыты, уши назад, одно переднее копыто приподнято, чтобы дать отдых ноге. Но в ту самую минуту, когда девочка увидела мула, и он обнаружил ее, может быть, почуял запах. Мул поднял голову, навострил уши и открыл глаза. И негромко, тревожно заржал.

Не давая мулу возможности разволноваться еще сильнее, девочка показалась ему. Управляться с мулами и осликами она отлично умела: едва научившись ходить, она помогала красть их у мексиканцев, а теперь была одним из лучших конокрадов в отряде. Ступая тихо, но уверенно, как будто имела на это полное право, она пошла прямо к мулу, негромко, успокаивающе разговаривая с ним. Он все еще был насторожен, хотя и немного расслабился, когда неведомая опасность обрела конкретные и узнаваемые очертания – существо, ходящее на двух ногах. Подойдя вплотную, девочка ухватилась за уздечку и погладила животное по подбородку, не переставая говорить с ним, хотя и на непонятном мулу языке. Затем она немного приподняла его подбородок, чтобы ноздри мула как следует распробовали ее запах. Мул обнюхал ее, его дыхание приятно согревало голую кожу. Когда животное окончательно поверило в ее мирные намерения, девочка быстро сняла с его передних ног путы, отбросила их в сторону и, ухватившись рукой за луку, одним грациозным движением взлетела в седло.

Говорили, что кнут Билли Флауэрса был тридцати футов в длину и с мужскую руку толщиной, что, когда он щелкал им, звук напоминал удар грома, глас самого Бога и вселял ужас в сердца как людей, так и животных. Вот и теперь, не успел Иоанн Креститель сделать и двух шагов, как этот звук заставил его замереть на месте. Второй щелчок послышался где-то совсем близко, и это не было обманчивым ощущением, потому что в это же мгновение лассо обвилось вокруг плеча девочки, с огромной силой дернуло ее назад, так что она вылетела из седла. Она рухнула на землю и не успела даже пошевелиться, чтобы вскочить на ноги, как Билли Флауэрс уже взгромоздился на нее верхом с веревкой в руках, чтобы связать.

Но Билли не ожидал от девчонки такой силы и ярости. Она дралась, как дикая кошка, била, кусалась, царапалась, тощие ребра ходили ходуном. Несмотря на возраст, Флауэрс был крепким и жилистым. Ему доводилось бороться с настоящими дикими кошками и даже выходить в рукопашную с гризли, однако в тех случаях у него в запасе имелось ружье, из которого можно было выстрелить, либо нож, чтобы вонзить его в сердце зверя. А вот такого противника он еще не встречал.

Девочка отчаянно отбивалась, зубами и ногтями наносила кровавые раны, однако против старого охотника ей было не выстоять, и вскоре он уже скрутил ей веревкой руки, а потом обмотал веревку вокруг головы, плотно завязав рот и лишив ее таким образом возможности использовать зубы как оружие. Напоследок он пропустил веревку вдоль ее спины и крепко связал ноги. Девочка, тяжело дыша, лежала на боку, из ее черных глаз исчезло бесстрастное выражение, теперь она смотрела как испуганный пойманный зверь.

– Надеюсь, что ты хотя бы не бешеная, – пробормотал Билли Флауэрс и, отдуваясь, принялся рассматривать свою добычу. Он понимал, как ему повезло, что девочка зубами не добралась до его горла. – Знаешь, у тебя почти получилось, – добавил он со сдержанным уважением. – Еще несколько секунд, и я так и остался бы пешком, лишившись лучшего мула. Тебе не удалось сбежать только потому, что я подумал, что зря оставил здесь Иоанна Крестителя совсем одного. Немало гонялся я в этих местах за зверями, мисси, но не видал ни одного, способного вернуться назад и украсть моего собственного мула. Единственная твоя ошибка – это то, что ты не оказалась здесь минутой раньше.

Билли Флауэрс подобрал свою старую пропотевшую фетровую шляпу, стряхнул с нее ладонью пыль и водрузил на голову.

– А ты, Иоанн, – обратился он к мулу, – с тыдись! Позволить себя оседлать голому ребенку-язычнику! «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских» [25 - Послание к Эфесянам, 6:11.]. Диавол избирает хитрые пути, и ты едва не столкнулся с ним. Я слыхал, язычники скачут на мулах по своим горам, а когда измученный мул падет, они перерезают ему глотку, отрезают куски мяса от ляжек, жарят на костре и пожирают, а потом пляшут над мертвым мулом. Вот какая судьбы ждала тебя, Иоанн, не успей я вовремя. Вот куда едва не вверг тебя Сатана. Прямо в огнь проклятья.

Билли Флауэрс стоял и смотрел на туго связанную лежащую на земле девочку. Он поймал ее, что правда, то правда, но теперь понимал, что кровь его горячила не добыча, а сама охота. И он не представлял себе, что ему теперь с этой добычей делать.

