Хороший клуб, кстати. И ехать не так долго, как могло бы показаться. Можно даже рискнуть выехать в пятницу вечером, чтобы у Маруськи было два дня с лошадьми. И с Ником.
Долистываю до прайса. Вот! Это, кстати, повод соскочить. Потому что клуб этот – довольно дорогое удовольствие.
– Это будет затратно для меня, – негромко сознаюсь я, поднимая глаза, – ты ведь знаешь, я делала задаток для адвоката с аванса. У меня, конечно, осталась часть премии, но…
– Вика, не юли, – Ник встряхивает головой, будто отбрасывая это мое возражение, – аренду оплачиваю я. С этим даже не думай спорить. Я тут заинтересованное лицо, мне и тратиться. Развлечения и питание…
– Пополам! – вклиниваюсь я до того, как он взял на себя и эти траты. – Извини, но у меня тоже есть принципы. За себя и Маруську я заплачу сама.
Ник смотрит на меня с изучающим прищуром, а потом фыркает и покачивает головой.
– Знаешь, я никак не могу избавиться от ощущения, что ты здорово обожглась на всяком сброде и теперь меряешь меня по ним. Я не буду слать тебе счета за купленный кофе и требовать разделить расходы. Это я тебя приглашаю. Мне и платить.
Не так уж он и не прав, на самом деле, говоря про «сброд». И Руслан, и Ветров отлично подходят под это описание, да и прочие мои «варианты» были не особенно лучше. Оглядываясь назад, можно сделать вывод: у меня действительно ужасный вкус на мужчин. Который, как я надеюсь, мне удалось оставить в прошлой жизни, до Рафарма.
Ник – хороший. Очень хороший! Просто хрустальная туфелька, а не мужик, аж дохнуть на него страшно – вдруг рассыплется? Я очень боюсь, что рассыплется…
– И все-таки я настаиваю, – упрямо поджимаю губы я, – я не хочу чувствовать себя настолько обязанной тебе. Хотя я, конечно, не против, но только если чуть-чуть. В рамках адекватного, чтоб меня не сожрала ни жаба, ни совесть.
– Это значит, что ты согласна? – Ник широко улыбается, склоняя голову набок.
Оп… Я и не заметила, как попала в эту ловушку. И с его стороны чертовски мило дать мне шанс отказаться.
Я молчу, барабаня пальцами по цветному буклету. Ужасно хочется попросить время подумать, но блин, сегодня среда, какое тут подумать, если да – значит, я должна уже сегодня начать собирать Маруське вещи на ночевку. Да и себе тоже.
Решу «подумать» – это будет точно «нет», и зачем в этом случае мурыжить Ника?
– Вик, – Ник произносит это терпеливо, будто разговаривает с упрямой маленькой девочкой, – скажи, чего ты боишься? Меня? Думаешь, я поедаю по ночам с субботы на воскресенье симпатичных девушек?
– Кто тебя знает, – я меряю его ироничным взглядом, – эта суббота, часом, не полнолуние?
– Я могу поклясться, что у меня на тебя куда более долговременные планы, – Ник целует меня в запястье, придавая взгляду еще больше откровенности, но потом все-таки добавляет, крепко сжимая в своих теплых пальцах мою ладонь: – А если серьезно, Вик? В чем наша проблема?
– Ты, вообще, уверен, что хочешь выходных с моей дочерью? – тихо спрашиваю я, внутренне отвешивая себе пощечину за неискренний ответ. – Маруська очень открытая, подвижная, шумная… И мы можем обдумать иные варианты…
И я смогу выиграть себе время. Хоть неделю бы еще… Вдруг – все-таки щелкнет?
– Вик, – Ник качает головой, твердо перебивая и мои сбивчивые возражения, и мои мысли, – я не хочу искать другие варианты. Видишь ли, если быть до конца ч, я боюсь. Вдруг ты решишь, что я несерьезно к тебе отношусь? Вот эта вся новомодная чушь про «без обязательств» мне к черту не нужна. А ты нужна. С дочкой, с мамой, с тремя котами и крокодилом, если вздумаешь его завести.
– Ты говорил, что у тебя аллергия на кошачью шерсть, – ворчу я, хотя, если честно, замерла, цепляясь за эти слова.
Это вам не «девочка для сброса напряжения», не так ли?
В конце концов, чем я рискую? Ник уже представлен Маруське как «мамин друг», и нанести ей травму этими выходными вряд ли удастся. А ей не помешает доза положительных эмоций – она все-таки хандрит. Получить долгожданного папочку и тут же остаться без встреч с ним оказалось слишком грустно для моей малявки.
