Проблема с миром

– Они просят нас поднять налоги еще на сотню тысяч марок…

– Опять?! – только что не взвизгнул Лео, охваченный смятением.

Почтенные старики, собравшиеся вокруг стола, закачали седыми головами. За исключением тех, кто уже полностью облысел, – эти качали лысыми головами.

– Они пишут, что, поскольку на Севере теперь мир, доходы должны повыситься, и к тому же Инглии больше не требуется настолько большая армия…

– На Севере мир только потому, что у нас есть армия! – Лео попытался вскочить, скривился от боли, пронзившей ногу, и был вынужден опуститься обратно в кресло, стиснув зубы, стиснув кулаки, стиснув все, что только можно. – А как насчет военных издержек? Их-то они по крайней мере готовы оплатить?

Мать Лео еще раз кашлянула.

– В письме… об этом не упоминается.

– Кто мы, черт подери, такие – подданные короля или его домашний скот? – вопросил Мустред. – Это попросту неприемлемо!

– Возмутительно! – прорычал Кленшер.

– Позор!

– Мать их растак! – Лео врезал по столу кулаком, заставив подпрыгнуть стопки бумаг и большинство собравшихся. – Ублюдки! Что за чертова наглость! Пока была война, мы не видели от них ничего, кроме благопожеланий, – наступил мир, и мы не видим от них ничего, кроме новых требований! Клянусь, они бы потребовали прислать им мои яйца в запечатанном пакете, если бы сочли, что за них можно взять хорошую цену!

– Господа! – Улыбаясь, мать Лео повернулась к собранию. – Вы не могли бы оставить нас на несколько минут?

Переговариваясь усталыми голосами, шаркая усталыми ногами, старые инглийские лорды потянулись к двери. Однако едва ли они могли испытывать большую усталость, чем сам Лео. Звание лорда-губернатора завалило его обязанностями. Если бы он не проводил по четыре часа в день за письменным столом, то был бы уже погребен под грудой бумаг. Он не мог представить, как его мать справлялась со всем этим. И в глубине души нередко жалел, что она не справляется с этим по-прежнему.

– Мы на вашей стороне, лорд Брок! – окликнул его Мустред, приостановившись на пороге, и его усы завибрировали от преданности.

– Мы на вашей стороне, что бы ни случилось! – закивал Кленшер, хлопая брылами. – Будь прокляты эти ублюдки из Закрытого совета!

И он затворил за собой дверь.

На некоторое время сумрачная комната погрузилась в молчание. Чувствуя, как по капле утекает его гнев, Лео наконец набрался храбрости и посмотрел на мать. На ее лице было то самое выражение – раздражение пополам с разочарованием и одновременно пониманием, что здесь ничего нельзя поделать, – которое она оттачивала с тех пор, как он себя помнил.

– Что, еще одна треклятая лекция?

– Всего лишь просьба, Лео. – Она взяла его ладонь и сжала в своих. – Я разделяю твое негодование, уверяю тебя. Но ты теперь лорд-губернатор. Ты должен быть терпеливым.

– Каким образом?!

Лео не мог больше сидеть ни минуты. Выхватив руку, он неловко поднялся, подхромал к узкому окну и открыл приросшую створку. Ему не терпелось ощутить на лице дуновение свежего воздуха. Потирая больную ногу, он устремил взгляд поверх блестящих от дождя крыш Остенгорма в сторону серого моря.

– Ты уверена, что я гожусь для этого? Разбираться с мелочными прошениями? На войне я чувствую себя гораздо счастливее, чем в мирное время.

– Твой отец был точно таким же. Но дело лорда-губернатора – хранить мир. Закрытый совет знает, что Сумрак относится к тебе с уважением…

– Большой Волк уважает только сапог на своей шее! Разоружить нас? Как они могут быть такими слепцами! Полгода не прошло с тех пор, как мы дрались не на жизнь, а на смерть, не видя ни крупицы помощи от этих ублюдков!

– Все это так. Но если ты будешь возмущаться каждый раз, когда Закрытый совет сделает что-нибудь возмутительное, тебе придется жить, не выходя из этого состояния. Гнев может вдохновлять, когда он редок. Частый гнев вызывает лишь презрение.

Лео длинно выдохнул. Заставил свои плечи расслабиться. Видят мертвые, в последнее время он только и делал, что сердился!

– Ты права, я знаю. Ты права.

Снаружи повеяло холодом. Он со скрежетом затворил окно. Ухватившись за бедро, сделал несколько прихрамывающих шагов обратно к своему креслу – к своей тюрьме – и рухнул на сиденье.

– Может быть, тебе стоило бы прекратить тренировки, – мягко сказала она. – Дать ноге отдохнуть…

– Я давал ей отдохнуть, и она начала болеть еще больше! Тогда я начал тренироваться, и ей стало хуже. Я снова дал ей отдохнуть, и это снова не помогло. Ей ничего не помогает, черти б ее драли! Эта клятая нога держит меня как капкан!

– Перемена обстановки могла бы помочь тебе развеяться. Лорд Ишер прислал нам приглашение на свою свадьбу. Поездка в Адую – это всегда новые возможности…

– Поцеловать королевский зад?

– Изложить королю свои соображения. Ты сам говорил, что он человек здравомыслящий.

Лео насупился. Он терпеть не мог, когда его мать говорила разумные вещи – после этого было чертовски трудно спорить с ней, не неся околесицу. Она и Юранд постоянно загоняли его в треклятые клещи неумолимого рационального мышления.

– Пожалуй, – неохотно признал он.

– Ну вот и обратись к его здравому смыслу. Заведи себе друзей в Открытом совете. Отыщи союзников в Закрытом. Используй их раздоры на свою пользу. Ты ведь можешь быть обаятельным, Лео, когда захочешь. Обаяй их.

Лео не мог удержать улыбки:

– Мама, ты можешь хоть когда-нибудь быть неправой?

– Я пробовала пару раз. Как выяснилось, мне это совсем не идет.

* * *

– Клянусь мертвыми, ну и вонь, – проговорил Лео, скривив лицо от боли и отвращения, глядя, как лекарь слой за слоем сдирает повязки с его бедра.

Тыльной стороной запястья тот поправил съехавшие с переносицы глазные стекла.

– Запах совершенно естественный, ваша светлость. – Казалось бы, человек, у которого плохое зрение и при этом постоянно заняты руки, мог бы подобрать себе такие стекла, которые бы не сползали каждую минуту ему на нос. Однако, по-видимому, даже в этом вопросе, как и во многом другом, Лео ждало разочарование. – В рану проникло заражение.

– Заражение? Как это произошло?

– Некоторые раны просто начинают гнить сами по себе.

– Как и все остальное, черти б их всех взяли, – прошипел Лео, когда тот аккуратно сдавил края раны большими пальцами, выжав из нее крупную желтую слезу. Она была похожа на красный глаз, упрямо стиснувший веки, чтобы не видеть правду.

– Мне приходилось видеть, как люди полностью поправляются после самых ужасных повреждений, – раздумчиво продолжал лекарь, как если бы обсуждал любопытный научный факт, а не жизнь Лео. – А иногда умирают от какой-то царапины.

– Благодарю, вы меня обнадежили.

– Как давно была нанесена рана?

– Месяцев пять… – выдавил Лео сквозь стиснутые зубы. – Или шесть… а!