Записки Неда Джайлса, 1932 год

Блокнот II

Большая экспедиция к апачам

Все мы знаем о существовании в Мексике индехов. Многие уверены, что они – духи когда-то живших воинов, и поэтому их еще называют «люди-призраки». Те, кто живет в резервациях, их боятся. В прошлом молодые люди иной раз убегали, чтобы присоединиться к ним, но никто о таких смельчаках больше никогда ничего не слышал. А иногда пропадают дети. Они просто исчезают по ночам, и тогда говорят, что их похитили люди-призраки и утащили в старую Мексику. Но сказать, правда это или нет, невозможно, потому что никто и никогда этих людей не видел. Они, как истинные призраки, приходят и уходят незаметно, и все боятся их.

    Из интервью Неда Джайлса с Джозефом Вэйлором, апачем из племени чирикауа для «Дуглас Дейли Диспетч»

19 апреля 1932 года

Дуглас, Аризона

Почти две недели я ничего не записывал. Был занят работой и подготовкой к объезду… игра какая-то… много есть о чем рассказать…

Добровольцы для участия в Большой экспедиции к апачам продолжают прибывать в Дуглас. Богатые люди со всей страны приезжают на личных автомобилях или даже в личных железнодорожных вагонах, везя с собой, как Толли Филлипс, по несколько охотничьих лошадей, бамбуковые тросточки, английские двустволки. Иные прилетают на частных самолетах. Успех рекламной кампании экспедиции превзошел самые смелые ожидания, Оргкомитет был даже вынужден развесить по всему городу объявления, что больше добровольцы не принимаются. Так или иначе, но город под завязку набит разнообразными и весьма любопытными представителями человечества: ветеранами Великой войны [26 - Так называли Первую мировую войну до того, как разразилась Вторая.], теми, кто служил под командой генерала Першинга [27 - Першинг, Джон (1860–1948) – генерал армии США, командующий американскими экспедиционными силами в годы Первой мировой войны. В 1916 г. возглавил карательную экспедицию в Мексику с целью поимки Панчо Вильи, но не справился с этой задачей.] в годы Мексиканской революции, всякими авантюристами, ковбоями, конюхами, мошенниками, профессиональными проводниками, поварами, мелкими воришками, проститутками и прочим приграничным сбродом. Появилась даже парочка индейцев-апачей из резервации Мескалеро в Нью-Мексико. Их наняли в качестве проводников для похода в Сьерра-Мадре. Один из них, глубокий старик, хвастается, что служил разведчиком у генерала Джорджа Крука в 1883 году.

На площадке для родео к востоку от города возник Гувервилль [28 - Гувервилль – так в 1930-х гг. в США называли поселения из палаток и лачуг, в которых жили те, кто вследствие Великой депрессии потерял крышу над головой. Название происходит от фамилии Г. Гувера, президента-республиканца в 1929–1933 гг.], где размещаются вновь прибывшие. Шеф полиции Гетлин и его люди пребывают в постоянном напряжении, потому что там то и дело что-то случается – то кража, то драка, то рьяный дебош, то ружейная пальба.

Почти каждый день на площадке для родео устраивают матчи поло между мексиканскими солдатами и американцами-волонтерами, после них полковник Каррильо муштрует своих солдат. Почти в каждом матче принимает участие Толли. Он, хотя и не является по-настоящему хорошим игроком, страшно гордится, что одет лучше всех участников. Он красуется в белых кожаных бриджах и сияющих коричневых сапогах, которые каждый день начищает до блеска в гостинице.

Что до меня, то все свое время я трачу на то, чтобы научиться снимать «лейкой», которую мне одолжил Уэйд Джексон. Что за дивная небольшая камера – легкая, быстрая, хотя, конечно, той глубины и четкости, к которым я привык с моим 8?10, от нее не добиться. И все-таки для газетной работы она подходит как нельзя лучше, и мои снимки матчей поло и приготовлений к экспедиции регулярно появляются на страницах «Дуглас Дейли Диспетч». Большой Уэйд охотно мне помогает. Правда и то, что он слишком много пьет, но, когда трезвый, он – настоящий профи. Он презирает то, что называется «псевдохудожественной фотографией» и «политически ангажированной фотографией», и учит простоте и строгости, типа «снимай мясо с картошкой». Хотя сам, конечно, снимает гораздо лучше, чем говорит.

– Как вы вообще оказались в Дугласе, Большой Уэйд? – с просил я его как-то вечерком, когда мы сидели за пивом в заграничной «Лас Приморозас».

– Я, сынок, всю страну исколесил, – ответил он. – Несколько лет работал в «Нью-Йорк Дейли Ньюс», в «Майами Геральд», в «Финикс Гэзетт»… ну, с перерывами. К «Дуглас Дейли» меня привела длинная и ухабистая наклонная плоскость.

– Не понимаю, – сказал я. – С таким резюме вы для кого угодно снимать можете.