Может, лошадки, которыми заклеен весь её девчачий дневник и забита галерея фоток в телефоне, смогут её порадовать?
Ну, а Ник, может быть, сможет порадовать меня?
В конце концов, должно же существовать в этой Вселенной лекарство, что заставит меня смотреть на Ярослава Ветрова и не испытывать к нему ничего, кроме отвращения.
Боже, как я хочу, чтобы Ник стал этим лекарством…
– Я заберу это с собой, ладно? – я закрываю рекламный буклет конного лагеря «Артемис» и твердо гляжу на Ника.
– Чтобы придумать, как отказаться? – Ник оказывается то ли чуть прозорливей, чем мне казалось, то ли чуть пессимистичней.
– Чтобы показать Маруське, – фыркаю я и поднимаюсь. В этот раз я подхожу к нему уже сама, прижимаясь к гладкой дорогой ткани его серого костюма и касаясь пальцами лацкана пиджака. – Ну, и чтобы хотя бы приблизительно спланировать наш заезд.
Кажется, в глазах у Ника загораются звезды.
И теплые пальцы ложатся на мою щеку и ведут по скуле, от виска к подбородку.
– Даже не верится, что ты согласна, – негромко произносит Ник.
Да мне самой в это верится с трудом, но сколько можно мурыжить взрослого мужика?
– Пойду-ка я поработаю, для разнообразия, – ворчу я, после еще одного короткого, но вдумчивого поцелуя, – а то меня обвинят в снижении твоей рабочей эффективности.
– Наоборот, – Ник тихонечко ухмыляется, но позволяет мне выбраться из его теплой хватки, – ты только вдохновляешь меня на трудовые подвиги. Пара поцелуев – и я встану из могилы, такой будет прилив сил.
– Ну, значит, сил до конца рабочего дня тебе хватит, – прикидываю я в уме количество поцелуев, – и срочных мер спасения не потребуется.
– Ну, если прибудет младший Такахеда, возможно, и потребуются, – хмыкает Ник с шутливой грозностью, а потом, когда мои пальцы сжимаются на ручке двери, добавляет: – я закажу нам коттедж. На все выходные.
– Спасибо, – я оборачиваюсь, запасаясь его теплым взглядом как оберегом. Пусть он придаст мне сил, что ли. В конце концов, рабочий день в самом разгаре, вдруг понадобится?
– Спасибо, что согласилась, – кивает Ник, и грозно хмурит брови: – марш работать! А не то придется тебя наказывать.
– Напиши список до выходных, как и за что будешь наказывать, я обязательно рассмотрю и скажу, на что согласна, – я показываю Нику язык и все-таки сваливаю из его кабинета, натягивая на лицо самую деловую из всех моих физиономий.
О наших отношениях, впрочем, и так знает весь отдел. Уж больно много глаз можно собрать, даже когда по вечерам вместе спускаешься на парковку. Так что урожай заинтересованных взглядов из-за стеклянных стен кабинетов младшего звена я собираю хороший. И чего они, спрашивается, выглядывают? Признаки растрепанности и других последствий страстного соития на этом самом начальственном ковре?
Как будто мы с Ником настолько дураки, чтобы так рисковать рабочими местами. Десять минут пообниматься – это еще можно, это допустимо рамками регламентированных ежечасных перерывов. А что-то иное…
Ну нет, тут меня десять минут не интересуют и не впечатлят.
Работа ждет меня – увы, ровно столько же, сколько её и было до того, как я ушла «на ковер» к начальству. Кучка не уменьшилась, как грезилось мне в волшебных мечтах. Хотя нет, не столько же. Из юридического отдела прилетает два письма на перевод, с пометкой «срочно» и фамилией генерального в реадресации. О, кстати, уведомление о выполнении задачи полетит и Козырю.
Ну, срочно так срочно. Работа есть работа, даже если её предполагается делать для Ветрова и его подчиненных.
Два часа до обеда пролетают незаметно. Настолько незаметно, что я бы и не заметила, что время прерваться, если бы сердобольная Алиса не потолкала меня в плечо.
– Не ждите, у меня два предложения осталось, – произношу я, оборачиваясь и протирая пересохшие глаза, – закажи бизнес-ланч на меня, пожалуйста.
– Трудоголизм – ужасная болезнь, – ворчит Алиса, но уходит вместе с девчонками. Переводческий отдел быстро пустеет, в холле дотошная Анджела даже вырубает свет – в рамках экономии, конечно.
Ну и хорошо. Тем проще будет закончить – при минимуме стороннего шума.