– Мог, – поправил он. – Когда-то мог снимать для кого угодно. А теперь нет, малыш. У меня в нашем деле дерьмовая репутация. – Он взял пустую бутылочку из-под мексиканского пива и посмотрел через нее на свет. – Не мог удержаться от пойла. А потом и пытаться перестал. Вот и оказался здесь, где любой может сходить пешком через границу и получить легальную выпивку. – Джексон махнул рукой, подзывая официанта – Dos mescales, Miguel, mi amigo, por favor [29 - «Два мескаля, Мигель, друг мой, пожалуйста».]. – Когда заказ принесли, он приподнял свой стаканчик и сказал: – Знаешь, сынок, я тебе что-то поучительное скажу. Это – самое полезное, что старый пьяница может сделать для своего молодого товарища-фотографа. Посмотри на меня хорошенько. Совершенно неважно, где ты окажешься через двадцать или тридцать лет и как туда попадешь. Поверь мне на слово. – Он опустил стаканчик. – Самое лучшее в газетке «Дуглас Дейли Диспетч», если не считать ее тупости, это то, что даже такой выжатый старый пьяница, как я, может получить работу.

Я тревожусь за Большого Уэйда и страшно благодарен ему за все, что он для меня делает. К счастью, у него есть хорошенькая подружка-мексиканка по имени Марта, и она о нем заботится. Уж не знаю, что она в нем нашла, но она правда много для него делает, следит, чтобы он попал из бара домой, чтобы выполнил работу, когда она у него есть, чтобы не слишком затягивал сроки.

С помощью Большого Уэйда я также пишу в газету заметки о разных происшествиях в городе, составляю характеристики для некоторых добровольцев. Вернее, я обо всем разузнаю и пишу черновик, а Большой Уэйд переписывает начисто. По правде сказать, думаю, он меня немного использует, я делаю за него его работу. Но я не возражаю.

Как-то на прошлой неделе, когда я сидел в гостинице за завтраком, к моему столику подошел Спайдер Кинг, официальный руководитель авиационной части экспедиции. Кинг исполняет показательные полеты – он показывал разные авиационные трюки на ярмарках и шоу по всей стране, и Оргкомитет специально пригласил его возглавить «воздушные силы» экспедиции. Этот бесцеремонный напыщенный тип обматывается развевающимся белым шарфом, чтобы все знали: он занимается авиаспортом.

– У меня приказ забрать вас сегодня, Джайлс, – заявил он. – Я думал лететь с Большом Уэйдом, что он отмотался, клялся, что все кишки выблюет в самолете. Сказали, чтобы я вместо него взял вас. И к лучшему, я боялся, что толстяк превысит лимит по грузу. Мы летим в Мексику. Через час найдите меня на летном поле. И не забудьте камеру. Я вам кое-что покажу. Уж эти-то снимки газета точно захочет получить.

Утро было ясным и безветренным, мы взяли курс на юг от Дугласа. В самолете я летел впервые, и, должен признаться, мне было немного не по себе. Но Кинг из тех парней, что умеют делиться своей природной самоуверенностью с окружающими. Мы пролетели над равнинами Северной Соноры и вскоре оказались у предгорий Сьерра-Мадре. Вдали виднелись окутанные легкой утренней дымкой уступчатые гребни, уходящие в какую-то бесконечность. Они простирались на юг и на запад сколько хватало глаз. Поросшие соснами массивные пики и зубчатые острые хребты сменялись нагромождением скал каньонов и руслами рек. Эта волшебная земля казалась нехоженой, нетронутой и даже словно бы доисторической. Спайдер усмехнулся и наклонился ко мне:

– Представь себе, что думает Бог, когда смотрит вниз на то, что он тут наделал.

А немного позже Кинг сказал: «Держись», – и самолет неожиданно пошел вниз, а мой желудок не успел за ним и остался висеть в воздухе. Мы нырнули в каньон и, подгоняемые ветром, совершили слаломный спуск к реке. На расстоянии вытянутой руки неслась по стенам каньона тень от нашего самолета, мне казалось, что я легко могу до нее дотянуться.

– Глянь-ка на это, Нед, – сказал Кинг, показывая на череду пещер, соединенных между собой замысловатыми, но созданными руками человека переходами на разной высоте стен каньона, почти как многоквартирный дом. – Это пещерные жилища доколумбовой эпохи. Их создала древняя цивилизация, обитавшая в этих местах тысячу лет назад. Вот сюда-то и направляется экспедиция. Мексиканцы думают, что здесь прячутся апачи. Смотри внимательно, и увидишь в некоторых пещерах следы недавних костров и кое-что, весьма похожее на кухонную утварь и одеяла. Я сделаю еще один подлет, чтобы мы оказались поближе. – Он взял вверх, перелетел через стену каньона, резко развернулся и снова бросил самолет вниз. Пока он все это проделывал, я внимательно смотрел со своей стороны самолета, и мне показалось, что я что-то заметил, какое-то движение в скалах, а еще через минуту я четко понял: это – человеческое существо. Я покрылся гусиной кожей, сердце ухнуло в пятки, волосы на голове зашевелились. А еще через мгновение фигура скрылась, будто ее и не было.